Еще одно интервью за ноябрь 2007.
Рихард говорит о Кире. Он выплескивает на незнакомого человека-интервьюера очень личное про своего ребенка. Создается впечатление, что в тот момент Рихард на пределе, Кира устроила ему особенно тяжелые дни. Эту часть интервью я дам не цитатой, а пересказом, потому что переводчик напутал, решив, что Рихард говорит о двоих детях.
Стать отцом Рихард не готовился, и по-настоящему с матерью ребенка он не жил. Когда они расстались, то делили опеку над Кирой, особенно первые 6 лет. 2 недели Кира жила с матерью, 2 – с отцом.
Примечание Иванны: наверно, с Макс была применена та же двухнедельная схема. И вот откуда так много фото Киры с папой. И Рихард не содержал Мерайку, он брал дочь к себе. Каково же было девочке чередовать жизнь с папой в Берлине – особенно когда папа стал богатым – и в бедноте с матерью в Шверине. Женитьба папы стала огромным ударом для девочки, так же как и переезд папы в Нью-Йорк. И результат такой жизни не заставил себя ждать.
Продолжение рассказа Рихарда: управляться с дочерью стало нелегко, когда она достигла подросткового возраста. Рихард вспоминает, как мать звонила ему и просила приехать. Рихард – покладистый отец, но всему есть предел. Когда он говорит "нет", то это означает "нет", но при этом он довольно терпимый. И Рихард осознает, что детям нужны ограничения. Когда Рихард вернулся с записи Reise Reise из Испании, это были худшие недели в его жизни: "Я не мог... Я не знал, что делать. Я не верю в насилие или что-то подобное. Часами и часами я говорил с моей дочерью, и она вела себя так, что я начинал чувствовать, что она меня поняла. Но в следующую же секунду она убегала. Она прогуливала уроки, крала и так далее. В конце концов это прекратилось, и я надеюсь, что все так и останется. Я думаю, все дело в теперешнем поколении. У них нет совести, их не интересует политика. Моя дочь и ее друзья кажутся потерянными. Может быть, это потому, что я рос в Германии. Когда я становился взрослым, у нас были цели. Я не думаю, что у сегодняшних детей есть какие бы то ни было цели."
Господи… Бедный Рихард… Что же Кира ему устроила… Она уже в 13 лет покатилась вниз. Самого Рихарда отчим жестоко бил, но Рихард никогда не посмеет поднять руку на ребенка, для него насилие над детьми неприемлемо. Но пытаться поговорить с тяжелым подростком, непробиваемым подростком… Я ощущаю его боль и отчаяние, мне приходилось бороться с подростковыми приступами своей дочери, но нашему подростковому экстриму было далеко до Киры. И как наивно Рихард надеялся, что Кира поумнела. Щас. Сколько еще ему пришлось вытаскивать дочку? Сколько еще многочасовых разговоров проводить? О да, совсем недавно Кира писала про душевные разговоры с отцом, совсем недавно нужно было опять наставлять ее на путь истинный. А сейчас она опять проходит терапию. А вот то, что при всей своей мягкости и покладистости в отношении детей Рихард может сказать твердое "нет" – да, это верно, за прошлый год было достаточно примеров.
Интервьюер спрашивает, осознает ли дочка, что ее отец – это Рихард из Rammstein? Рихард: Моя дочь слушает все песни Rammstein первой, потому что она жутко честная. Если ей что-то не нравится, значит, ей это реально не нравится."
Это в семействе Круспе есть сейчас, Кира принимает активное участие в музыкальной жизни отца. Но в 2007 это музыкальное единение отца и дочери пропало.
Рихард развивает тему: "Мы с ней таким образом прослушали много треков Rammstein, но она потеряла к этому интерес. Это проблема, которую я сам в основном и создал. Дочь не обделена вниманием, несмотря на то, что ничего не делает. У нее нет необходимости испытывать жизненные проблемы на собственном опыте. Если ты хочешь чего-то достичь, ты должен рвать зад. Дисциплина - это то, чего многим людям не хватает. Мой отчим часто бил меня до посинения, но в конце концов я стал действительно дисциплинированным. Я не утверждаю, что это правильный подход, но дисциплина нужна, чтобы стать успешным. Быть ребенком человека, который чего-то добился в жизни, - это трудно. Она должна понять это сама. Я надеюсь, это рано или поздно произойдет."
Увы, Рихард, это не произошло. Девка в возрасте под 30 так и не поумнела, ничего по-настоящему не делает и живет на шее отца. В 2007 Рихард понимал проблему. Он попытался ее решить, отпустив дочь и дав ей самостоятельность. Результат… Ну результат был таким, что оказалось проще насильно поселить ее под своим боком.
Рихард о переезде в Н-Й: "Я сказал "до свидания" старому миру и открыл для себя новый. Это было действительно серьезное изменение. Я был вынужден сказать "до свидания" Rammstein и моим детям и полностью погрузиться в работу. Мне было комфортно в Берлине, а теперь произошла значительная перемена. Самое главное для творческого человека - идти непроторенным путем, нужно оставаться голодным на сочинительство. Если я слишком счастлив, я не могу писать новые песни. Подсознательно сонграйтер нуждается в депрессии и в страданиях. Разве есть более подходящее место для страданий, чем Нью-Йорк?"
Рихард же всегда рассказывал, как ему нравится Н-Й и как там ему хорошо живется и пишется. А теперь получается, что ему там нравится потому, что он там хорошо страдает? Ну… в этом есть логика. Логика Круспе, который живет страданиями и пишет только тогда, когда ему больно. И ему было хорошо-комфортно в Берлине. Господи… Рихарду прекрасно жилось в Берлине, он нашел себе изумительную крышу, он планировал жить и наслаждаться вайбами – и ему пришлось бежать на другую половину света в чужой мир, бросив все, что ему дорого: Раммштайн, дочку (тут Рихард забыл, что на 2001 год он еще не знал о существовании сына).
Рихард о своей лирике: "Все песни очень личного характера. Я никогда подробно не говорил о текстах моих песен... Я действительно считаю, что песня принимает лишь те слова, которые рождались в начале ее создания и окружали ее в этом процессе."
Рихард о Н-Й и Берлине: "Здесь [в Н-Й] всегда происходит драма - вот это мне нужно, вот это я люблю. У меня даже есть привилегия: у меня собственный дом в районе Сохо, у меня там есть своя студия на нижнем этаже. Энергия как бы вливается снаружи. Разница между Берлином и Нью-Йорком для меня состоит в том, что когда я выхожу на улицу здесь, я чувствую себя частью огромного города. А когда я дома, я одинок. В Берлине все наоборот: когда я на улице, я чувствую себя одиноко. Это что-то необъяснимое, этого не выскажешь."
Вот Рихард и сейчас не любит выходить из своего дома с бассейном.