Signs everywhere I look © RZK
рассказ к OPERATION: RUNAWAYСкорее всего, эту запись не следуеть открывать. Ну да пусть. Это очень тяжелый рассказ, не для слабонервных. Без шуток, предупреждение говорит само за себя. Но когда я читала его в первый раз, то последние страницы видела сквозь слезы, а на последних строчках рыдала вовсю.
По поводу фильма, к которому он был написан… Это сериал 1978 года, главный герой которого – психиатр, ищущий сбежавших из дома детей. Марк Джонсон, герой нижеприведенного рассказа – его приемный сын, который также в свое время был беглецом. Я смотрела только серию-пилот, в которой Марк уже закончил школу и готовился поступать в колледж на морского биолога. В рассказе много взято с истории героини пилотной серии – хотя, конечно в фильме нет и десятой доли ужасающих и реалистичных подробностей. В общем, инфа о фильме здесь.
Что касается фото, то первое – это кадр из фильма, а второе – из анонса сериала в американском журнале.
Дом к Рождеству
Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...
Summary: Mark was working the streets when McKay first found him.
Categories: TV and Films > Runaways, The
Characters: David McKay, Mark Johnson, Mark/OMC
Genres: Angst/Drama
Warnings: Profanity, Violence, Slash, Het/smut, Rape/Non-con, Squick - Other
Предупреждение: этот рассказ содержит сцены физического и сексуального насилия в отношении детей, но это необходимая часть истории.
Этой ночью было холодно, октябрьский ветер дул с Тихого океана и пробирался под тонкую футболку, которая была на нем надета. Марк обхватил себя руками и крепко сжал. Он потопал обутыми в кроссовки ногами, пока его глаза скользили вверх и вниз по улице, на которой он выставлял себя этой ночью. Если повезет, его скоро снимет клиент, и тогда он сможет согреться в комнате отеля. Черт, даже заднее сиденье автомобиля будет лучше, чем ничего.
Он хотел накинуть куртку, но его сутенер ударил его, когда прошлой ночью увидел его закутанного. Хотя он был прав. Как кто-то сможет рассмотреть достоинства, если они будут скрыты под слоями одежды?
Он поднял руку и отбросил назад локон золотых волос, которые упали ему на лоб, и постарался, чтобы его зубы не стучали, когда он увидел медленно едущую машину. Она остановилась, водитель опустил стекло. Марк быстро подошел и наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с водителем.
«Ищешь что-то приятное?»
Мужчина осмотрел его и нахмурился, отметив, насколько юным выглядит Марк.
«Ты достаточно взрослый, чтобы быть здесь, паренек?»
«Достаточно».
«И что именно приятное?»
«Это ты скажи мне. Что ты ищешь?»
«Зависит от твоей цены».
«Двадцать за использование моей руки или головы, сорок, если ты хочешь, чтобы я взял тебя, и шестьдесят, если ты хочешь взять меня».
«А не много для сопливого мальчишки?»
«Соглашайся или проваливай».
Мужчина поджал губы, потом вздохнул. «Давай».
Марк улыбнулся и обошел машину. Он запрыгнул на пассажирское сиденье и протянул руки к теплому воздуху, который поднимался от печки. Машина тронулась, и Марк краем глаза посмотрел на мужчину, с которым согласился иметь секс – за деньги. Он выглядел неплохо, и Марку стало интересно, почему мужчина чувствует, что должен платить за это дело. Потом он вспомнил, что ему только 15 лет – но выглядел он еще моложе – и есть много мужчин, которых привлекала идея иметь секс с молоденьким мальчиком.
«Как тебя зовут?»
Мужчина заметил его любопытство, он время от времени отрывался от дороги и бросал на Марка взгляд. Мальчик выглядел приятным парнем, то есть не вызывал неприятных чувств и, казалось, искренне хотел поддержать разговор.
«Марк».
«Как давно ты работаешь на улице?»
«Достаточно давно».
«Почему?»
«Почему?»
«Да, почему? Почему ты не дома, выполняя школьное домашнее задание? Или играя в бейсбол с друзьями?»
«Слушай, если тебе не хочется, то останови машину и дай мне выйти. Следующий клиент подвалит достаточно быстро».
Мужчина затих, Марк мог видеть, что его напрягает присутствие Марка, и подумал, что, наверно, клиент передумал связываться с кем-то, кто выглядит настолько юным. Когда мужчина заговорил снова, это были не те слова, которые ожидал Марк. Он думал, что тот скажет, что ошибся, и Марк уже приготовился получить как минимум десять баксов за потраченное время.
«Ты слышал о другом мальчике, на пару лет моложе тебя, которого зовут Джейсон Харди?»
Марк криво усмехнулся. Действтиельно, значит, он не слишком юный, а слишком старый для этого парня. Марк последовал инструкциям, вбитых в него сутенером на случай, когда кто-то спросит о мальчике помоложе.
«Нет. Тебя интересуют маленькие мальчики? Тогда поищи в Гнезде».
«Гнездо?»
«Место, в котором растят птенцов».
«А почему ты не там? Ты же еще ребенок тоже».
«Мне пятнадцать. Слишком много для Гнезда».
Марк прикусил губу, осознавая, что выдал мужчине свой настоящий возраст, но он был немного раздосадован тем фактом, что станет слишком старым, прежде чем достигнет совершеннолетнего возраста, принятого в этом штате. Марк нахмурился, когда мужчина протянул его фото улыбающегося юного мальчика. Ребенок выглядел лет на 10-11, и Марк подумал, что узнает в нем одного из новичков, приведенных в Гнездо этим вечером после того, как его сутенер заметил его выходящим из автобуса на остановке. Он вздрогнул от мысли, что мужчина хочет такого юного мальчика. Внезапно Марк рассмотрел фон за спиной ребенка на фотографии. Фото было сделано не на улице перевозбужденным клиентом. Оно выглядело как один из семейных портретов, какие делают заботливые родители.
«Кто ты? Коп? Останови машину». Мужчина продолжал ехать. «Куда мы едем?»
«В полицейский участок».
«Что?»
«Я был копом раньше, и моя работа – ловить беглецов».
«Останови машину». Марк схватился за дверную ручку и принялся дергать ее, но она не поддавалась.
«Подожди, дитя, просто выслушай меня. Если дома с тобой плохо обращаются, то позволь социальным службам помочь тебе. Есть лучшие возможности, чем жить на улице и продавать себя каждому, кто может заплатить пару баксов».
«Иди сюда, сделай это. По крайней мере, когда они трахают меня здесь, то платят».
Губы мужчины сжались. Марк был слишком охвачен собственными страхами чтобы беспокоиться, была эта злость направлена на него или на тех, кто использовал его вместо того, чтобы защищать. Он со всей силы навалился на дверь со своей стороны, а потом быстро опустил стекло. Водитель резко наклонился и ухватился за пояс джинсов Марка, который старался вылезть в открытое окно.
Они оба тяжело дышали, Марк висел из продолжающей мчаться машины, удерживаемый только рукой, вцепившейся в его штаны. Машина резко свернула на обочину, и мужчина втащил Марка в салон.
«Идиот. Полный идиот. Ты хочешь убить себя, выкидывая такие трюки?»
Марк продолжал бороться и выбросил руку, нацелившись ударить мужчину в скулу. Тот схватил обе руки Марка и сжал их железной хваткой. Тогда Марк бросился вперед, намереваясь укусить похитителя, но мужчина вовремя увернулся и прижал Марка лицом к водительскому сиденью. Мужчина всем своим весом навалился на Марка, лишая возможности двигаться.
«Я не вернусь назад в Тисдейл». Его крик был заглушен обивкой, и он продолжал извиваться, пытаясь вырваться.
«Успокойся. Успокойся».
Марка закричал, когда мужчина еще сильнее навалился на его спину. Он постарался освободить одну руку и замахнуться ею, но мужчина перехватил ее и скрутил за спиной Марка. Он прикусил крик, когда мышцы и кости взорвались болью от неестественного положения, но затем обмяк, подчинившись силе.
«Закончил бороться?»
Марк кивнул, сцепив зубы от боли. Он ахнул, когда мужчина освободил его, и сел прямо, потирая ноющие бицепсы. Он мог чувствовать, что его губы дрожат, мог чувствовать, что слезы заполнили его глаза и испугался, когда две из них покатились вниз по щекам.
«Я не хотел причинить тебе боль… но не мог позволить, чтобы ты причинил мне».
Марк прислонился к двери, стараясь быть как можно дальше от мужчины.
«Слушай. Меня зовут Дэвид Маккей, и родители Джейсона Харди наняли меня найти их сына. Как насчет сделки? Ты покажешь мне, где находится Гнездо, а я помогу тебе на йти другой дом, а не Тисдейл».
«Я же тебе сказал, что мне 15. Я не вчера родился. Единственное место, куда они могу послать меня еще – это колония несовершеннолетних, потому что я убегал уже слишком много раз».
«У Джейсона был глупый спор с отцом по поводу домашней работы. Это было два дня назад. Его родители любят его –»
«Да, конечно».
«- и они хотят, чтобы он вернулся домой. Возможно, как раз сейчас он напуган, боится того, что с ним случится –»
«Почему меня должно это волновать –»
«Я видел твое лицо, когда ты смотрел на фото. Это была не ревность, это было отвращение ко мне». Мужчина откинулся назад, его рука пробежала по темным курчавым волосам. «Помоги мне, Марк».
Марк прикусил губу. Если он даст адрес до того, как его сутенер проверит Маккея, тогда, скорее всего, его изобьют в переулке. Но если Маккей прав и у Джейсона Харди хорошие родители, то он может дать Джейсону то, чего никогда не имел сам – любящий дом. Он почувствовал горький привкус во рту, когда дал информацию, дарящую Джейсону Харди то, о чем Марк мог только мечтать.
«1412 South Drive. Они не посылают их работать в первую ночь».
Маккей выехал с обочины назад на дорогу. Однако он направился не в сторону указанного Марком адреса, что могло значить только одно – он все-таки хотел доставить его в полицейский участок. Марк знал, что бесполезно пытаться сбежать так скоро после предыдущей попытки, поэтому решил выждать. Через несколько минут они прибыли, и Маккей вышел. Марк отметил, как легко открывается дверь со стороны водителя. Он подождал, пока Маккей не окажется возле двери с его стороны, и перепрыгнул на водительское сидение. Его рука нажала ручку. Марк вывалился из машины и побежал. Он слышал, как Маккей закричал от неожиданности и беспомощности, мог слушать топот ног за собой, но Марк всегда был хорошим бегуном. Он быстро оторвался от мужчины и скрылся в переулке, после чего боковыми улицами направился к той части города, которую звал домом.
________________________________________
Марк зажал нижнюю губу между сильными зубами, наблюдая, как дюжина машин полиции и социальной службы осветила улицу, превратив ее в подобие дискотеки с мелькающими голубыми, красными и белыми огнями. Со своего места в ближайшем переулке он мог видеть, как Дэвид Маккей вошел в здание и через 15 минут вышел, неся на руках закутанного в одеяло мальчика. Лицо мальчика было прижато к его шее, но Марк знал, что это Джейсон Харди. Он прерывисто вздохнул, надеясь, что был прав, и они не использовали мальчика в первую ночь. Также он надеялся, что был прав, поверив экс-копу.
Марк отступил глубже в тень, когда Маккей остановился возле водительского места своей машины и осмотрелся вокруг перед тем, как нырнуть вовнутрь. Ему было интересно, не догадывался ли Маккей, что он пришел посмотреть на шоу, и не высматривал ли его. Однако Маккей уехал не оборачиваясь, и Марк задворками направился на свою улицу продолжать работать.
Менее чем через час он уже стоял на локтях и коленях, зарабатывая достаточно, чтобы обрадовать своего сутенера.
________________________________________
На следующий вечер по улицам пополз слух, что полиция нравов разорила Гнездо. Социальная служба забрала всех детей, а полиция арестовала взрослых – сутенеров и клиентов. Марк нахмурился, поняв, что его сутенер был среди них. Хотя Тревор вернулся назад через несколько часов, он был в бешенстве и намеревался перевернуть все вверх дном, чтобы найти человека, выдавшего их.
Марк знал, что Тревора мало заботят дети кроме тех денег, что он мог получить, продавая их незрелые тела извращенцам. Как только они вырастали из Гнезда, Тревор отправлял их зарабатывать на улицу. Тревор легко мог заменить этих детей, потому что каждый месяц в город прибывали дюжины беглецов, которых манила мишура Лос-Анджелеса.
Он запнулся, вспомнив свой первый день в LA и как он неуверенно вышел из автобуса, с глазами, расширившимися от изумления при виде моря лиц. Он сделал несколько шагов от остановки, прежде чем встретил Тревора, и с детской наивностью поверил в то, что тот предлагает ему ночлег и еду. Однако все имеет цену, и через два месяца он стал настоящим профессионалом в этом бизнесе. В самом деле, клиенты никогда не жаловались на него, многие из них даже искали его снова и снова.
Марк слегка поморщился, укрываясь от колючего ветра в дверном проеме. Холодный ветер удерживал большинство потенциальных клиентов дома. Прошлой ночью его клиент проявил немного чересчур энтузиазма, и его задница продолжала гореть от грубого вторжения. Он решил постараться убедить сегодняшних клиентов использовать его руку или рот, зная, что боль уйдет, если дать передохнуть.
Медленно подъехала машина, маленькие глаза водителя оценивающе высматривали тело как товар в магазине. Марк почувствовал эти глаза на себе, почувствовал, как они жадно ухватились за его хрупкую фигуру и белокурее волосы. Он послал мужчине приглашающую улыбку и подошел, когда человек кивком головы подозвал его.
Водитель опустил стекло, и Марк попробовал сдержать отвращение при виде покрытого трупной кожей рябого лица с маленькими глазками, ястребиным носом и узкой прорезью рта. Темные волосы, зачесанные назад с помощью слишком большой дозы бриолина, падали на плечи. Марк начал свою речь.
«Ищешь что-то приятное?»
«Повернись».
Марк медленно повернулся и позволил мужчине визуально оценить себя.
«Сколько за эту хорошенькую задницу?»
«60. Или 40, если я буду делать».
«60?»
«Рука или рот будут стоить только 20. И я хорош во всем, что я делаю. Ты хорошо проведешь время».
«60». Мужчина поморщился, как будто взвешивал про себя, достоин ли Марк такой цены. Наконец, он решил. «Ок, садись».
Марк поморщился. А он хотел дать своей заднице перерыв. Он просто сожмет зубы, когда придет время, и перенесет боль как сможет. Его клиент припарковался возле неожиданно роскошного дома и повел Марка за собой вовнутрь. Охранники удивленно посмотрели на него, видимо, не ожидая увидеть столь юного проститута входящим в такое здание, но ничего не сказали. Марк последовал за мужчиной в лифт и прислонился к стене, пока они поднимались на девятый этаж. Он недоумевал. Обычно клиенты не могли удержать руки и трогали его при всяком удобном случае, чтобы еще больше возбудиться, но этот человек даже не удосужился посмотреть на него после того, как снял его.
Квартира состояла из нескольких небольших комнат, но они были обставлены с вызывающей роскошью, и Марк мог слышать смех из большого телевизора в углу главной комнаты. Мужчина кивнул в том направлении и ушел, закрыв дверь квартиры за собой. Марк пошел туда, зная, что сейчас встретит своего настоящего клиента, и прилепил фальшивую улыбку на лицо.
Мужчина был очень грузным. Он развалился в углу винилового дивана, и остатки еды были разбросаны вокруг. Его поросячьи глазки оторвались от экрана телевизора, когда он заметил Марка. Его глаза расширились, жирные губы раздвинулись, и он облизал их.
«Сними это все».
Марк схватил свою футболку обоими руками и стащил ее через голову, после чего бросил белую тряпку на стоящий рядом столик. Он сбросил кроссовки и медленно расстегнул джинсы. Подняв глаза, он ожидал увидеть, что мужчина смотрит на него, но вместо этого тот расхохотался в ответ на какую-то шутку в телевизоре. Его глаза снова обратились на Марка, сузившись, когда он заметил, что тот перестал раздеваться. Марк понял намек и принялся снимать джинсы, потом переступил через них и отбросил в сторону. Он ничего не носил под джинсами и увидел, что, наконец, мужчина заинтересовался и одобрительно кивнув, пока его поросячьи глазки блуждали по его гениталиям и безволосой подростковой груди.
«Поиграй с собой».
Так вот он кто. Один из тех, кто возбуждался при виде того, как он мастурбирует, и потом получал свое удовольствие. Марк мысленно поблагодарил сам себя, что догадался смазать себя раньше, потому что эти люди, возбудившись, хватали его и слепо трахали, не заботясь о повреждениях или боли, что они могли причинить. Так что имело смысл дать себе немного экстра подготовки, и он позволил одной своей руке обвиться вокруг своего пока еще мягкого члена, в то время как пальцы другой начали медленно ласкать тело. Для него не составило труда вскоре отвердеть, и он мягко застонал, почувствовав, как первые признаки наступающего оргазма бегут по его нервам. Телевизор был забыт, мужчина жадно пялился на Марка, толстый язык облизывал жирные губы, пока он получал свое удовольствие.
«Медленно вниз».
Марк наклонился, его рука отпустил член, но оставалась поблизости чувствительной головки. Остальные пальцы продолжали работать, глубоко проникая в задний проход, раскрывая его. С большим усилием мужчина поднялся с дивана и сбросил белые трусы. Марк не видел пениса мужчины под складками жира, но его жирные пальцы нашли его и принялись работать одновременно с рукой Марка. Внезапно мужчина бросился вперед и развернул Марка. Он навалил его на столик, жирные пальцы вонзились в его задний проход, раздвигая его. Марк закричал, когда толстый член вошел в него одним резким движением, но его рыдания перехватились в горле, когда мужчина принялся двигаться в нем до тех пор, пока не застыл перед тем, как бурно кончить. Он почувствовал, как теплое семя мужчины пролилось в него, и крепко зажмурился, когда толстый язык облизал его шею и мужчина хрюкнул в его ухо как свинья. Клиент обрушился на него, и Марк ахнул, когда вес на его спине придавил его гениталии к краю стола.
Когда мужчина отвалился от него, ему понадобилось несколько мгновений, чтобы взять свои чувства под контроль и напомнить себе, что это не всегда так, что иногда это приятно для обоих. Когда он встал и повернулся, мужчина снова развалился на диване и уставился в телевизор. Марк потянулся к своей одежде.
«Я сказал тебе одеваться?»
Он выпустил свою футболку и постарался улыбнуться.
«Меня сняли не на час».
«Не волнуйся». Мужчина играл своим обмякшим пенисом. «У меня есть достаточно, чтобы продержать тебя здесь всю ночь при необходимости. Когда я буду готов, ты отсосешь мне. А пока иди помойся и садись здесь, пока я не буду готов… и ноги раздвинь, чтобы я мог хорошо видеть все, что захочу».
Марк посмотрел на твердое сидение утилитарного стула и понял, что это будет очень длинная ночь. Но, по крайней мере, он был в тепле, если ничего более.
________________________________________
Прошло почти полчаса, прежде чем мужчина раздвинул свои ноги и подозвал Марка. Он опустился на колени перед диваном и наклонился к выглядывающему из жира члену. Сильная рука прижала вниз его голову, давая понять, что он хочет, и Марк погрузил лицо в вонючий пах клиента. Он облизал головку, язык прошелся по чувствительным нервным окончаниям, стараясь получить какую-то реакцию вялого члена, и был вознагражден, когда тот стал медленно отвердевать. Марк мог чувствовать горечь спермы мужчины и смазки, которую он использовал, чтобы трахнуть его, но под этим был и другой вкус, возможно, от него тоже.
Марк шире открыл свой рот и принялся сосать, стараясь не видеть и не слышать этого почти отвратительно выглядящего человека. Если он хорошо постарается, что сможет сбежать от этой реальности в мир, где он отсасывает у кого-то совершенно непохожего на этого урода, который купил его на вечер.
Внезапный грохот подбросил мужчину, его плоть дернулась. Марк сжал зубы от неожиданности, и мужчина закричал. Секундой позже он услышал нарастающей гул голосов, и затем его отбросили в сторону, когда три полицейских поставили жирного человека на ноги и сковали наручниками.
Руки Марка были заведены назад, и металл защелкнулся на его запястьях, прежде чем коп поднял его на ноги и развернул. Марк оказался лицом к лицу с одетым в гражданское детективом, который отшатнулся от шока и отвращения.
«Блять. Он же ребенок. Сколько тебе? 13? 14?» Гримаса сменилась ликованием, когда он повернулся к своему партнеру. «Похоже, мы поймали Жирного Гарри на чем-то большем, чем отмывание денег. Добавь статью об изнасиловании в список обвинений».
________________________________________
В полицейском участке было тепло, и Марк плюхнулся на сидение, куда его толкнул детектив Рейнольдс. Жирный Гари в наручниках был неподалеку, и детектив Рейнольдс сидел рядом с ним за столом и печатал на машинке рапорт. Время от времени он косился на Марка, и тот не мог сделать ничего кроме как продолжать отрицать, что он несовершеннолетний. Он дал детективу Мэтьюсу фальшивое имя и детали, которыми Тревор снабдил его на такой случай, но Мэтьюс только вздохнул и продолжал настаивать на правде.
Женщина-офицер подошла к столу и улыбнулась Марку, ее голова медленно – и знающе – кивнула, когда она передала Мэтьюсу папку с бумагами. У Марка были плохие предчувствия насчет всего этого, и он облизал внезапно пересохшие губы, когда брови Мэтьюса поднялись.
«Марк Джонсон. Возраст 15. Штат Алабама. Пропал в августе». Он обернулся через плечо и помахал бумагами. «Эй, Рейнольдс. Есть статья изнасилования».
«Он ебаный проститут. Я не знал, что он ребенок –»
«Ты говорил то же о тринадцатилетнем, с которым мы схватили тебя шесть месяцев назад».
«Мэтьюс». Чернокожий офицер повернулся туда, где на фоне работающих служащих участка стоял офицер в униформе. «Полицейский хирург прибыл».
«Это к тебе, сынок».
Детектив поднялся на ноги и потащил за собой Марка. Он крепко держал Марка за руку, пока вел его через ряды столов, за которыми сидели офицеры, потом вверх по лестнице в маленький медкабинет. Там мужчина вытаскивал из чемодана различные инструменты, его лицо было серьезным, когда он повернулся к Марку.
«Сколько ему?»
«Под шестнадцать».
«Тогда ты сам знаешь. Для обследования мне нужно присутствие законного опекуна».
«Законный опекун в Алабаме».
«Тогда мне нужен кто-то, уполномоченный судом как временный опекун, на случай, если ему нужна срочная медицинская помощь».
Рейнольдс раздраженно вздохнул, подошел к двери и подозвал одного из проходивших мимо офицеров.
«Ди Гуэра, нужна сиделка, пока я позвоню».
Через 15 минут дверь снова открылась, и вошел Рейнольдс в сопровождении другого мужчины. Марк почувствовал, что его сердце упало в живот, когда он узнал человека, от которого сбежал днем раньше. Выражение лица мужчины говорило, что он узнал его тоже.
«Я доктор Дэвид Маккей, детский психолог». Он предъявил документ. «Судья Уильямс назначил меня временным опекуном Марка Джонсона».
Полицейский хирург глянул на документ и улыбнулся. «Тогда начнем». Он указал офицеру снять наручники с пациента. Как только Марка освободили, хирург повернул его. «Ок, сынок. Сними всю свою одежду и положи на эту клеенку».
Марк тяжело уставился на смотрящих на него людей. Он привык раздеваться перед другими, но не для того, чтобы его рассматривали в такой стерильной обстановке, по крайней мере, на протяжении многих лет. Это напомнило ему обезличенный медосмотр в детском доме.
«Нет».
Маккей выступил вперед. «У тебя нет выбора, Марк. Но я обещаю, что не позволю никому из присутствующих воспользоваться тобой». Маккей обернулся. «Фактически, я не верю, что присутствие офицера Ди Гуэра необходимо».
Ди Гуэра кивнул и вышел.
Марк, нервничая, прикусил нижнюю губу, потом понял, насколько по-детски ведет себя и кивнул. Рейнольдс отошел в угол и отвел глаза, хотя Марк подозревал, что он продолжает следить за происходящим. Полицейский хирург отвернулся к вытащенным из кейса инструментам, некоторые из которых были такими странными на вид, что Марк даже представить не мог, для чего их можно использовать. Смирившись с судьбой, он снял футболку и бросил на клеенку. Потом сбросил кроссовки и стащил джинсы. Впервые за несколько месяцев он стоял раздетым перед мужчиной и чувствовал себя крайне уязвимым. Его руки упали, прикрывая гениталии. Глаза Марка блуждали по комнате, стараясь не встречаться с рассматривающими его мужчинами.
«Нужно, чтобы ты поднялся на кушетку: колени и предплечья на кушетке, голова на предплечьях». Он сделал, как сказали. «Раздвинь ноги шире. Хорошо. Вот так».
После двух месяцев, проведенных в различных вариациях этой позы, Марк нашел, что может отключиться от происходящего, но он вздрогнул, когда почувствовал пробующий палец возле своей истерзанной мышцы. Он сжал зубы, когда почувствовал, что в него ввели холодный металлический предмет, глаза зажмурились от жгучей боли, когда хирург сделал что-то, чтобы инструмент открыл его шире. Он бросил косой взгляд и увидел лежащие на подносе длинные инструменты, похожие на большие хлопковые коробочки. Хирург выбрал один из них. Марк почувствовал, как он поцарапал его внутри, после чего увидел, как инструмент поместили в пластиковый пакет и запаяли. Один из них был очень сильно окровавлен, и Марк слышал, как доктор что-то бормочет над ним.
Марк вздрогнул, когда хирург положил теплую руку ему на плечо.
«Нужно чтобы ты повернулся и сел на край кушетки».
Марк повернулся, хирург взял его мягкий пенис и ввел в маленькое отверстие уменьшенную копию инструмента. Это было больно, и он почувствовал облегчение, когда испытание закончилось.
«Ок. Ты молодец, Марк. Еще один мазок». Хирург отвернулся. «Я надеюсь, вы не давали ему ничего есть или пить после нападения?» Похоже, ответ Рейнольдса удовлетворил хирурга, и он повернулся назад к Марку. «Нужно, чтобы ты широко открыл рот».
Потребовалось много усилий, чтобы его не вырвало, когда тампон для мазка ввели в его горло, хотя он думал, что за прошедшие месяцы научился сдерживать свои рвотные рефлексы. Но этот инструмент был таким непохожим на толстую тупую головку пениса.
«Последнее. Я обещаю, потом ты сможешь одеться. Мне нужно, чтобы ты встал, раздвинул ноги и отставил руки от тела».
Марк сделал все сказанное и почувствовал, как краска смущения окрашивает его лицо, когда хирург принялся ощупывать каждый дюйм его тела. Он почувствовал сильные пальцы на своих яйцах и кашлянул по просьбе хирурга. Маккей положил руку ему на плечо и поддержал, когда все закончилось. Хирург и Маккей отошли в сторону для быстрого разговора, пока Марк одевался. Потом Маккей вернулся и дружески улыбнулся.
«Ок, Марк. Теперь все. Мне нужно отвезти тебя в больницу, и потом мы найдет тебе кровать и все нужное, чтобы поспать».
«Зачем мне нужно в больницу?»
«У тебя несколько разрывов. Ничего слишком серьезного, и в основном снаружи… но необходим курс антибиотиков».
________________________________________
Марк проснулся в удобной теплой кровати, солнечный свет лился сквозь жалюзи, которые не были пожелтевшими от старости. Постельное белье пахло чистотой и свежестью, и накрахмаленная ткань царапала обнаженное тело. Он проигнорировал пижаму, лежащую в изножье кровати, предпочитая спать голым, ненавидя, когда одежда запутывалась на нем во время сна. Он всегда спал беспокойно.
Он потянулся и поморщился, когда перетружденные мышцы запротестовали против движения. Ягодицы тупо болели, напоминая ему об уколах, полученных прошлой ночью. Когда Маккей упомянул курс антибиотиков, он подумал, что тот имеет в виду таблетки, но вместо этого ему сделали ряд инъекций, в том числе и от столбняка. Когда они закончили, он чувствовал себя игольницей.
Кто-то постучал в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения. Это был Маккей, и он дружелюбно улыбался.
«Ты пропустил завтрак, но ленч будет накрыт через 15 минут. Думаю, ты можешь пойти и поесть что-то приличное». Маккей бросил на кровать ворох одежды. «Надень это, пока мы не купим тебе новую одежду».
«У меня есть одежда… в моей комнате. Мне не нужны подачки от тебя или кого-то еще». Марк ощетинился, надеясь втолковать Маккею, что он может позаботиться о себе сам и не нуждается ни в чьей помощи или благотворительности.
«О…кей. Скажи мне адрес, и я пошлю кого-то принести все твои пожитки».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты не уйдешь отсюда –»
«Ты не можешь удержать меня здесь, я просто –»
«Просто сбежишь снова? Возможно. Но не пока я твой законный опекун. Тебе 15 лет. Еще ребенок. *Будь* ребенком, Марк. Веселись, читай книги, громко слушай музыку, ходи в кафе и играй в бейсбол с детьми твоего возраста». Маккей сел на край кровати. «Жизнь достойна жизни. И если у тебя ничего нет, то всегда остаются мечты».
«Просто так, да?»
Марк насмешливо фыркнул, пораженный, что кто-то в возрасте Маккея может верить, что в жизни есть что-то чудесное. Все, что он знал – это горе и проблемы. Его мать была подростком-самоубийцей, покончившей с собой, когда ее парень сказал, что не хочет иметь с ней ничего общего, даже когда она показала ему его сына. До шести лет его растила бабушка, а потом она умерла, и он остался один во всем мире.
С тех пор его жизнь была серией детских домов, приемных семей и летних лагерей. Приемные семьи были самым худшим, потому что они давали ему иллюзию жизни в настоящем доме, пока люди не решали, что не хотят его больше и выбрасывали, как надоевшую игрушку.
«Просто так. Если ты постараешься».
Марк отвернулся. Сколько раз он слышал эти слова и верил им? Сколько раз он разочаровывался в этих пустых обещаниях? Нет. Как бы плохо ни было, он лучше будет сам на улице. По крайней мере, единственным человеком, которого он разочарует там, будет его сутенер.
________________________________________
Он провел в центре три дня, держась в стороне и избегая общения, не желая заводить друзей. Это только утяжелило бы возвращение в Тисдейл, а он уже настрадался достаточно. К несчастью, Маккей не дал ему закрыться полностью, каждый вечер он приходил навестить его, садился возле кровати и втягивал в разговор о прошлом и будущем.
Марк смутился, осознав, что рассказал о себе больше, чем намеревался, но Маккей ловко вытаскивал из него информацию. Он даже рассказал Маккею о том, что сильно любил уроки биологии в школе, особенно когда они проходили темы о том, как жизнь зародилась в море. Его бабушка была из Лос-Анджелеса и любила океан. Это было его единственное воспоминание о ней: когда он сидел у нее на коленях, и она рассказывала ему истории о морских змеях, китах, дельфинах и сверкающих косяках рыб, которые она видела своими глазами.
Маккей ушел около часа назад, и зимняя ночь быстро вступила в свои права. Марк знал, что у него есть только один шанс выбраться отсюда до того, как они отошлют его назад в проклятый город, где он родился – и в Тисдейл, где Гидеон Блок любил играть с мальчиками, пребывающими на его попечении. Он рассказал Маккею о Блоке, но не ждал, что из этого что-то выйдет. В конце концов, это было всего лишь слово ребенка против взрослого.
Он использовал шнурки, чтобы привязать к подошвам кроссовок сухие мочалки, чтобы они не скрипели по паркету, пока он на цыпочках пробирался по коридору, ведущему к свободе. Держась в глубокой тени, Марк сжимал в руке небольшой узелок со своими вещами. Он подождал, пока миссис Мэнсон чашкой какао отвлечет портье, мистера Джонса, как она делала каждую ночь, и потом поспешил к двери. Она была незапертой: как он и ожидал, Джонс закрывал дверь на ночь в 9:30, а сейчас было всего лишь десять минут десятого. Он осторожно проскользнул в приоткрытую щель и закрыл дверь за собой, поморщившись, когда она громко хлопнула. Затем он побежал так быстро, как только мог, со злостью отбрасывая сожаление, что снова вернулся к жизни на улице.
________________________________________
Маккей раздраженно вздохнул, слушая объяснения случившегося миссис Мэнсон. Это ставило его в затруднительное положение, поскольку он отвечал за Марка как законный опекун – пусть даже и временный. Однако дело было не только в этом. Маккей был потрясен, потому что думал, что смог достучаться до мальчика. Первоначально молчаливый парень постепенно открывался ему, рассказывая о своем прошлом и даже о своих мечтах, за которые держался – даже в самые плохие времена. Маккей хотел дать ему шанс осуществить эти мечты, но это никогда не произойдет, если Марк вернется работать на улицу. Скорее всего, он окончит свои дни в больнице или морге как жертва насильника до того, как ему исполнится 18.
Маккей сел на кровать Марка, вспоминая застенчивую улыбку, которой мальчик одарил его после того, как он взломал скорлупу, которой Марк окружил себя. Парнишка также обладал чувством юмора и смекалкой, что делало времяпровождение с ним удовольствием, а не обязанностью. Как ни странно, Маккей понял, что уже скучает по мальчику.
С укрепившейся решимостью, что Марк Джонсон не пополнит собой статистику убитых тинейджеров-проститутов, он поднялся на ноги и сказал Мэнсон, что свяжется с ней, как только появятся новости. Он направился в зал юстиции, где работал раньше, и задействовал связи со старыми коллегами и прессой, чтобы получить информацию. Инстинкт говорил ему, что первым делом Марк отправится к своему сутенеру. После этого, скорее всего, Тревор отошлет его в Сан-Франциско или Лас Вегас. Маккей не мог позволить себе потерять след, если он хочет спасти Марка.
________________________________________
«Тревор?»
Узколицый мужчина, одетый в дорогое длинное кожаное пальто с меховой отделкой, повернулся и зарычал.
«Где, блять, ты был?»
«Меня схватили с клиентом. Провел последние несколько дней в центре для беглецов и… и сбежал снова».
В выражении лица Тревора было что-то такое, от чего Марка бросило в холод. Это был расчетливый взгляд, как будто он знал, что это Марк выдал местонахождение Гнезда, но потом Тревор улыбнулся. Но улыбка не затронула темные глаза, как раньше. Марк постарался не содрогнуться, когда Тревор обвил его рукой и притянул к себе в демонстрации фальшивого дружелюбия.
«Рад видеть тебя снова, Марк».
«Ты хочешь отправить меня на обычное место сегодня ночью?»
Тревор поджал губы. «Нет. Не сегодня. Есть кое-что особое, что ты можешь для меня сделать. Как насчет того, чтобы сняться в фильме?»
«Фильме?»
«Не таком гламурном, как в Голливуде, но здесь есть собственная киностудия для любителей юной плоти».
Марк нахмурился. Он понял, что имеется в виду порнофильм и знал, что от него потребуют раздеться перед камерами и изображать секс с другими. Марк не был уверен, хочет ли он, чтобы безымянные, безликие люди смотрели на него и мастурбировали в грязных видеосалонах.
«Я... я не знаю».
«Всего один раз... и тебе хорошо заплатят».
Марк быстро прикинул: а что он теряет? По крайней мере, он будет в теплой студии под раскаленными лампами, а не отмораживать свою задницу на улице. И в зависимости от того, сколько ему заплатят, он сможет снять лучшую квартиру. По правде говоря, он не мог вернуться в свою старую, потому что полицейские знали о ней – и Маккей.
«Ок».
«Хороший мальчик. Поверь, ты не пожалеешь».
Марк криво улыбнулся, но не мог избавиться от тревоги, которая сопровождала это решение. Он сел на заднее сидение машины Тревора и уставился на мелькающий за окном пейзаж, пока они ехали к примыкающей к океану части города, где он никогда раньше не был. Облезлое старое здание неприятно поразило его, пока он следовал за Тревором, игнорируя осыпавшуюся со стен штукатурку и наваленный на лестнице мусор. Они поднялись на два пролета и остановились перед толстой, основательно выглядящей дверью. Тревор стукнул несколько раз, и в приоткрывшейся щели показался любопытный глаз.
«Я привел мальчика».
Глаз довольно сверкнул, и Марк опять почувствовал ледяные пальцы страха на своей спине, когда щелкнул замок. Дверь, скрипя, открылась. Комната внутри была большой и почти пустой кроме возвышения, покрытого соболиным мехом. Оно было похоже на небольшую кровать, и Марк не сомневался, что именно здесь он будет работать. Несколько профессиональных на вид камер окружали возвышение вместе с дюжиной прожекторов, которые освещали небольшое пространство. В другом углу комнаты Марк мог видеть двоих обнаженных мужчин. Третий втирал масло в их грудь и руки, что заставляло мускулы выглядеть рельефно. Они обернулись и уставились на Марка, и он с удивлением заметил, что они не особенно красивы или развиты физически. Хотя это не имело особого значения. Затем его внимание было привлечено человеком, который подошел к нему. Его голодные бледно-голубые глаза раздевали его тело и осматривали лицо. Тонкая рука поднялась и коснулась волос Марка.
«Хочу увидеть остальное».
Тревор повернулся к Марку. «Ну. Ты слышал. Раздевайся».
Храбрясь, Марк отбросил свои страхи и разделся, оставаясь полностью неподвижным под оценивающими глазами и щупающими руками.
«Боже, он прекрасен. Совершенен. Просто совершенен. Хотя немного староват. Он девственник?»
«Эээ... нет... но с таким лицом и телом разве это кого-то волнует?»
«Правильно. Правильно». Мужчина согласно кивнул и убрал руку с гениталий Марка.
«Приготовь его».
Казалось нереальным стоять здесь, пока кто-то втирал масло в каждый дюйм его тела и расчесывал волосы, пока они не засияли. Они одели его в одежду, рассчитанную на кого-то поменьше, эта одежда заставила его выглядеть маленьким мальчиком, и потом они рассказали ему, что он должен делать. Они хотели только, чтобы он забыл о камерах и позволил двум профессионалам делать все. Он сделал все в точности, как они сказали.
Камеры начали движение, и очень быстро Марк забыл о них, когда его стали раздевать и использовать двое мужчин. Они повернули его спиной, и он почувствовал приступ паники, когда его запястья связали над его головой, оставив его обнаженным и беззащитным. Марк закричал, когда его ноги резко раздвинули... и потом в него резко вошли, слезы боли выступили у него из-за отсутствия подготовки. Его почти стошнило, когда один из мужчин вошел в его рот. Насилование с двух сторон было невыносимым, но потом мужчина вышел из его рта. Марк вздрогнул, когда он бурно кончил на его лицо и грудь, и Марк был благодарен, что ему не пришлось глотать, иначе он бы задохнулся. Толчки в его задний проход изменились, мужчина сменил ритм, чтобы продержаться дольше. Марк посмотрел в лицо мужчины и увидел нечто, испугавшее его. Он начал вырываться, больше не желая быть частью этого, но мужчина сильнее вцепился в его бедра, прижимая его, а связанные запястья сковывали Марка.
«Делай это. Сейчас».
Голос режиссера был слабым от страсти, и Марк подумал, что он имеет в виду кончить, но затем что-то надели ему на голову. Марк задыхался и боролся, а прозрачный пластик все сильнее стягивался у его горла. Он поднял наполненные ужасом глаза и посмотрел в лицо злорадствующего убийцы. Все это время толчки в его задний проход продолжались, но это больше не заботило Марка. Он отчаянно сражался за каждый глоток воздуха, его легкие содрогались от бесполезных вдохов. Его зрение затуманилось, темные пятна закружились перед его глазами. Он даже не мог кричать, когда теплая жидкость забрызгала его лишенное кислорода тело. Насильник таким образом окрестил его умирающее тело для извращенцев, которые получат удовольствие от зрелища смерти во время изнасилования.
Его последней мыслью перед тем, как темнота поглотила его, было сожаление, что ни одна его мечта не исполнится в этой жизни.
________________________________________
Ближайший помощник Тревора затрясся от страха, когда детектив Мэтьюс схватил его за грудки и поднял вверх, их носы соприкоснулись. Огромный чернокожий детектив внушал страх и в обычном состоянии, а сейчас он обрушил на Рэйфа всю силу своего гнева. За Мэтьюсом Маккей в гневе и страхе сжимал кулаки, его рот превратился в тонкую линию.
«Где? Где проходит съемка?»
«За старыми доками. Никогда там не был. Только Тревор... но он дал мне адрес на случай, если я понадоблюсь».
Дрожащим голосом Рэйф продиктовал адрес, и Маккей повернулся, его мозг уже прокладывал кратчайший путь туда. Он запрыгнул в машину Мэтьюса и бесстрастно смотрел, как сирена очищала дорогу перед ними, все его внимание было направлено на дорогу впереди и на мальчика, который в нем нуждался.
Мэтьюс по радио сообщил полицейским машинам адрес, и к тому времени, как они добрались до старого здания, там их уже ждали несколько машин. Поднимаясь по лестнице, Маккей слышал, как полицейские взламывают солидную дверь соответствующими инструментами. Он ворвался в комнату, не думая о том, вооружены или нет люди внутри, не слыша пистолетных выстрелов. Все его внимание было приковано к покрытому черным мехом возвышению и обнаженному юному телу, распростертому на нем.
Маккей бросился вперед и завопил в недоверии и ужасе, когда заметил пластиковый пакет на белокурой голове. Он неистово рвал пластик, освобождая мальчика, хотя уже знал, что Марк мертв. Посиневшие губы насмехались над ним, когда он гладил все еще теплое лицо.
Еще теплое?
Маккей принялся делать искусственное дыхание, массажируя сердце перед тем, как вдохнуть воздух в легкие мальчика. Внезапно Мэтьюс оказался рядом и принялся давить на грудь мальчика в ритме сердцебиения, и Маккей сосредоточился на вдыхании жизни в неподвижное тело.
Маккей увидел это первым. Трепет длинных светлых ресниц. Он поднял руку, останавливая Мэтьюса, и приложил щеку ко рту мальчика, одновременно проверяя пульс. Он зажмурился от облегчения и принялся смеяться и плакать одновременно, когда почувствовал теплое дыхание и слабый толчок пульса. Мэтьюс увесисто хлопнул его по спине и потянулся к веревкам, которые связывали Марка. Как только Марк был освобожден, Маккей поднял мальчика на руки, не обращая внимания на липкое вещество, покрывавшее его тело.
Он почувствовал, что Марк зашевелился у него на груди и отодвинулся назад, чтобы Марк мог видеть, кто держит его... чтобы Марк знал, что он в безопасности. И принялся шептать слова утешения, хотя его голос прерывался из-за бушующих эмоций.
________________________________________
Марк зашипел, вытянувшись на больничной койке. Его грудь болела там, где три ребра были сломаны во время его возвращения его к жизни, но это лучше, чем быть мертвым. Он немногое помнил после того, как ему на голову надели пластиковый пакет – только страх. И первое впечатление после воскрешения: Маккей крепко держит его, ероша его волосы и говоря, что с ним все будет хорошо.
Маккей навещал его каждый день, иногда целыми часами просто сидел и держал его руку, давая ему знать, что он не один. Марк ожидал обвинений и злости от человека, от которого он сбежал дважды, но Маккей, казалось, был равнодушен к этому. Это было, как будто бы он даже рад видеть его, принимая его, как вернувшегося блудного сына.
В дверь постучали, Маккей заглянул в комнату и улыбнулся.
«Выдержишь еще один визит?»
«Конечно».
Марк смотрел, как Маккей плюхнулся на стул возле кровати, и по твердо сжатому рту понял, что тот пришел сказать что-то трудное, но важное. Он ждал, пока Маккей начнет, ожидая наихудшее – что они отошлют его назад в Тисдейл или даже в колонию несовершеннолетних. Как и ожидалось, Маккей начал говорить о Тисдейле, но потом Марк осознал, что именно тот говорит.
«Они арестовали мистера Блока?»
«Да. Я сообщил местному шерифу твои обвинения, и он устроил проверку. Они послали человека проверить записи и взять показания персонала. Сейчас назначен временный руководитель – женщина».
«Так что теперь ты хочешь отослать меня назад».
«Возможно». Марк нахмурился, когда Маккей выдержал паузу перед тем, как продолжить. «Есть и другая возможность. Ты можешь пойти к судье и попросить его сделать меня твоим постоянным опекуном».
Глаза Марка расширились от шока.
«Ты... ты хочешь, чтобы я... я остался с тобой?»
«Прежде чем принять решение, выслушай вот что. Если я буду твоим постоянным опекуном, то ты должен подчиняться моим правилам до того, как срок опекунства закончится. То есть пока тебе не исполнится 18».
Марк вопросительно наклонил голову, и Маккей сдержанно улыбнулся.
«Первое правило. Ты вернешься в школу и будешь усиленно работать, чтобы догнать пропущенное. Ты умный ребенок, Марк, и я могу организовать дополнительное обучение, чтобы помочь тебе».
«Второе правило. Не зависимо оттого, что ты делал раньше, с 7 до 9 каждый вечер ты будешь выполнять домашние задания. Я буду следить, как ты учишься. 10:30 – время спать, чтобы ты не опаздывал в школу на следующий день».
«Третье правило. Ты будешь помогать с работой по нашему дому и будешь держать свою комнату настолько опрятной, насколько это возможно для ребенка твоего возраста».
Маккей криво улыбался, провозглашая свои правила, но уголки его губ дернулись, когда он принялся за следующее.
«Четвертое правило. Я жду, что ты будешь играть в бейсбол, или футбол, или плавать, или ходить на гонки со мной. И ты будешь наслаждаться этими простыми радостями. И последнее. Я жду, что дважды в неделю ты будешь бегать со мной кросс в наказание за то, что сбегал от меня не один раз, а дважды с того времени, как мы встретились».
Маккей ухмыльнулся. «Я знаю, расплата – это сволочность». Его лицо опять посерьезнело. «Мне не нужен ответ прямо сейчас, Марк, и тебе не нужно торопиться, потому что я не изменю свое мнение и не заберу назад предложение».
Маккей начал подниматься, решив оставить Марка одного, чтобы тот мог подумать, но Марк понял, что ему не нужно время. Этот человек заботился о нем так, как никто другой кроме его бабушки. Впервые за долгое время Марк почувствовал тепло и защиту и знал, что этот человек никогда умышленно не причинит ему боль и никогда не воспользуется ним.
«Мне не нужно время, чтобы подумать. Ответ да... Я хочу, чтобы ты был моим постоянным опекуном».
Маккей улыбнулся и счастливо кивнул головой.
«Тогда, как только ты станешь на ноги, мы займемся этим».
________________________________________
Эпилог:
Приближалось Рождество, но до сих пор не было известно, одобрил ли суд ходатайство об опеке. Маккей знал из опыта своей работы, что процесс может занять 8 недель, но надеялся, что отсутствие у Марка кровных родственников облегчит дело. Что он не учел – это то, что процесс задержит тщательное изучение его самого.
Оглядываясь назад, он осознал, насколько должно было казаться подозрительным ходатайство 38-летнего холостяка о постоянной опеке 15-летнего мальчика, который провел несколько предыдущих месяцев, занимаясь проституцией. Потребовалось время, чтобы убедить суд в честности его намерений и что он рассматривает Марка как сына и ни в каком другом качестве.
Социальная служба проверила каждый аспект его домашней и рабочей жизни. Они интересовались его друзьями, соседями и коллегами. Они изучили его медицинские и финансовые записи, но Маккею нечего было скрывать, и он сохранял спокойствие и доброжелательность, хотя бесконечное ожидание стало доставать его.
За эти восемь недель Марк неплохо обжился. Они освободили запасную комнату, которая выходила на океан, и заполнили ее всеми вещами, которые может хотеть 15-летний мальчик. Маккей устроил Марка в ближайшую школу и использовал свою дружбу с директором, чтобы удостовериться, что Марку предоставлены все возможности стать на ноги и завести друзей без клейма своего прошлого.
Его первоначальный страх постоянного присутствия Марка быстро исчез, и они вместе открыли удовольствие от разделенной шутки, или игр в догонялки, или пробежек по пляжу плечо к плечу, или просто оттого, что тихо сидели, погрузившись каждый в свое занятие. Конечно, не все было так легко и просто. Несколько раз они сталкивались с небольшими проблемами или недопониманием, но, к счастью, Маккей был способен развеять страх Марка, что это значит, что он не хочет его больше. Это заставило Маккея осознать, насколько тяжело приходилось Марку тогда, когда его отдавали приемным родителям. В Марке глубоко укоренился страх, что Маккей просто вернет его обратно из-за несогласий и проблем в первые несколько недель. В довершение всего, мальчик продолжал просыпаться, крича от приснившихся кошмаров, вызванных его почти смертью.
Все, что Маккей мог сделать при этом – это крепко держать Марка и мягко уверять его, что все позади, что он жив и в безопасности.
Маккей мог хорошо понять эти кошмары. У него было несколько своих собственных, в которых он не добирался до Марка вовремя. Он смотрел на беззащитного мальчика и на эти губы, окрашенные смертью в синий цвет. Часто он разрывал пластик и пытался вдохнуть в Марка воздух, но безуспешно, и Маккей просыпался, рыдая от горя. Но чаще всего был сон, в котором невидящие глаза убитого безликими людьми мальчика внезапно фокусировались на нем и преследовали его, обвиняя.
До Рождества оставалось только три дня, когда Маккей спустился по лестнице вниз и встретился с Марком, несущим тарелку с тостами. Маккей стащил один и улыбнулся ответной реплике. По крайней мере, этой ночью они оба спали хорошо и без кошмаров, которые могли вспомнить. Он сел напротив Марка и смотрел на то, как мальчик уставился в небольшой телевизор, стоящий в углу. На лице мальчика была тоска, которую Маккей не мог понять, пока не покосился на экран и не увидел рождественское поздравление. Маккей осмотрел их дом и понял, что был слишком погружен в судебный иск и совсем упустил из виду Рождество.
Маккей в шоке закусил губу. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз украшал свой дом или ставил елку – главным образом потому, что после того, как его покинула последняя девушка, некому было смотреть на это - кроме него самого. Он принял решение.
«Давай лучше пойдем и купим елку до того, как их все не разобрали».
Ярко-зеленые глаза загорелись, и это показало Маккею, что он принял верное решение. Час спустя они ходили по магазинам, высматривая идеальную елку. Они смеялись, когда старались загрузить свой выбор в багажник машины, и, наконец, решили привязать ее на крыше. Остановившись возле следующего магазина, они нагрузились украшениями, гирляндами и прочей мишурой. Купив в очередном магазине праздничное угощение, они направились домой.
Радио играло праздничные песни и рождественские гимны, пока они устанавливали елку в главной комнате. Маккей часто останавливался, наслаждаясь созерцанием того, сколько удовольствия Марк находит в простом украшении дерева. Гирлянда заработала с первого раза – полная неожиданность для Маккея – и они отступили назад, оценивая дело своих рук.
Дверной звонок привлек их внимание, и Маккей нахмурился. Он никого не ждал, поэтому открыл дверь с опаской.
«Могу я вам помочь?»
«Заказное письмо мистеру Дэвиду Маккею».
Маккей расписался в получении, потом уставился на конверт, и штамп в углу сказал ему, что это из суда. Трясущимися руками он открыл конверт, его губы сжались в тонкую линию, когда он прочитал вложенную бумагу. Результаты всех опросов и проверок были предоставлены судье, и заключительное заседание суда состоится в 11:00 в канун Рождества.
________________________________________
Маккей вздохнул, услышав шаги Марка на кухне. После более чем восьми недель он не мог себе представить дом без Марка, но каждый прошедший день усиливал его страх, что они посчитают его недостаточно хорошим, чтобы быть отцом мальчика и отберут его.
Он сжал зубы и встал с кровати, быстро принял душ и оделся, прежде чем спуститься вниз. Это был канун Рождества, и он не собирался позволить своим страхам омрачить, возможно, последние часы, проведенные вместе: если решение суда будет против него, то Марк будет взят под опеку суда немедленно.
Ни у одного из них не было аппетита, каждый раз, как Марк поднимал глаза, Маккей мог видеть горе на лице мальчика. В десять часов Марк поднял маленький чемодан, который он оставил возле лестницы. В нем были вещи, которые понадобятся ему на ночь, если ходатайство об опекунстве будет отклонено.
Выйдя за дверь и смотря на дом, который стал ему родным за эти недели, Марк выглядел таким маленьким и беззащитным. Маккей подошел и положил руку на его плечо.
«Все будет хорошо. Увидишь».
«Что, если они решат против тебя?»
«Тогда я подам апелляцию, и я буду апеллировать до тех пор, пока они не услышат. Я могу быть очень апелляционным, ты знаешь».
Марк постарался улыбнуться на корявую шутку. Они сели в машину и поехали к зданию суда. Ровно в 11:00 они стояли перед судьей. Судья поджал губы, роясь в куче бумаг перед ним, затем его добрые, но строгие глаза посмотрели прямо на Марка.
«Марк. Ты прожил с доктором Дэвидом Маккеем 45 дней. Ты все еще хочешь, чтобы доктор Дэвид Маккей был твоим постоянным опекуном?»
Марк посмотрел на Маккея, его зеленые глаза расширились от смущения. Он повернулся к судье.
«Да, сэр».
«Хммм... тогда...» Судья стукнул молотком. «Ходатайство принято. Поздравляю, мистер Джонсон и доктор Маккей».
Маккей обхватил руками Марка и крепко прижал. Все кончено. Прижимая одной рукой к себе своего нового подопечного... своего сына... Маккей другой отвечал на рукопожатия судебных приставов, друзей и доброжелателей, которые пришли сюда поддержать его. Потом наклонился и поднял маленький чемодан. Он посмотрел Марку прямо в лицо и почувствовал, как слезы потекли из глаз при звуке мягкого голоса Марка.
«Это лучший подарок на Рождество, что я когда-либо имел».
Он крепко обнял Марка, зная, что то же самое и с ним.
«Пошли домой... и не только для Рождества».
По поводу фильма, к которому он был написан… Это сериал 1978 года, главный герой которого – психиатр, ищущий сбежавших из дома детей. Марк Джонсон, герой нижеприведенного рассказа – его приемный сын, который также в свое время был беглецом. Я смотрела только серию-пилот, в которой Марк уже закончил школу и готовился поступать в колледж на морского биолога. В рассказе много взято с истории героини пилотной серии – хотя, конечно в фильме нет и десятой доли ужасающих и реалистичных подробностей. В общем, инфа о фильме здесь.
Что касается фото, то первое – это кадр из фильма, а второе – из анонса сериала в американском журнале.
Дом к Рождеству
Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...
Summary: Mark was working the streets when McKay first found him.
Categories: TV and Films > Runaways, The
Characters: David McKay, Mark Johnson, Mark/OMC
Genres: Angst/Drama
Warnings: Profanity, Violence, Slash, Het/smut, Rape/Non-con, Squick - Other
Предупреждение: этот рассказ содержит сцены физического и сексуального насилия в отношении детей, но это необходимая часть истории.
Этой ночью было холодно, октябрьский ветер дул с Тихого океана и пробирался под тонкую футболку, которая была на нем надета. Марк обхватил себя руками и крепко сжал. Он потопал обутыми в кроссовки ногами, пока его глаза скользили вверх и вниз по улице, на которой он выставлял себя этой ночью. Если повезет, его скоро снимет клиент, и тогда он сможет согреться в комнате отеля. Черт, даже заднее сиденье автомобиля будет лучше, чем ничего.
Он хотел накинуть куртку, но его сутенер ударил его, когда прошлой ночью увидел его закутанного. Хотя он был прав. Как кто-то сможет рассмотреть достоинства, если они будут скрыты под слоями одежды?
Он поднял руку и отбросил назад локон золотых волос, которые упали ему на лоб, и постарался, чтобы его зубы не стучали, когда он увидел медленно едущую машину. Она остановилась, водитель опустил стекло. Марк быстро подошел и наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с водителем.
«Ищешь что-то приятное?»
Мужчина осмотрел его и нахмурился, отметив, насколько юным выглядит Марк.
«Ты достаточно взрослый, чтобы быть здесь, паренек?»
«Достаточно».
«И что именно приятное?»
«Это ты скажи мне. Что ты ищешь?»
«Зависит от твоей цены».
«Двадцать за использование моей руки или головы, сорок, если ты хочешь, чтобы я взял тебя, и шестьдесят, если ты хочешь взять меня».
«А не много для сопливого мальчишки?»
«Соглашайся или проваливай».
Мужчина поджал губы, потом вздохнул. «Давай».
Марк улыбнулся и обошел машину. Он запрыгнул на пассажирское сиденье и протянул руки к теплому воздуху, который поднимался от печки. Машина тронулась, и Марк краем глаза посмотрел на мужчину, с которым согласился иметь секс – за деньги. Он выглядел неплохо, и Марку стало интересно, почему мужчина чувствует, что должен платить за это дело. Потом он вспомнил, что ему только 15 лет – но выглядел он еще моложе – и есть много мужчин, которых привлекала идея иметь секс с молоденьким мальчиком.
«Как тебя зовут?»
Мужчина заметил его любопытство, он время от времени отрывался от дороги и бросал на Марка взгляд. Мальчик выглядел приятным парнем, то есть не вызывал неприятных чувств и, казалось, искренне хотел поддержать разговор.
«Марк».
«Как давно ты работаешь на улице?»
«Достаточно давно».
«Почему?»
«Почему?»
«Да, почему? Почему ты не дома, выполняя школьное домашнее задание? Или играя в бейсбол с друзьями?»
«Слушай, если тебе не хочется, то останови машину и дай мне выйти. Следующий клиент подвалит достаточно быстро».
Мужчина затих, Марк мог видеть, что его напрягает присутствие Марка, и подумал, что, наверно, клиент передумал связываться с кем-то, кто выглядит настолько юным. Когда мужчина заговорил снова, это были не те слова, которые ожидал Марк. Он думал, что тот скажет, что ошибся, и Марк уже приготовился получить как минимум десять баксов за потраченное время.
«Ты слышал о другом мальчике, на пару лет моложе тебя, которого зовут Джейсон Харди?»
Марк криво усмехнулся. Действтиельно, значит, он не слишком юный, а слишком старый для этого парня. Марк последовал инструкциям, вбитых в него сутенером на случай, когда кто-то спросит о мальчике помоложе.
«Нет. Тебя интересуют маленькие мальчики? Тогда поищи в Гнезде».
«Гнездо?»
«Место, в котором растят птенцов».
«А почему ты не там? Ты же еще ребенок тоже».
«Мне пятнадцать. Слишком много для Гнезда».
Марк прикусил губу, осознавая, что выдал мужчине свой настоящий возраст, но он был немного раздосадован тем фактом, что станет слишком старым, прежде чем достигнет совершеннолетнего возраста, принятого в этом штате. Марк нахмурился, когда мужчина протянул его фото улыбающегося юного мальчика. Ребенок выглядел лет на 10-11, и Марк подумал, что узнает в нем одного из новичков, приведенных в Гнездо этим вечером после того, как его сутенер заметил его выходящим из автобуса на остановке. Он вздрогнул от мысли, что мужчина хочет такого юного мальчика. Внезапно Марк рассмотрел фон за спиной ребенка на фотографии. Фото было сделано не на улице перевозбужденным клиентом. Оно выглядело как один из семейных портретов, какие делают заботливые родители.
«Кто ты? Коп? Останови машину». Мужчина продолжал ехать. «Куда мы едем?»
«В полицейский участок».
«Что?»
«Я был копом раньше, и моя работа – ловить беглецов».
«Останови машину». Марк схватился за дверную ручку и принялся дергать ее, но она не поддавалась.
«Подожди, дитя, просто выслушай меня. Если дома с тобой плохо обращаются, то позволь социальным службам помочь тебе. Есть лучшие возможности, чем жить на улице и продавать себя каждому, кто может заплатить пару баксов».
«Иди сюда, сделай это. По крайней мере, когда они трахают меня здесь, то платят».
Губы мужчины сжались. Марк был слишком охвачен собственными страхами чтобы беспокоиться, была эта злость направлена на него или на тех, кто использовал его вместо того, чтобы защищать. Он со всей силы навалился на дверь со своей стороны, а потом быстро опустил стекло. Водитель резко наклонился и ухватился за пояс джинсов Марка, который старался вылезть в открытое окно.
Они оба тяжело дышали, Марк висел из продолжающей мчаться машины, удерживаемый только рукой, вцепившейся в его штаны. Машина резко свернула на обочину, и мужчина втащил Марка в салон.
«Идиот. Полный идиот. Ты хочешь убить себя, выкидывая такие трюки?»
Марк продолжал бороться и выбросил руку, нацелившись ударить мужчину в скулу. Тот схватил обе руки Марка и сжал их железной хваткой. Тогда Марк бросился вперед, намереваясь укусить похитителя, но мужчина вовремя увернулся и прижал Марка лицом к водительскому сиденью. Мужчина всем своим весом навалился на Марка, лишая возможности двигаться.
«Я не вернусь назад в Тисдейл». Его крик был заглушен обивкой, и он продолжал извиваться, пытаясь вырваться.
«Успокойся. Успокойся».
Марка закричал, когда мужчина еще сильнее навалился на его спину. Он постарался освободить одну руку и замахнуться ею, но мужчина перехватил ее и скрутил за спиной Марка. Он прикусил крик, когда мышцы и кости взорвались болью от неестественного положения, но затем обмяк, подчинившись силе.
«Закончил бороться?»
Марк кивнул, сцепив зубы от боли. Он ахнул, когда мужчина освободил его, и сел прямо, потирая ноющие бицепсы. Он мог чувствовать, что его губы дрожат, мог чувствовать, что слезы заполнили его глаза и испугался, когда две из них покатились вниз по щекам.
«Я не хотел причинить тебе боль… но не мог позволить, чтобы ты причинил мне».
Марк прислонился к двери, стараясь быть как можно дальше от мужчины.
«Слушай. Меня зовут Дэвид Маккей, и родители Джейсона Харди наняли меня найти их сына. Как насчет сделки? Ты покажешь мне, где находится Гнездо, а я помогу тебе на йти другой дом, а не Тисдейл».
«Я же тебе сказал, что мне 15. Я не вчера родился. Единственное место, куда они могу послать меня еще – это колония несовершеннолетних, потому что я убегал уже слишком много раз».
«У Джейсона был глупый спор с отцом по поводу домашней работы. Это было два дня назад. Его родители любят его –»
«Да, конечно».
«- и они хотят, чтобы он вернулся домой. Возможно, как раз сейчас он напуган, боится того, что с ним случится –»
«Почему меня должно это волновать –»
«Я видел твое лицо, когда ты смотрел на фото. Это была не ревность, это было отвращение ко мне». Мужчина откинулся назад, его рука пробежала по темным курчавым волосам. «Помоги мне, Марк».
Марк прикусил губу. Если он даст адрес до того, как его сутенер проверит Маккея, тогда, скорее всего, его изобьют в переулке. Но если Маккей прав и у Джейсона Харди хорошие родители, то он может дать Джейсону то, чего никогда не имел сам – любящий дом. Он почувствовал горький привкус во рту, когда дал информацию, дарящую Джейсону Харди то, о чем Марк мог только мечтать.
«1412 South Drive. Они не посылают их работать в первую ночь».
Маккей выехал с обочины назад на дорогу. Однако он направился не в сторону указанного Марком адреса, что могло значить только одно – он все-таки хотел доставить его в полицейский участок. Марк знал, что бесполезно пытаться сбежать так скоро после предыдущей попытки, поэтому решил выждать. Через несколько минут они прибыли, и Маккей вышел. Марк отметил, как легко открывается дверь со стороны водителя. Он подождал, пока Маккей не окажется возле двери с его стороны, и перепрыгнул на водительское сидение. Его рука нажала ручку. Марк вывалился из машины и побежал. Он слышал, как Маккей закричал от неожиданности и беспомощности, мог слушать топот ног за собой, но Марк всегда был хорошим бегуном. Он быстро оторвался от мужчины и скрылся в переулке, после чего боковыми улицами направился к той части города, которую звал домом.
________________________________________
Марк зажал нижнюю губу между сильными зубами, наблюдая, как дюжина машин полиции и социальной службы осветила улицу, превратив ее в подобие дискотеки с мелькающими голубыми, красными и белыми огнями. Со своего места в ближайшем переулке он мог видеть, как Дэвид Маккей вошел в здание и через 15 минут вышел, неся на руках закутанного в одеяло мальчика. Лицо мальчика было прижато к его шее, но Марк знал, что это Джейсон Харди. Он прерывисто вздохнул, надеясь, что был прав, и они не использовали мальчика в первую ночь. Также он надеялся, что был прав, поверив экс-копу.
Марк отступил глубже в тень, когда Маккей остановился возле водительского места своей машины и осмотрелся вокруг перед тем, как нырнуть вовнутрь. Ему было интересно, не догадывался ли Маккей, что он пришел посмотреть на шоу, и не высматривал ли его. Однако Маккей уехал не оборачиваясь, и Марк задворками направился на свою улицу продолжать работать.
Менее чем через час он уже стоял на локтях и коленях, зарабатывая достаточно, чтобы обрадовать своего сутенера.
________________________________________
На следующий вечер по улицам пополз слух, что полиция нравов разорила Гнездо. Социальная служба забрала всех детей, а полиция арестовала взрослых – сутенеров и клиентов. Марк нахмурился, поняв, что его сутенер был среди них. Хотя Тревор вернулся назад через несколько часов, он был в бешенстве и намеревался перевернуть все вверх дном, чтобы найти человека, выдавшего их.
Марк знал, что Тревора мало заботят дети кроме тех денег, что он мог получить, продавая их незрелые тела извращенцам. Как только они вырастали из Гнезда, Тревор отправлял их зарабатывать на улицу. Тревор легко мог заменить этих детей, потому что каждый месяц в город прибывали дюжины беглецов, которых манила мишура Лос-Анджелеса.
Он запнулся, вспомнив свой первый день в LA и как он неуверенно вышел из автобуса, с глазами, расширившимися от изумления при виде моря лиц. Он сделал несколько шагов от остановки, прежде чем встретил Тревора, и с детской наивностью поверил в то, что тот предлагает ему ночлег и еду. Однако все имеет цену, и через два месяца он стал настоящим профессионалом в этом бизнесе. В самом деле, клиенты никогда не жаловались на него, многие из них даже искали его снова и снова.
Марк слегка поморщился, укрываясь от колючего ветра в дверном проеме. Холодный ветер удерживал большинство потенциальных клиентов дома. Прошлой ночью его клиент проявил немного чересчур энтузиазма, и его задница продолжала гореть от грубого вторжения. Он решил постараться убедить сегодняшних клиентов использовать его руку или рот, зная, что боль уйдет, если дать передохнуть.
Медленно подъехала машина, маленькие глаза водителя оценивающе высматривали тело как товар в магазине. Марк почувствовал эти глаза на себе, почувствовал, как они жадно ухватились за его хрупкую фигуру и белокурее волосы. Он послал мужчине приглашающую улыбку и подошел, когда человек кивком головы подозвал его.
Водитель опустил стекло, и Марк попробовал сдержать отвращение при виде покрытого трупной кожей рябого лица с маленькими глазками, ястребиным носом и узкой прорезью рта. Темные волосы, зачесанные назад с помощью слишком большой дозы бриолина, падали на плечи. Марк начал свою речь.
«Ищешь что-то приятное?»
«Повернись».
Марк медленно повернулся и позволил мужчине визуально оценить себя.
«Сколько за эту хорошенькую задницу?»
«60. Или 40, если я буду делать».
«60?»
«Рука или рот будут стоить только 20. И я хорош во всем, что я делаю. Ты хорошо проведешь время».
«60». Мужчина поморщился, как будто взвешивал про себя, достоин ли Марк такой цены. Наконец, он решил. «Ок, садись».
Марк поморщился. А он хотел дать своей заднице перерыв. Он просто сожмет зубы, когда придет время, и перенесет боль как сможет. Его клиент припарковался возле неожиданно роскошного дома и повел Марка за собой вовнутрь. Охранники удивленно посмотрели на него, видимо, не ожидая увидеть столь юного проститута входящим в такое здание, но ничего не сказали. Марк последовал за мужчиной в лифт и прислонился к стене, пока они поднимались на девятый этаж. Он недоумевал. Обычно клиенты не могли удержать руки и трогали его при всяком удобном случае, чтобы еще больше возбудиться, но этот человек даже не удосужился посмотреть на него после того, как снял его.
Квартира состояла из нескольких небольших комнат, но они были обставлены с вызывающей роскошью, и Марк мог слышать смех из большого телевизора в углу главной комнаты. Мужчина кивнул в том направлении и ушел, закрыв дверь квартиры за собой. Марк пошел туда, зная, что сейчас встретит своего настоящего клиента, и прилепил фальшивую улыбку на лицо.
Мужчина был очень грузным. Он развалился в углу винилового дивана, и остатки еды были разбросаны вокруг. Его поросячьи глазки оторвались от экрана телевизора, когда он заметил Марка. Его глаза расширились, жирные губы раздвинулись, и он облизал их.
«Сними это все».
Марк схватил свою футболку обоими руками и стащил ее через голову, после чего бросил белую тряпку на стоящий рядом столик. Он сбросил кроссовки и медленно расстегнул джинсы. Подняв глаза, он ожидал увидеть, что мужчина смотрит на него, но вместо этого тот расхохотался в ответ на какую-то шутку в телевизоре. Его глаза снова обратились на Марка, сузившись, когда он заметил, что тот перестал раздеваться. Марк понял намек и принялся снимать джинсы, потом переступил через них и отбросил в сторону. Он ничего не носил под джинсами и увидел, что, наконец, мужчина заинтересовался и одобрительно кивнув, пока его поросячьи глазки блуждали по его гениталиям и безволосой подростковой груди.
«Поиграй с собой».
Так вот он кто. Один из тех, кто возбуждался при виде того, как он мастурбирует, и потом получал свое удовольствие. Марк мысленно поблагодарил сам себя, что догадался смазать себя раньше, потому что эти люди, возбудившись, хватали его и слепо трахали, не заботясь о повреждениях или боли, что они могли причинить. Так что имело смысл дать себе немного экстра подготовки, и он позволил одной своей руке обвиться вокруг своего пока еще мягкого члена, в то время как пальцы другой начали медленно ласкать тело. Для него не составило труда вскоре отвердеть, и он мягко застонал, почувствовав, как первые признаки наступающего оргазма бегут по его нервам. Телевизор был забыт, мужчина жадно пялился на Марка, толстый язык облизывал жирные губы, пока он получал свое удовольствие.
«Медленно вниз».
Марк наклонился, его рука отпустил член, но оставалась поблизости чувствительной головки. Остальные пальцы продолжали работать, глубоко проникая в задний проход, раскрывая его. С большим усилием мужчина поднялся с дивана и сбросил белые трусы. Марк не видел пениса мужчины под складками жира, но его жирные пальцы нашли его и принялись работать одновременно с рукой Марка. Внезапно мужчина бросился вперед и развернул Марка. Он навалил его на столик, жирные пальцы вонзились в его задний проход, раздвигая его. Марк закричал, когда толстый член вошел в него одним резким движением, но его рыдания перехватились в горле, когда мужчина принялся двигаться в нем до тех пор, пока не застыл перед тем, как бурно кончить. Он почувствовал, как теплое семя мужчины пролилось в него, и крепко зажмурился, когда толстый язык облизал его шею и мужчина хрюкнул в его ухо как свинья. Клиент обрушился на него, и Марк ахнул, когда вес на его спине придавил его гениталии к краю стола.
Когда мужчина отвалился от него, ему понадобилось несколько мгновений, чтобы взять свои чувства под контроль и напомнить себе, что это не всегда так, что иногда это приятно для обоих. Когда он встал и повернулся, мужчина снова развалился на диване и уставился в телевизор. Марк потянулся к своей одежде.
«Я сказал тебе одеваться?»
Он выпустил свою футболку и постарался улыбнуться.
«Меня сняли не на час».
«Не волнуйся». Мужчина играл своим обмякшим пенисом. «У меня есть достаточно, чтобы продержать тебя здесь всю ночь при необходимости. Когда я буду готов, ты отсосешь мне. А пока иди помойся и садись здесь, пока я не буду готов… и ноги раздвинь, чтобы я мог хорошо видеть все, что захочу».
Марк посмотрел на твердое сидение утилитарного стула и понял, что это будет очень длинная ночь. Но, по крайней мере, он был в тепле, если ничего более.
________________________________________
Прошло почти полчаса, прежде чем мужчина раздвинул свои ноги и подозвал Марка. Он опустился на колени перед диваном и наклонился к выглядывающему из жира члену. Сильная рука прижала вниз его голову, давая понять, что он хочет, и Марк погрузил лицо в вонючий пах клиента. Он облизал головку, язык прошелся по чувствительным нервным окончаниям, стараясь получить какую-то реакцию вялого члена, и был вознагражден, когда тот стал медленно отвердевать. Марк мог чувствовать горечь спермы мужчины и смазки, которую он использовал, чтобы трахнуть его, но под этим был и другой вкус, возможно, от него тоже.
Марк шире открыл свой рот и принялся сосать, стараясь не видеть и не слышать этого почти отвратительно выглядящего человека. Если он хорошо постарается, что сможет сбежать от этой реальности в мир, где он отсасывает у кого-то совершенно непохожего на этого урода, который купил его на вечер.
Внезапный грохот подбросил мужчину, его плоть дернулась. Марк сжал зубы от неожиданности, и мужчина закричал. Секундой позже он услышал нарастающей гул голосов, и затем его отбросили в сторону, когда три полицейских поставили жирного человека на ноги и сковали наручниками.
Руки Марка были заведены назад, и металл защелкнулся на его запястьях, прежде чем коп поднял его на ноги и развернул. Марк оказался лицом к лицу с одетым в гражданское детективом, который отшатнулся от шока и отвращения.
«Блять. Он же ребенок. Сколько тебе? 13? 14?» Гримаса сменилась ликованием, когда он повернулся к своему партнеру. «Похоже, мы поймали Жирного Гарри на чем-то большем, чем отмывание денег. Добавь статью об изнасиловании в список обвинений».
________________________________________
В полицейском участке было тепло, и Марк плюхнулся на сидение, куда его толкнул детектив Рейнольдс. Жирный Гари в наручниках был неподалеку, и детектив Рейнольдс сидел рядом с ним за столом и печатал на машинке рапорт. Время от времени он косился на Марка, и тот не мог сделать ничего кроме как продолжать отрицать, что он несовершеннолетний. Он дал детективу Мэтьюсу фальшивое имя и детали, которыми Тревор снабдил его на такой случай, но Мэтьюс только вздохнул и продолжал настаивать на правде.
Женщина-офицер подошла к столу и улыбнулась Марку, ее голова медленно – и знающе – кивнула, когда она передала Мэтьюсу папку с бумагами. У Марка были плохие предчувствия насчет всего этого, и он облизал внезапно пересохшие губы, когда брови Мэтьюса поднялись.
«Марк Джонсон. Возраст 15. Штат Алабама. Пропал в августе». Он обернулся через плечо и помахал бумагами. «Эй, Рейнольдс. Есть статья изнасилования».
«Он ебаный проститут. Я не знал, что он ребенок –»
«Ты говорил то же о тринадцатилетнем, с которым мы схватили тебя шесть месяцев назад».
«Мэтьюс». Чернокожий офицер повернулся туда, где на фоне работающих служащих участка стоял офицер в униформе. «Полицейский хирург прибыл».
«Это к тебе, сынок».
Детектив поднялся на ноги и потащил за собой Марка. Он крепко держал Марка за руку, пока вел его через ряды столов, за которыми сидели офицеры, потом вверх по лестнице в маленький медкабинет. Там мужчина вытаскивал из чемодана различные инструменты, его лицо было серьезным, когда он повернулся к Марку.
«Сколько ему?»
«Под шестнадцать».
«Тогда ты сам знаешь. Для обследования мне нужно присутствие законного опекуна».
«Законный опекун в Алабаме».
«Тогда мне нужен кто-то, уполномоченный судом как временный опекун, на случай, если ему нужна срочная медицинская помощь».
Рейнольдс раздраженно вздохнул, подошел к двери и подозвал одного из проходивших мимо офицеров.
«Ди Гуэра, нужна сиделка, пока я позвоню».
Через 15 минут дверь снова открылась, и вошел Рейнольдс в сопровождении другого мужчины. Марк почувствовал, что его сердце упало в живот, когда он узнал человека, от которого сбежал днем раньше. Выражение лица мужчины говорило, что он узнал его тоже.
«Я доктор Дэвид Маккей, детский психолог». Он предъявил документ. «Судья Уильямс назначил меня временным опекуном Марка Джонсона».
Полицейский хирург глянул на документ и улыбнулся. «Тогда начнем». Он указал офицеру снять наручники с пациента. Как только Марка освободили, хирург повернул его. «Ок, сынок. Сними всю свою одежду и положи на эту клеенку».
Марк тяжело уставился на смотрящих на него людей. Он привык раздеваться перед другими, но не для того, чтобы его рассматривали в такой стерильной обстановке, по крайней мере, на протяжении многих лет. Это напомнило ему обезличенный медосмотр в детском доме.
«Нет».
Маккей выступил вперед. «У тебя нет выбора, Марк. Но я обещаю, что не позволю никому из присутствующих воспользоваться тобой». Маккей обернулся. «Фактически, я не верю, что присутствие офицера Ди Гуэра необходимо».
Ди Гуэра кивнул и вышел.
Марк, нервничая, прикусил нижнюю губу, потом понял, насколько по-детски ведет себя и кивнул. Рейнольдс отошел в угол и отвел глаза, хотя Марк подозревал, что он продолжает следить за происходящим. Полицейский хирург отвернулся к вытащенным из кейса инструментам, некоторые из которых были такими странными на вид, что Марк даже представить не мог, для чего их можно использовать. Смирившись с судьбой, он снял футболку и бросил на клеенку. Потом сбросил кроссовки и стащил джинсы. Впервые за несколько месяцев он стоял раздетым перед мужчиной и чувствовал себя крайне уязвимым. Его руки упали, прикрывая гениталии. Глаза Марка блуждали по комнате, стараясь не встречаться с рассматривающими его мужчинами.
«Нужно, чтобы ты поднялся на кушетку: колени и предплечья на кушетке, голова на предплечьях». Он сделал, как сказали. «Раздвинь ноги шире. Хорошо. Вот так».
После двух месяцев, проведенных в различных вариациях этой позы, Марк нашел, что может отключиться от происходящего, но он вздрогнул, когда почувствовал пробующий палец возле своей истерзанной мышцы. Он сжал зубы, когда почувствовал, что в него ввели холодный металлический предмет, глаза зажмурились от жгучей боли, когда хирург сделал что-то, чтобы инструмент открыл его шире. Он бросил косой взгляд и увидел лежащие на подносе длинные инструменты, похожие на большие хлопковые коробочки. Хирург выбрал один из них. Марк почувствовал, как он поцарапал его внутри, после чего увидел, как инструмент поместили в пластиковый пакет и запаяли. Один из них был очень сильно окровавлен, и Марк слышал, как доктор что-то бормочет над ним.
Марк вздрогнул, когда хирург положил теплую руку ему на плечо.
«Нужно чтобы ты повернулся и сел на край кушетки».
Марк повернулся, хирург взял его мягкий пенис и ввел в маленькое отверстие уменьшенную копию инструмента. Это было больно, и он почувствовал облегчение, когда испытание закончилось.
«Ок. Ты молодец, Марк. Еще один мазок». Хирург отвернулся. «Я надеюсь, вы не давали ему ничего есть или пить после нападения?» Похоже, ответ Рейнольдса удовлетворил хирурга, и он повернулся назад к Марку. «Нужно, чтобы ты широко открыл рот».
Потребовалось много усилий, чтобы его не вырвало, когда тампон для мазка ввели в его горло, хотя он думал, что за прошедшие месяцы научился сдерживать свои рвотные рефлексы. Но этот инструмент был таким непохожим на толстую тупую головку пениса.
«Последнее. Я обещаю, потом ты сможешь одеться. Мне нужно, чтобы ты встал, раздвинул ноги и отставил руки от тела».
Марк сделал все сказанное и почувствовал, как краска смущения окрашивает его лицо, когда хирург принялся ощупывать каждый дюйм его тела. Он почувствовал сильные пальцы на своих яйцах и кашлянул по просьбе хирурга. Маккей положил руку ему на плечо и поддержал, когда все закончилось. Хирург и Маккей отошли в сторону для быстрого разговора, пока Марк одевался. Потом Маккей вернулся и дружески улыбнулся.
«Ок, Марк. Теперь все. Мне нужно отвезти тебя в больницу, и потом мы найдет тебе кровать и все нужное, чтобы поспать».
«Зачем мне нужно в больницу?»
«У тебя несколько разрывов. Ничего слишком серьезного, и в основном снаружи… но необходим курс антибиотиков».
________________________________________
Марк проснулся в удобной теплой кровати, солнечный свет лился сквозь жалюзи, которые не были пожелтевшими от старости. Постельное белье пахло чистотой и свежестью, и накрахмаленная ткань царапала обнаженное тело. Он проигнорировал пижаму, лежащую в изножье кровати, предпочитая спать голым, ненавидя, когда одежда запутывалась на нем во время сна. Он всегда спал беспокойно.
Он потянулся и поморщился, когда перетружденные мышцы запротестовали против движения. Ягодицы тупо болели, напоминая ему об уколах, полученных прошлой ночью. Когда Маккей упомянул курс антибиотиков, он подумал, что тот имеет в виду таблетки, но вместо этого ему сделали ряд инъекций, в том числе и от столбняка. Когда они закончили, он чувствовал себя игольницей.
Кто-то постучал в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения. Это был Маккей, и он дружелюбно улыбался.
«Ты пропустил завтрак, но ленч будет накрыт через 15 минут. Думаю, ты можешь пойти и поесть что-то приличное». Маккей бросил на кровать ворох одежды. «Надень это, пока мы не купим тебе новую одежду».
«У меня есть одежда… в моей комнате. Мне не нужны подачки от тебя или кого-то еще». Марк ощетинился, надеясь втолковать Маккею, что он может позаботиться о себе сам и не нуждается ни в чьей помощи или благотворительности.
«О…кей. Скажи мне адрес, и я пошлю кого-то принести все твои пожитки».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты не уйдешь отсюда –»
«Ты не можешь удержать меня здесь, я просто –»
«Просто сбежишь снова? Возможно. Но не пока я твой законный опекун. Тебе 15 лет. Еще ребенок. *Будь* ребенком, Марк. Веселись, читай книги, громко слушай музыку, ходи в кафе и играй в бейсбол с детьми твоего возраста». Маккей сел на край кровати. «Жизнь достойна жизни. И если у тебя ничего нет, то всегда остаются мечты».
«Просто так, да?»
Марк насмешливо фыркнул, пораженный, что кто-то в возрасте Маккея может верить, что в жизни есть что-то чудесное. Все, что он знал – это горе и проблемы. Его мать была подростком-самоубийцей, покончившей с собой, когда ее парень сказал, что не хочет иметь с ней ничего общего, даже когда она показала ему его сына. До шести лет его растила бабушка, а потом она умерла, и он остался один во всем мире.
С тех пор его жизнь была серией детских домов, приемных семей и летних лагерей. Приемные семьи были самым худшим, потому что они давали ему иллюзию жизни в настоящем доме, пока люди не решали, что не хотят его больше и выбрасывали, как надоевшую игрушку.
«Просто так. Если ты постараешься».
Марк отвернулся. Сколько раз он слышал эти слова и верил им? Сколько раз он разочаровывался в этих пустых обещаниях? Нет. Как бы плохо ни было, он лучше будет сам на улице. По крайней мере, единственным человеком, которого он разочарует там, будет его сутенер.
________________________________________
Он провел в центре три дня, держась в стороне и избегая общения, не желая заводить друзей. Это только утяжелило бы возвращение в Тисдейл, а он уже настрадался достаточно. К несчастью, Маккей не дал ему закрыться полностью, каждый вечер он приходил навестить его, садился возле кровати и втягивал в разговор о прошлом и будущем.
Марк смутился, осознав, что рассказал о себе больше, чем намеревался, но Маккей ловко вытаскивал из него информацию. Он даже рассказал Маккею о том, что сильно любил уроки биологии в школе, особенно когда они проходили темы о том, как жизнь зародилась в море. Его бабушка была из Лос-Анджелеса и любила океан. Это было его единственное воспоминание о ней: когда он сидел у нее на коленях, и она рассказывала ему истории о морских змеях, китах, дельфинах и сверкающих косяках рыб, которые она видела своими глазами.
Маккей ушел около часа назад, и зимняя ночь быстро вступила в свои права. Марк знал, что у него есть только один шанс выбраться отсюда до того, как они отошлют его назад в проклятый город, где он родился – и в Тисдейл, где Гидеон Блок любил играть с мальчиками, пребывающими на его попечении. Он рассказал Маккею о Блоке, но не ждал, что из этого что-то выйдет. В конце концов, это было всего лишь слово ребенка против взрослого.
Он использовал шнурки, чтобы привязать к подошвам кроссовок сухие мочалки, чтобы они не скрипели по паркету, пока он на цыпочках пробирался по коридору, ведущему к свободе. Держась в глубокой тени, Марк сжимал в руке небольшой узелок со своими вещами. Он подождал, пока миссис Мэнсон чашкой какао отвлечет портье, мистера Джонса, как она делала каждую ночь, и потом поспешил к двери. Она была незапертой: как он и ожидал, Джонс закрывал дверь на ночь в 9:30, а сейчас было всего лишь десять минут десятого. Он осторожно проскользнул в приоткрытую щель и закрыл дверь за собой, поморщившись, когда она громко хлопнула. Затем он побежал так быстро, как только мог, со злостью отбрасывая сожаление, что снова вернулся к жизни на улице.
________________________________________
Маккей раздраженно вздохнул, слушая объяснения случившегося миссис Мэнсон. Это ставило его в затруднительное положение, поскольку он отвечал за Марка как законный опекун – пусть даже и временный. Однако дело было не только в этом. Маккей был потрясен, потому что думал, что смог достучаться до мальчика. Первоначально молчаливый парень постепенно открывался ему, рассказывая о своем прошлом и даже о своих мечтах, за которые держался – даже в самые плохие времена. Маккей хотел дать ему шанс осуществить эти мечты, но это никогда не произойдет, если Марк вернется работать на улицу. Скорее всего, он окончит свои дни в больнице или морге как жертва насильника до того, как ему исполнится 18.
Маккей сел на кровать Марка, вспоминая застенчивую улыбку, которой мальчик одарил его после того, как он взломал скорлупу, которой Марк окружил себя. Парнишка также обладал чувством юмора и смекалкой, что делало времяпровождение с ним удовольствием, а не обязанностью. Как ни странно, Маккей понял, что уже скучает по мальчику.
С укрепившейся решимостью, что Марк Джонсон не пополнит собой статистику убитых тинейджеров-проститутов, он поднялся на ноги и сказал Мэнсон, что свяжется с ней, как только появятся новости. Он направился в зал юстиции, где работал раньше, и задействовал связи со старыми коллегами и прессой, чтобы получить информацию. Инстинкт говорил ему, что первым делом Марк отправится к своему сутенеру. После этого, скорее всего, Тревор отошлет его в Сан-Франциско или Лас Вегас. Маккей не мог позволить себе потерять след, если он хочет спасти Марка.
________________________________________
«Тревор?»
Узколицый мужчина, одетый в дорогое длинное кожаное пальто с меховой отделкой, повернулся и зарычал.
«Где, блять, ты был?»
«Меня схватили с клиентом. Провел последние несколько дней в центре для беглецов и… и сбежал снова».
В выражении лица Тревора было что-то такое, от чего Марка бросило в холод. Это был расчетливый взгляд, как будто он знал, что это Марк выдал местонахождение Гнезда, но потом Тревор улыбнулся. Но улыбка не затронула темные глаза, как раньше. Марк постарался не содрогнуться, когда Тревор обвил его рукой и притянул к себе в демонстрации фальшивого дружелюбия.
«Рад видеть тебя снова, Марк».
«Ты хочешь отправить меня на обычное место сегодня ночью?»
Тревор поджал губы. «Нет. Не сегодня. Есть кое-что особое, что ты можешь для меня сделать. Как насчет того, чтобы сняться в фильме?»
«Фильме?»
«Не таком гламурном, как в Голливуде, но здесь есть собственная киностудия для любителей юной плоти».
Марк нахмурился. Он понял, что имеется в виду порнофильм и знал, что от него потребуют раздеться перед камерами и изображать секс с другими. Марк не был уверен, хочет ли он, чтобы безымянные, безликие люди смотрели на него и мастурбировали в грязных видеосалонах.
«Я... я не знаю».
«Всего один раз... и тебе хорошо заплатят».
Марк быстро прикинул: а что он теряет? По крайней мере, он будет в теплой студии под раскаленными лампами, а не отмораживать свою задницу на улице. И в зависимости от того, сколько ему заплатят, он сможет снять лучшую квартиру. По правде говоря, он не мог вернуться в свою старую, потому что полицейские знали о ней – и Маккей.
«Ок».
«Хороший мальчик. Поверь, ты не пожалеешь».
Марк криво улыбнулся, но не мог избавиться от тревоги, которая сопровождала это решение. Он сел на заднее сидение машины Тревора и уставился на мелькающий за окном пейзаж, пока они ехали к примыкающей к океану части города, где он никогда раньше не был. Облезлое старое здание неприятно поразило его, пока он следовал за Тревором, игнорируя осыпавшуюся со стен штукатурку и наваленный на лестнице мусор. Они поднялись на два пролета и остановились перед толстой, основательно выглядящей дверью. Тревор стукнул несколько раз, и в приоткрывшейся щели показался любопытный глаз.
«Я привел мальчика».
Глаз довольно сверкнул, и Марк опять почувствовал ледяные пальцы страха на своей спине, когда щелкнул замок. Дверь, скрипя, открылась. Комната внутри была большой и почти пустой кроме возвышения, покрытого соболиным мехом. Оно было похоже на небольшую кровать, и Марк не сомневался, что именно здесь он будет работать. Несколько профессиональных на вид камер окружали возвышение вместе с дюжиной прожекторов, которые освещали небольшое пространство. В другом углу комнаты Марк мог видеть двоих обнаженных мужчин. Третий втирал масло в их грудь и руки, что заставляло мускулы выглядеть рельефно. Они обернулись и уставились на Марка, и он с удивлением заметил, что они не особенно красивы или развиты физически. Хотя это не имело особого значения. Затем его внимание было привлечено человеком, который подошел к нему. Его голодные бледно-голубые глаза раздевали его тело и осматривали лицо. Тонкая рука поднялась и коснулась волос Марка.
«Хочу увидеть остальное».
Тревор повернулся к Марку. «Ну. Ты слышал. Раздевайся».
Храбрясь, Марк отбросил свои страхи и разделся, оставаясь полностью неподвижным под оценивающими глазами и щупающими руками.
«Боже, он прекрасен. Совершенен. Просто совершенен. Хотя немного староват. Он девственник?»
«Эээ... нет... но с таким лицом и телом разве это кого-то волнует?»
«Правильно. Правильно». Мужчина согласно кивнул и убрал руку с гениталий Марка.
«Приготовь его».
Казалось нереальным стоять здесь, пока кто-то втирал масло в каждый дюйм его тела и расчесывал волосы, пока они не засияли. Они одели его в одежду, рассчитанную на кого-то поменьше, эта одежда заставила его выглядеть маленьким мальчиком, и потом они рассказали ему, что он должен делать. Они хотели только, чтобы он забыл о камерах и позволил двум профессионалам делать все. Он сделал все в точности, как они сказали.
Камеры начали движение, и очень быстро Марк забыл о них, когда его стали раздевать и использовать двое мужчин. Они повернули его спиной, и он почувствовал приступ паники, когда его запястья связали над его головой, оставив его обнаженным и беззащитным. Марк закричал, когда его ноги резко раздвинули... и потом в него резко вошли, слезы боли выступили у него из-за отсутствия подготовки. Его почти стошнило, когда один из мужчин вошел в его рот. Насилование с двух сторон было невыносимым, но потом мужчина вышел из его рта. Марк вздрогнул, когда он бурно кончил на его лицо и грудь, и Марк был благодарен, что ему не пришлось глотать, иначе он бы задохнулся. Толчки в его задний проход изменились, мужчина сменил ритм, чтобы продержаться дольше. Марк посмотрел в лицо мужчины и увидел нечто, испугавшее его. Он начал вырываться, больше не желая быть частью этого, но мужчина сильнее вцепился в его бедра, прижимая его, а связанные запястья сковывали Марка.
«Делай это. Сейчас».
Голос режиссера был слабым от страсти, и Марк подумал, что он имеет в виду кончить, но затем что-то надели ему на голову. Марк задыхался и боролся, а прозрачный пластик все сильнее стягивался у его горла. Он поднял наполненные ужасом глаза и посмотрел в лицо злорадствующего убийцы. Все это время толчки в его задний проход продолжались, но это больше не заботило Марка. Он отчаянно сражался за каждый глоток воздуха, его легкие содрогались от бесполезных вдохов. Его зрение затуманилось, темные пятна закружились перед его глазами. Он даже не мог кричать, когда теплая жидкость забрызгала его лишенное кислорода тело. Насильник таким образом окрестил его умирающее тело для извращенцев, которые получат удовольствие от зрелища смерти во время изнасилования.
Его последней мыслью перед тем, как темнота поглотила его, было сожаление, что ни одна его мечта не исполнится в этой жизни.
________________________________________
Ближайший помощник Тревора затрясся от страха, когда детектив Мэтьюс схватил его за грудки и поднял вверх, их носы соприкоснулись. Огромный чернокожий детектив внушал страх и в обычном состоянии, а сейчас он обрушил на Рэйфа всю силу своего гнева. За Мэтьюсом Маккей в гневе и страхе сжимал кулаки, его рот превратился в тонкую линию.
«Где? Где проходит съемка?»
«За старыми доками. Никогда там не был. Только Тревор... но он дал мне адрес на случай, если я понадоблюсь».
Дрожащим голосом Рэйф продиктовал адрес, и Маккей повернулся, его мозг уже прокладывал кратчайший путь туда. Он запрыгнул в машину Мэтьюса и бесстрастно смотрел, как сирена очищала дорогу перед ними, все его внимание было направлено на дорогу впереди и на мальчика, который в нем нуждался.
Мэтьюс по радио сообщил полицейским машинам адрес, и к тому времени, как они добрались до старого здания, там их уже ждали несколько машин. Поднимаясь по лестнице, Маккей слышал, как полицейские взламывают солидную дверь соответствующими инструментами. Он ворвался в комнату, не думая о том, вооружены или нет люди внутри, не слыша пистолетных выстрелов. Все его внимание было приковано к покрытому черным мехом возвышению и обнаженному юному телу, распростертому на нем.
Маккей бросился вперед и завопил в недоверии и ужасе, когда заметил пластиковый пакет на белокурой голове. Он неистово рвал пластик, освобождая мальчика, хотя уже знал, что Марк мертв. Посиневшие губы насмехались над ним, когда он гладил все еще теплое лицо.
Еще теплое?
Маккей принялся делать искусственное дыхание, массажируя сердце перед тем, как вдохнуть воздух в легкие мальчика. Внезапно Мэтьюс оказался рядом и принялся давить на грудь мальчика в ритме сердцебиения, и Маккей сосредоточился на вдыхании жизни в неподвижное тело.
Маккей увидел это первым. Трепет длинных светлых ресниц. Он поднял руку, останавливая Мэтьюса, и приложил щеку ко рту мальчика, одновременно проверяя пульс. Он зажмурился от облегчения и принялся смеяться и плакать одновременно, когда почувствовал теплое дыхание и слабый толчок пульса. Мэтьюс увесисто хлопнул его по спине и потянулся к веревкам, которые связывали Марка. Как только Марк был освобожден, Маккей поднял мальчика на руки, не обращая внимания на липкое вещество, покрывавшее его тело.
Он почувствовал, что Марк зашевелился у него на груди и отодвинулся назад, чтобы Марк мог видеть, кто держит его... чтобы Марк знал, что он в безопасности. И принялся шептать слова утешения, хотя его голос прерывался из-за бушующих эмоций.
________________________________________
Марк зашипел, вытянувшись на больничной койке. Его грудь болела там, где три ребра были сломаны во время его возвращения его к жизни, но это лучше, чем быть мертвым. Он немногое помнил после того, как ему на голову надели пластиковый пакет – только страх. И первое впечатление после воскрешения: Маккей крепко держит его, ероша его волосы и говоря, что с ним все будет хорошо.
Маккей навещал его каждый день, иногда целыми часами просто сидел и держал его руку, давая ему знать, что он не один. Марк ожидал обвинений и злости от человека, от которого он сбежал дважды, но Маккей, казалось, был равнодушен к этому. Это было, как будто бы он даже рад видеть его, принимая его, как вернувшегося блудного сына.
В дверь постучали, Маккей заглянул в комнату и улыбнулся.
«Выдержишь еще один визит?»
«Конечно».
Марк смотрел, как Маккей плюхнулся на стул возле кровати, и по твердо сжатому рту понял, что тот пришел сказать что-то трудное, но важное. Он ждал, пока Маккей начнет, ожидая наихудшее – что они отошлют его назад в Тисдейл или даже в колонию несовершеннолетних. Как и ожидалось, Маккей начал говорить о Тисдейле, но потом Марк осознал, что именно тот говорит.
«Они арестовали мистера Блока?»
«Да. Я сообщил местному шерифу твои обвинения, и он устроил проверку. Они послали человека проверить записи и взять показания персонала. Сейчас назначен временный руководитель – женщина».
«Так что теперь ты хочешь отослать меня назад».
«Возможно». Марк нахмурился, когда Маккей выдержал паузу перед тем, как продолжить. «Есть и другая возможность. Ты можешь пойти к судье и попросить его сделать меня твоим постоянным опекуном».
Глаза Марка расширились от шока.
«Ты... ты хочешь, чтобы я... я остался с тобой?»
«Прежде чем принять решение, выслушай вот что. Если я буду твоим постоянным опекуном, то ты должен подчиняться моим правилам до того, как срок опекунства закончится. То есть пока тебе не исполнится 18».
Марк вопросительно наклонил голову, и Маккей сдержанно улыбнулся.
«Первое правило. Ты вернешься в школу и будешь усиленно работать, чтобы догнать пропущенное. Ты умный ребенок, Марк, и я могу организовать дополнительное обучение, чтобы помочь тебе».
«Второе правило. Не зависимо оттого, что ты делал раньше, с 7 до 9 каждый вечер ты будешь выполнять домашние задания. Я буду следить, как ты учишься. 10:30 – время спать, чтобы ты не опаздывал в школу на следующий день».
«Третье правило. Ты будешь помогать с работой по нашему дому и будешь держать свою комнату настолько опрятной, насколько это возможно для ребенка твоего возраста».
Маккей криво улыбался, провозглашая свои правила, но уголки его губ дернулись, когда он принялся за следующее.
«Четвертое правило. Я жду, что ты будешь играть в бейсбол, или футбол, или плавать, или ходить на гонки со мной. И ты будешь наслаждаться этими простыми радостями. И последнее. Я жду, что дважды в неделю ты будешь бегать со мной кросс в наказание за то, что сбегал от меня не один раз, а дважды с того времени, как мы встретились».
Маккей ухмыльнулся. «Я знаю, расплата – это сволочность». Его лицо опять посерьезнело. «Мне не нужен ответ прямо сейчас, Марк, и тебе не нужно торопиться, потому что я не изменю свое мнение и не заберу назад предложение».
Маккей начал подниматься, решив оставить Марка одного, чтобы тот мог подумать, но Марк понял, что ему не нужно время. Этот человек заботился о нем так, как никто другой кроме его бабушки. Впервые за долгое время Марк почувствовал тепло и защиту и знал, что этот человек никогда умышленно не причинит ему боль и никогда не воспользуется ним.
«Мне не нужно время, чтобы подумать. Ответ да... Я хочу, чтобы ты был моим постоянным опекуном».
Маккей улыбнулся и счастливо кивнул головой.
«Тогда, как только ты станешь на ноги, мы займемся этим».
________________________________________
Эпилог:
Приближалось Рождество, но до сих пор не было известно, одобрил ли суд ходатайство об опеке. Маккей знал из опыта своей работы, что процесс может занять 8 недель, но надеялся, что отсутствие у Марка кровных родственников облегчит дело. Что он не учел – это то, что процесс задержит тщательное изучение его самого.
Оглядываясь назад, он осознал, насколько должно было казаться подозрительным ходатайство 38-летнего холостяка о постоянной опеке 15-летнего мальчика, который провел несколько предыдущих месяцев, занимаясь проституцией. Потребовалось время, чтобы убедить суд в честности его намерений и что он рассматривает Марка как сына и ни в каком другом качестве.
Социальная служба проверила каждый аспект его домашней и рабочей жизни. Они интересовались его друзьями, соседями и коллегами. Они изучили его медицинские и финансовые записи, но Маккею нечего было скрывать, и он сохранял спокойствие и доброжелательность, хотя бесконечное ожидание стало доставать его.
За эти восемь недель Марк неплохо обжился. Они освободили запасную комнату, которая выходила на океан, и заполнили ее всеми вещами, которые может хотеть 15-летний мальчик. Маккей устроил Марка в ближайшую школу и использовал свою дружбу с директором, чтобы удостовериться, что Марку предоставлены все возможности стать на ноги и завести друзей без клейма своего прошлого.
Его первоначальный страх постоянного присутствия Марка быстро исчез, и они вместе открыли удовольствие от разделенной шутки, или игр в догонялки, или пробежек по пляжу плечо к плечу, или просто оттого, что тихо сидели, погрузившись каждый в свое занятие. Конечно, не все было так легко и просто. Несколько раз они сталкивались с небольшими проблемами или недопониманием, но, к счастью, Маккей был способен развеять страх Марка, что это значит, что он не хочет его больше. Это заставило Маккея осознать, насколько тяжело приходилось Марку тогда, когда его отдавали приемным родителям. В Марке глубоко укоренился страх, что Маккей просто вернет его обратно из-за несогласий и проблем в первые несколько недель. В довершение всего, мальчик продолжал просыпаться, крича от приснившихся кошмаров, вызванных его почти смертью.
Все, что Маккей мог сделать при этом – это крепко держать Марка и мягко уверять его, что все позади, что он жив и в безопасности.
Маккей мог хорошо понять эти кошмары. У него было несколько своих собственных, в которых он не добирался до Марка вовремя. Он смотрел на беззащитного мальчика и на эти губы, окрашенные смертью в синий цвет. Часто он разрывал пластик и пытался вдохнуть в Марка воздух, но безуспешно, и Маккей просыпался, рыдая от горя. Но чаще всего был сон, в котором невидящие глаза убитого безликими людьми мальчика внезапно фокусировались на нем и преследовали его, обвиняя.
До Рождества оставалось только три дня, когда Маккей спустился по лестнице вниз и встретился с Марком, несущим тарелку с тостами. Маккей стащил один и улыбнулся ответной реплике. По крайней мере, этой ночью они оба спали хорошо и без кошмаров, которые могли вспомнить. Он сел напротив Марка и смотрел на то, как мальчик уставился в небольшой телевизор, стоящий в углу. На лице мальчика была тоска, которую Маккей не мог понять, пока не покосился на экран и не увидел рождественское поздравление. Маккей осмотрел их дом и понял, что был слишком погружен в судебный иск и совсем упустил из виду Рождество.
Маккей в шоке закусил губу. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз украшал свой дом или ставил елку – главным образом потому, что после того, как его покинула последняя девушка, некому было смотреть на это - кроме него самого. Он принял решение.
«Давай лучше пойдем и купим елку до того, как их все не разобрали».
Ярко-зеленые глаза загорелись, и это показало Маккею, что он принял верное решение. Час спустя они ходили по магазинам, высматривая идеальную елку. Они смеялись, когда старались загрузить свой выбор в багажник машины, и, наконец, решили привязать ее на крыше. Остановившись возле следующего магазина, они нагрузились украшениями, гирляндами и прочей мишурой. Купив в очередном магазине праздничное угощение, они направились домой.
Радио играло праздничные песни и рождественские гимны, пока они устанавливали елку в главной комнате. Маккей часто останавливался, наслаждаясь созерцанием того, сколько удовольствия Марк находит в простом украшении дерева. Гирлянда заработала с первого раза – полная неожиданность для Маккея – и они отступили назад, оценивая дело своих рук.
Дверной звонок привлек их внимание, и Маккей нахмурился. Он никого не ждал, поэтому открыл дверь с опаской.
«Могу я вам помочь?»
«Заказное письмо мистеру Дэвиду Маккею».
Маккей расписался в получении, потом уставился на конверт, и штамп в углу сказал ему, что это из суда. Трясущимися руками он открыл конверт, его губы сжались в тонкую линию, когда он прочитал вложенную бумагу. Результаты всех опросов и проверок были предоставлены судье, и заключительное заседание суда состоится в 11:00 в канун Рождества.
________________________________________
Маккей вздохнул, услышав шаги Марка на кухне. После более чем восьми недель он не мог себе представить дом без Марка, но каждый прошедший день усиливал его страх, что они посчитают его недостаточно хорошим, чтобы быть отцом мальчика и отберут его.
Он сжал зубы и встал с кровати, быстро принял душ и оделся, прежде чем спуститься вниз. Это был канун Рождества, и он не собирался позволить своим страхам омрачить, возможно, последние часы, проведенные вместе: если решение суда будет против него, то Марк будет взят под опеку суда немедленно.
Ни у одного из них не было аппетита, каждый раз, как Марк поднимал глаза, Маккей мог видеть горе на лице мальчика. В десять часов Марк поднял маленький чемодан, который он оставил возле лестницы. В нем были вещи, которые понадобятся ему на ночь, если ходатайство об опекунстве будет отклонено.
Выйдя за дверь и смотря на дом, который стал ему родным за эти недели, Марк выглядел таким маленьким и беззащитным. Маккей подошел и положил руку на его плечо.
«Все будет хорошо. Увидишь».
«Что, если они решат против тебя?»
«Тогда я подам апелляцию, и я буду апеллировать до тех пор, пока они не услышат. Я могу быть очень апелляционным, ты знаешь».
Марк постарался улыбнуться на корявую шутку. Они сели в машину и поехали к зданию суда. Ровно в 11:00 они стояли перед судьей. Судья поджал губы, роясь в куче бумаг перед ним, затем его добрые, но строгие глаза посмотрели прямо на Марка.
«Марк. Ты прожил с доктором Дэвидом Маккеем 45 дней. Ты все еще хочешь, чтобы доктор Дэвид Маккей был твоим постоянным опекуном?»
Марк посмотрел на Маккея, его зеленые глаза расширились от смущения. Он повернулся к судье.
«Да, сэр».
«Хммм... тогда...» Судья стукнул молотком. «Ходатайство принято. Поздравляю, мистер Джонсон и доктор Маккей».
Маккей обхватил руками Марка и крепко прижал. Все кончено. Прижимая одной рукой к себе своего нового подопечного... своего сына... Маккей другой отвечал на рукопожатия судебных приставов, друзей и доброжелателей, которые пришли сюда поддержать его. Потом наклонился и поднял маленький чемодан. Он посмотрел Марку прямо в лицо и почувствовал, как слезы потекли из глаз при звуке мягкого голоса Марка.
«Это лучший подарок на Рождество, что я когда-либо имел».
Он крепко обнял Марка, зная, что то же самое и с ним.
«Пошли домой... и не только для Рождества».