Аналитическое

Где-то на каком-то сайте был опрос: сколько раз Майкла Бина убивали в его фильмах? Повторю ранее сказанное, что по этому поводу вообще ходят анекдоты. Хз сколько вообще, но мне пришла в голову мысль сделать статистику просмотренных мною фильмов. Список работ стырен на фан-сайте Phoenix. Кстати, оттуда же и все используемые по этой теме фотки. Я еще не тронулась умом настолько, чтобы самой резать фильмы на кадры. Тем более, когда это уже сделали до меня. А сайт просто супер. Как мастер мастеру - респект.

список

2009 Streets of Blood / FBI Agent Michael Brown – пооокойник, но хоть застреленный
2008 Stiletto / Lee - заколот самым зверским образом ломиком в голову. Зверче было только в «Черри Фолс»
2007 Spin (You Are Here) / Tony Russo - живой, хотя пришлось побыть временным трупом
2005 Dragon Squad / Petros - застрелен
2004 Hawaii / Sean Harrison - живехонек, орел тропический
2002 Borderline / Macy Kobacek - живой
2002 The Alien Saga / Himself - слава Богу, живой. Хотя в голове сразу цитата недоуменного фана, как это его не убили в конце собственного интервью.
2002 Adventure Inc. (TV series) / Judson Cross - живой. Правда, я последней серии не видела, но сильно надеюсь, что формат развлекательного сериала не позволит замордовать человека. UPD: теперь уже все серии просмотрены, как ни пытались потусторонние силы и простое огнестрельное оружие извести Джадсона-Майкла, ан не удалось
2002 Clockstoppers / Henry Gates - арестован, но живой. Странно аж
2001 Alien Evolution / Himself - см. ранее
2001 Other Voices: Creating The Terminator / Himself - // -
2001 Megiddo: The Omega Code 2 / David Alexander - неизвестно
2000 Cherry Falls / Sheriff Brent Marken - зарублен
2000 Chain of Command / Craig Thornton - застрелен
1998 The Magnificent Seven (TV series) / Chris Larabee - живой, батенька. Даже более того - трансформировавшийся из полуживого трупа в здравого человека. Хотя последняя серия чуть не разрушила все
1998 Susan's Plan / Bill - живой
1997 American Dragons (Double Edge) / Det. Tony Luca - живой
1997 Dead Men Can't Dance / Robert Hart - живой
1997 Asteroid / FEMA Director Jack Wallach - живой
1996 Conundrum (Frame By Frame) / Stash Horvak - застрелили. Хотя технически курок он сам нажал, осмысленно
1996 The Rock / SEAL Commander Anderson - застрелен
1995 Crash (Breach of Trust) / Casey Woods - живой
1994 Deep Red / Joe Keyes - живой и более того – ставший бессмертным
1993 Deadfall / Joe Dolan - живой
1993 Tombstone / John 'Johnny' Ringo - застрелен
1993 T2: More than Meets the Eye / Himself - слава Богу
1992 A Taste For Killing / Bo Landry - утоплен, ибо как доглядели фаны, расположение ран не смертельно, в отличие от падения в море
1991 K2 (K2: The Ultimate High) / Taylor Brooks - живой, но было на волосок
1991 Timebomb / Eddie Kaye - эээ, живой-живехонек, но он изначально маленько полузомби
1991 T2 (Terminator 2) / Kyle Reese (deleted scenes) - а это вообще призрак. Как его считать?
1990 Navy SEALS / Lt. James Curran - живой. И нехрен сочинять хз что.
1989 The Abyss / Lt. Hiram Coffey - утоплен. Или раздавлен давлением воды на большой глубине.
1988 In A Shallow Grave / Garnet Montrose - живой
1988 The Seventh Sign / Russell Quinn - живой
1988 Rampage / Anthony Fraser - живой
1986 ALIENS / Cpl. Dwayne Hicks - хммм… тут Хикс-то живой… но потом он все-таки погибнет при аварийной посадке челнока. Но учитывая, что «Чужие-3» проституция, на это можно плюнуть
1985 Die Nacht aus Blei (The Night of Lead) / Franz - ну тут он вообще не человек, а иллюзия
1984 The Martyrdom of St. Sebastian / Sebastian - расстрелян стрелами. Вариант с камнями на Майкле Бине решили не испытывать, погрешив против исторической достоверности
1984 The Terminator / Sgt. Kyle Reese - взорван. И тут, прости Господи, щекотливый момент, который только в книге подмечен: Кайл находился рядом с Терминатором, когда взорвал его. Если взрыв разнес какую-там-не-помню сталь Терминатора, то и тело Кайла должно было разорвать, даже при том, что в отличие от сценарической задумки он успел отскочить. Но ну его нахрен, такой реализм.
1984 The Making of The Terminator / Himself - —
1983 The Lords of Discipline / John Alexander - живой, как это ни странно
1981 The Fan / Douglas Breen - заколот ножиком.
1979 ABC Afterschool Specials - The Terrible Secret / Seth - ну еще не хватало в молодежном концептуальном телефильме главного героя зверски зарубывать. Жив-здоров и еще не подозревает, что его ждет в будущем
1978 A Fire in the Sky / Tom Rearden - слава Богу, комета ему на голову не свалилась
1978 The Runaways (TV series) / Mark Johnson - смотрела только пилот, но не думаю, что в захудалом семейном сериале одного из постоянных героев утилизируют

UPD итога: н-да. Из 45 фильма герой Майкла Бина убиен в 13. В двух неизвестно, и в двух он изначально призрак. Ситуация усугубляется тем, что все самые известные роли с летальным исходом.
Должна сказать, что писать этот пост я начала несколько недель назад, когда у меня было зашибись жизнерадостное настроение, и в один момент статистика была реально ужасающей.

UPD: подновила немного списочек. Н-да, теперь он даже вполне цивильно выглядит. А еще говорят, что МБ до начала карьеры трупом работал и был первым маньяком, расчленившим другого человека до Рождества Христова...
UPD2: после нового подсчета совсем жизнерадостно получается.

запись создана: 13.06.2011 в 11:02

@темы: Michael_Biehn

---

Helloween Индонезия

При том, что в этом туре у Helloween дохрена фоток, смотреть абсолютно не на что, потому как все они тупо концертные (и значит идентичные до миллиметра не только прошлым шоу, но и прошлым турам), а бэкстейджа нету. Кроме Южной Америки, вот где бэкстейдж снимали – не хочу. Только мне он там нахх не нужен. А это фаны в Индонезии постарались заловить в уголок подопечных
HELLOWEEN : NOW & FOREVER

Хэлы в Чехии затоварились сэконд-хэндом, называется. Прямо скажу, давненько на них не смотрела и сейчас слегка прифигела. Особенно младшее поколение здоровое удивление вызывает. Со старшего что взять уже… Хотя я уже видела на ПОМе, как самые убежденные Вейкины фаны прозревают и охреневают.
А тени нет. Вот. Самое обидное. Она хоть вообще существует с ними?

—

я тебя спрашиваю, ты знал, когда появиться

UPD: в продолжение темы фото, Боже мой, увидела нынешнего Уве. Господи Иисусе, обматеревший такой мужик. У него, конечно, от природы черты лица грубоваты, но щас... Абсолютно ничего не осталось от прежнего мальчика. Да, я понимаю, 40 лет уже, как летит время...

UPD2: Эх, какое же все-таки красивое существо. Меня вообще умиляют фотки на вокзалах и в аэропортах, на них у Энди такой потерянно-растерянный вид. Помню, была одна из Москвы, где Энди сидел на чумаданах-динамиках с зашибись несчастным видом, а мимо шла типичная-вокзальная-тетка-в-ситцевом-платье-торгующая-беляшами и презрительно смотрела на караван немецких интуристов.

Но отсутствие тени меня-параноичку беспокоит все сильнее.

запись создана: 24.07.2011 в 09:26

@темы: PC69, Helloween

---

ALIENS / ЧУЖИЕ

рассказ к ALIENS: sleeping beauty

Дама-автор написала эту историю в двух вариантах. Второй вариант (не этот) намного лучше, но он не для слабонервных. Одно только обзывание Хикса sleeping beauty – это, как говорится, туши свет. Хотя в данном случае это выражение буквально...
По делу. Многие зрители (и я в том числе) не приняли ни "Чужого-3", ни вообще то, куда повернула эта история. А Хикса-во-плоти это задело сильнее всего, и только благодаря его личным усилиям дамам-графоманкам не приходится напрягать свое и без того пашущее на износ воображение, чтобы оприходовать родившегося из его тела чужого. Вместо этого дамы усиленно выстраивают предположения, что случилось с Хиксом после того, как его обернули бинтами и уложили спать на корабле "Сулако". Sleeping beauty, бля. Нет, тут этого выражения нету, это из adult-варианта. А вообще от разнообразия идей и вариаций на тему "Чужих" голова кругом идет... Бедные ксеноморфы.
Никогда не смотрела "Черную дыру" и не имею никакого желания смотреть, и вообще я взяла на себя смелость выбросить хороший кусок рассказа, где описываются злоключения чернодыровских героев, ибо и так переводить дохрена, а эта часть истории мне не интересна. Но как пишет автор рассказа, оба фильма, несмотря на значительную разницу во времени съемки, имеют много общих черт и деталей, в том числе и технических, что делает возможным объединение их в одну вселенную.

Блуждать в тени

Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: After escaping the Pitch Black planet, Riddick and the other survivors are picked up by the Sulaco... and face another alien nightmare.
Categories: Alien
Characters: Cpl. Dwayne Hicks, Hicks/OMC
Genres: Angst/Drama, Horror, SF/Fantasy
Warnings: Violence
Author's Chapter Notes: A PITCH BLACK/ALIENS crossover

Она схватилась за грудь, ощущая внутри растущую новую жизнь, и бросилась в чан с расплавленным металлом. Когда раскаленная жидкость коснулась тела, ее глаза широко распахнулись, но вместо того чтобы наполниться болью и угаснуть в забвении, они увидели перед собой крышку капсулы гиперсна. За прозрачным куполом Рипли могла видеть мигание огоньков индикаторов, большинство которых были янтарные или красные. Ее глаза обшарили темную комнату снаружи, удивляясь, почему не горит свет – компьютер должен был включить его перед тем, как начать процесс пробуждения.
Еще полусонное сознание заметило еще одну аномалию. Почему капсула не открывается? Рипли потянулась вверх и провела кончиками пальцев по крышке. Она посмотрела налево и увидела маленькую панель, на которой светилось: "живой" вместо "мертвый". Панель располагалась внутри капсулы для тех, кто боялся остаться замурованным здесь – полностью проснувшимся. Сейчас она была благодарна таким параноикам.
Рипли повернулась на бок и плавно подняла койку в капсуле. Ее пальцы легли на маленькую панель, но краем глаза она заметила движение тени снаружи и замерла.
Рипли тяжело сглотнула и посмеялась над своей паранойей. Наверно, это какой-то предмет передвинулся из-за вибрации, вызываемой двигателями "Сулако". Она опять потянулась к панели и решительно нажала кнопку. Крышка капсулы щелкнула и стала медленно подниматься.
Оно пришло из темноты, прыгнуло на капсулу и уцепилось в нее костлявыми пальцами. Она закричала от страха и принялась судорожно давить кнопку закрытия. Пока крышка закрывалась, она со всех сил старалась оторвать два пальца, что проникли в ее безопасное убежище, пока опускающаяся крышка не ампутировала их и не пролилась кислотная кровь лицехвата.
Рипли упала на спину, дыхание тяжело вырывалось из ее приоткрытого рта, пока восстанавливалась гипервентиляция. Лицехват отступил на несколько футов и прыгнул снова, приземлился на крышку капсулы прямо над ее лицом и выпустил свой отросток, который принялся биться о прочное покрытие, пытаясь добраться до нее.
"Нет. Нет. Нет".
Внезапно темнота и ее неестественное пробуждение обрели смысл. Хикс и Бишоп ранены, Ньют всего лишь ребенок, и компьютер мог разбудить только ее одну, когда зарегистрировал присутствие чужого на борту, изменив нормальный процесс пробуждения, чтобы защитить ее.
Но что ей делать теперь?
Сколько яиц матка успела отложить, прежде чем Рипли убила ее? Нет... У нее не было времени на это. Тогда откуда же они? Ее глаза расширились. Кто-то из них проверил шлюпку, когда они быстро убирались с планеты? Что, если один из морпехов, зараженный эмбрионом чужих, поднялся на борт?
Маловероятно, чтобы он скрыл свое присутствие... если это был не Бёрк. Он мог укрыться в одной из нескольких гиперкапсул на борту шлюпки, надеясь избежать разоблачения до того, пока они не будут под защитой Компании. Возможно, он думал, что они смогут спасти и его, и чужого, которого он нес в себе.
Но почему он проснулся? Или, может, гиперсон не действовал на чужого, и он продолжал расти внутри Бёрка.
Она закрыла глаза, представив себе ужасную картину, как Бёрк просыпается из гиперсна от внезапного разрыва грудной клетки. Содрогаясь от этой картины, Рипли заметила, что лицехват, который перед этим был неподвижным, медленно пополз прочь, и она подумала, а не реагирует ли он на ее движение. Она зажмурилась и застонала от стоящей перед ней дилеммы.
Капсула защищает ее от лицехвата, но может ли она снова заснуть, зная, что, проснувшись в следующий раз, она может оказаться лицом к лицу с маткой, или что корабль уже достиг Земли и она подвергла опасности все человечество?
Ее взгляд соскользнул в сторону, она посмотрела на маленькую девочку, мирно спящую в следующей капсуле. За ней она могла видеть забинтованное лицо Хикса, а дальше – пластиковый мешок, в который были замотаны голова и торс андроида Бишопа.
Ни один из них не выглядел поврежденным, и на мгновение Рипли показалось, что ей просто снится кошмар... и у всех них одинаковые кошмары во время гиперсна. Теоретически, во время гиперсна все мыслительные процессы отключаются, и сны снятся во время перехода из гиперсна в нормальный сон. Но первобытный страх пережитого вторгался даже в отключенный мозг и создавал ужасные кошмары.
Она зажмурилась, не желая смотреть на спящих, хорошо осознавая, что тянет время. Со своего места она могла видеть, что ни одна из капсула не пробита. Ей пришло в голову, что капсулы сделаны из того же материала, что и пробирки, в которых колонисты на Ахероне держали лицехватов посте того, как сняли их с несчастных колонистов.
Как долго лицехваты живут после своего вылупления из яиц? Колонисты поместили их в специальную субстанцию, но все равно двое из них были мертвы, когда они нашли их в медлаборатории. Но прошли часы, дни или недели?
Путешествие на LV-426, Ахерон, заняло недели. Сколько она проспала на "Сулако" в этот раз? Не сильно уверенная, что компьютер услышит ее, она решила рискнуть и спросить:
"Компьютер. Сколько до Земли?"
"2 года, 8 месяцев при нынешней скорости".
"Что!" – прошептала она в шоке.
"2 го..."
"Стоп".
Два года? "Сулако" был самым быстрым из современных кораблей, построенным специально для того, чтобы колониальная морская пехота могла быстро реагировать на чрезвычайные ситуации во внешних мирах. Даже построенный 60 лет назад "Ностромо" мог достичь Земли быстрее. Что-то случилось с управлением, раз скорость настолько замедлилась.
"Сколько с тех пор, как мы покинули Ахерон?"
"16 дней, 9 ча..."
"Кто приказал изменить скорость?"
"Приказ код 468-dash-0-dash-C8 дает компьютеру разрешение замедлить скорость корабля, если на борту обнаружена опасность".
"Определение опасности".
"Биологический организм, несанкционированно проникший..."
"Стоп. Был послан сигнал бедствия?"
"Да".
"Ожидаемое время ответа".
"15 дней, 2 часа и 43 минуты".
Поначалу снижение скорости "Сулако" не имело смысла, но потом Рипли догадалась, что им нужно держаться подальше от Земли, пока не будет раскрыта суть проблемы на борту. Она снова закрыла глаза и сосредоточилась на своих возможностях.
"Пошли новое сообщение. Крайне опасный биологический организм. Уничтожить "Сулако". На борту нет выживших".
"Послано".
Решив их судьбу, Рипли осмотрелась вокруг, стараясь увидеть в темноте сначала Бишопа, потом Хикса. Бишоп оставался завернутым в пластик, который защищал его искусственный организм, но сейчас, когда ее глаза адаптировались к темноте, она могла яснее видеть Хикса. Его красивое лицо расслабилось во сне, мягкие губы приоткрылись, демонстрируя блеск белоснежных зубов. Его голову и левый глаз покрывала чистая повязка, а на крышке капсулы отражались более плотные повязки, покрывающие его грудь и левую руку.
Рядом с ней Ньют продолжала безмятежно спать, и Рипли надеялась, что в своем гиперсне она видит хорошие сны. Стон вырвался из ее горла. Они заслуживали того, чтобы жить – все они. Она вспомнила тех, кто погиб от чужих: команду "Ностромо", колонистов на Ахероне, морпехов – и нажала кнопку, которая погружала ее назад в гиперсон, молясь, чтобы кошмар подошел к концу.

***

Риддик поставил челнок на автопилот после того, как они вырвались из атмосферы. Он потянулся, его мышцы и суставы хрустнули, когда он сбросил напряжение прошедшего дня.
Дня? Ночи? Что это было?
Он бросил взгляд через плечо на прижавшихся друг к другу Джека и Имама, которые покинули свои кресла после того, как он сообщил о выходе из атмосферы. Они пробрались на нос челнока и стояли за ним, глядя в иллюминатор на планету внизу. Она сливалась с темнотой, закрытая тенью большей планеты, лежащей между ними, и тройной звездой – центром этой планетарной системы. Похоже, гравитация будет удерживать ее в таком положении несколько дней, месяцев или лет, пока чье-то другое гравитационное поле не освободит ее.
Как только они вырвались из-под тени гиганта, Риддик больше не думал об адской планете и не желал увидеть ее снова. Он снова потянулся к пульту управления и включил навигационный компьютер. Он был устаревшим по нынешним стандартам, но Риддик надеялся, что он сможет определить их нынешнее местоположение, чтобы он мог проложить курс хоть куда-нибудь.
Ничего не получилось. Он постарался снова и был вознагражден ответом на введенный запрос. Риддик мало что знал о том, как это работает, и искал хоть какое-нибудь руководство. Его рот открылся от удивления, когда компьютер ответил, и он мгновенно пожелал, чтобы Фрай прожила достаточно долго, чтобы увидеть это… [см. оригинал]
Через 32 часа радары челнока засекли корабль. Но радость была недолгой, когда корабль идентифицировал себя – это было судно колониальной морской пехоты, "Сулако".

***

Очередной кошмар сопровождал второе пробуждение Рипли. В этот раз ей снилось, что она клон – получеловек-получужой – и бьется с чужими на борту корабля компании с ренегатом-андроидом и разношерстной кучкой пиратов. Все лица во сне пришли из ее прошлого: школы пилотов, нового назначения во внешние миры и даже лица давно умершей семьи и друзей.
Комната оставалась темной, ее освещали только янтарные и красные огоньки индикаторов, и потому казалось, что по ней ползут тени... но ее капсула оставалась плотно закрытой. Она вспомнила свое предыдущее пробуждение и оставалась неподвижной, ее глаза шарили вокруг, высматривая лицехватов – или их родителей.
Часть ее хотела никогда больше не просыпаться, предпочитая смерть во сне, когда "Сулако" будет взорван приближающимся кораблем компании. Она тихо заговорила.
"Компьютер. Последние данные".
"Биологический организм остается активным. Стыковка с кораблем компании "Шерлок" через 10 дней, 4 часа, 31 минуту".
"Почему ты меня разбудил?"
"Приближается неопознанный гражданский корабль. Корабль посылает сигнал бедствия. Я запрограммирован ответить".
"Они не могут пристать здесь".
"На корабле нет гиперкапсул. Я полагаю, у них нет достаточно воздуха, чтобы достигнуть следующего подходящего объекта".
"Лучше пусть они умрут там, чем здесь..." Рипли закрыла глаза и в который раз прокляла силы Вселенной и божества, которые управляют судьбами людей. "Свяжи меня с ними".
"Выполнено. Линия открыта".
""Это "Сулако"". Ваш корабль не должен входить в док".
"Мы всего лишь выжившие после кораблекрушения. У нас недостаточно воздуха..."
"Через 10 дней здесь будет еще один корабль компании..."
"Это будет слишком поздно. К тому времени мы умрем".
"Вы умрете, если войдете в док. То, что находится на этом корабле, уже уничтожило колонию".
Рипли услышала хмыканье, донесшееся из гражданского корабля, сопровождаемое ремаркой: "Дежа вю".
Ее глаза расширились от шока. Она надеялась, что корабль чужих разбился только на Ахероне, но что, если это не так? Или, может, это колонисты, которые покинули Ахерон тогда, когда чужих только обнаружили? Компания не могла оставить колонию без корабля на случай чрезвычайной ситуации. А если он потерпел крушение, то это может быть спасательная шлюпка с него. Однако ее собственная спасательная шлюпка с "Ностромо" была оснащена не только капсулами гиперсна, но и генератором кислорода, который вырабатывал воздуха достаточно, чтобы обеспечить более чем одного выжившего. И капсулы гиперсна были рассчитаны на несколько человек, так что никто бы не совершал полное путешествие бодрствуя. Почему этот челнок оборудован не так?
"Вы из Ахерона?"
"Ахерон? Нет". Ей ответил первый голос с едва уловимым акцентом. Он был выше, чем глубокий сардонический голос, который она услышала перед этим, так что на борту челнока как минимум два человека. "Мы гражданский корабль, который сбился с курса и попал в метеоритный шторм. Он разрушил наш корабль. Мы нашли челнок в заброшенной колонии на планете. Нас трое".
"А чужие?"
Ей ответил глубокий сардонический голос второго человека: "Что может быть более чуждым, чем кровожадные твари, охотящиеся ночью. К несчастью, эта планета попала в тень другой и не похоже, что в ближайшее время ситуация изменится".
"Здесь все по-другому", - пробормотала она тихо, но ее ужаснуло открытие, что существуют и другие страшные создания кроме тех, что они уже знают.
"Слушайте, леди. На этом корабле нет заморозки и нет воздуха..."
"Вы не проживете достаточно долго, чтобы насладиться этим здесь".
"Мы поднимаемся на борт".
"НЕТ! Нет... подождите". Она поняла по тону глубокого голоса, что его владелец не намерен отступать. Они были в безнадежном положении. "В доке стоит шлюпка. Она оборудована заморозкой. Тремя капсулами... и генератором воздуха. Не пытайтесь ввести свой корабль в док... используйте верхний люк. Идите прямо к шлюпке. Проверьте, все ли чисто и потом убирайтесь отсюда... БЫСТРО!" Рипли тяжело сглотнула, зная, что обрекает их на ужасную смерть, если на них набросятся лицехваты чужих. "Удачи. Рипли отключается".

***

Риддик посмотрел на Имама и Джек и увидел страх в их глазах, но потом Имам внутренне собрался. Он посмотрел в иллюминатор на быстро приближающийся корабль.
"Может наш челнок определить, сколько людей на борту?"
Риддик нажал несколько клавиш и сказал пару слов. На экране появилась схема "Сулако", и они увидели, как бортовой компьютер сканирует корабль сверху до низу. Только в одном месте корабля мигнуло четыре огонька – в отсеке, где находятся капсулы гиперсна.
"Найдено три гуманоида и один андроид".
Он нахмурился: а где чужие, о которых говорила Рипли? Он переключился на детекторы движения, и медленно выстроилось следующее изображение. В отсеке с капсулами было небольшое движение, и двое более крупных объектов двигались возле двигателей корабля, но Риддик был не дурак. Он знал, что сенсоры не реагируют на то, что остается неподвижным. Эти существа могут впадать в спячку, ожидая свежее мясо, как те твари на планете, с которой они сбежали.
"Мы должны спасти их".
Риддик повернул голову к Имаму, услышав его безумную идею.
"Мы Божьей милостью сбежали с планеты... и я все думал, почему Он позволил нам это. А теперь я знаю. Он привел нас сюда, чтобы помочь этим людям".
"Я уже раз говорил тебе... Я верю в твоего Бога... и я ненавижу его". Риддик недоверчиво хмыкнул. "То, что ты сказал, ничего не меняет. *Он* может катиться к черту".
"Мы нужны им. Одно из этих созданий там рядом с ними... вот почему они не пытаются сами добраться до шлюпки. Они замурованы в своих капсулах гиперсна".
Риддик отвернулся, но Имам схватил его за руку. Он вздрогнул, когда пальцы впились в рану на его бицепсе, и стряхнул руку.
"Я наблюдал за тобой со времени старта. Я видел, как ты старался избавиться от ужасов своего прошлого... старался перестать быть изгоем, бредущим в тени, пока другие наслаждаются светом. Ты зашел слишком далеко, Риддик. Бог дал тебе шанс сделать еще один шаг, чтобы приблизиться к нему".
Растерянность была написана на лице Риддика, когда на него нахлынули воспоминания о детстве, о том, кем он был до того, как совершил ошибку и оказался в тюрьме. Он никогда не убивал до того, как оказался в этом аду, но он научился убивать безжалостно, без раздумий - чтобы выжить.
Шанс вырваться из планеты-тюрьмы дали ему его глаза, которые могли видеть в темноте, и он никогда не думал снова увидеть дневной свет. Он смирился с тем, что всю свою жизнь проживет в тени тюрьмы, но с радостью принял возможность сбежать.
Единственной его ошибкой было то, что он позволил старой дружбе с Джоном притупить свои чувства, позволил себе поверить и довериться ему. Он попытался убить Джона, вонзив нож, который держал под подушкой, в основание шеи. Но Джон выжил и пришел за ним, полный жажды мести... и жажды получить огромную награду за его голову. Опять сила старой дружбы остановила его руку в решающий момент, и потому он оказался на борту транспортного корабля, запертый в капсуле гиперсна, но без милосердного сна и в наморднике, как собака.
Вот что человечество сделало с ним в прошлом.
Нет, поправил он себя, вот что доверие сделало с ним.
Его мысли вернулись к Фрай и ее жертве, когда она покинула безопасность челнока, чтобы спасти его. Она дала обещание – опрометчивое обещание – не оставлять никого за своей спиной, и в память о ней он должен сделать то же. И значит ли это, что он должен спасти трех человек на "Сулако"? Или это всего лишь очередная шутка жестокого Бога?
Новая мысль пришла ему в голову. Какое вообще значение? Может, это его судьба – биться каждое мгновение своей жизни.
"Мы сначала доставим Джек на шлюпку, охранять ее... а потом вернемся за остальными".
Имам кивнул, широко улыбнулся и положил темную руку на голый лоб Риддика. "Как далеко видно сияние маленькой свечи. Так сияет добро в мире зла".
Риддик странно посмотрел на Имама, не совсем уверенный, было это заявление похвалой или издевкой, затем вернулся в кресло пилота, чтобы заняться стыковкой с кораблем. Он пришвартовался так гладко, как только мог, и оставил Джек следить за мониторами, а сам отправился осмотреться. Он хотел найти медоборудование в челноке, но оно, должно быль, было выкинуто отсюда десятилетия назад. Им нужно залечить свои раны и надеяться, что запах крови не притянет к ним созданий на "Сулако".
Риддик открыл люк и вышел в темное нутро корабля. Перед ним лежал длинный пустой коридор, в котором не было ни признака жизни или разрушения. Он почувствовал, как рука Джек ухватилась за него, и хорошо понимал ее страх, но он провел предыдущие 10 лет своей жизни в темноте. Она не была чужда ему, и своими глазами он мог видеть в темноте, как в нормальном свете.
Они осторожно шли по кажущимся мертвым кораблю следуя плану, который Риддик запомнил после сканирования. Он облегченно вздохнул, когда через несколько минут они достигли дока, не встретив никаких препятствий на своем пути. Впереди темноту нарушала только иллюминация компьютерных огоньков, и он легко мог определить очертания шлюпки. Он жестом приказал остальным сохранять тишину. Затем прислонил их к стене и указал ждать.
Используя свое особое зрение, он направился к шлюпке, высматривая любые аномалии. Он наклонил голову и усиленно вслушивался, но в доке стояла тишина. Он открыл шлюпку, его мускулы напряглись, когда звук выезжающей рампы эхом отдался вокруг. Он знал, что зрение может подвести его, вспомнив момент, когда его попросили проверить другое судно.
"Кажется, чисто", - тихо пробормотал он и ступил внутрь.
В отличие от большинства людей, у Риддика не было потребности зажигать свет. Наоборот, он в темноте осматривал внутренность челнока от кормы к носу и потом назад, убеждая себя, что здесь чисто, перед тем, как разрешить остальным войти.
Он вспомнил слова Рипли: "Идите прямо к шлюпке. Проверьте, что все чисто и убирайтесь отсюда... БЫСТРО" – но он пообещал аль-Валиду. Он повернулся к Джек.
"Оставайся здесь. Не трогай ничего. Не включай свет... и как только я закрою дверь, не открывай ее, пока не постучится человек".
Она кивнула. Сделав глубокий вдох, Риддик повернулся к Имаму.
"Пора следовать за свечой".
Собравшись ступить назад на рампу, Риддик остановился и уставился на объект, который лежал на полу шлюпки. Это был портативный детектор движения. Риддик поджал губы и включил его. Прибор не показывал никакого движения в радиусе 50 метров, хотя Риддик знал, что это мало что значит. Он знал по тюремному опыту, что детекторы движения не реагируют, если стоять неподвижно и ждать двигающуюся добычу... а не наоборот. Он вручил прибор Имаму, зная, что будет лучше, если он будет полагаться на свои особые глаза в окружающей темноте.
Риддик стоял и осматривался вокруг, пока рампа не замуровала вход в шлюпку, а потом двинулся дальше. Он знал, что аль-Валид старается держаться поближе к нему, потому что его зрение было бесполезно в тусклом аварийном освещении, которое едва ли отгоняло наступающие тени.
Они остановились на пересечении, напрягая глаза и всматриваясь в детектор, но все было чисто. Впереди Риддик мог видеть открытую дверь в переборке, которая вела в жилые отсеки и к капсулам гиперсна. Он удивился, зачем они оставили дверь открытой – или же это кто-то или что-то открыло ее, пока все спали в заморозке.
Двигаясь сквозь жилые помещения, он заметил длинный шест, который морпехи использовали для подтягиваний. Он вырвал его из креплений и осмотрел острые концы. Что бы это ни было первоначально, теперь это оружие.
Риддик застыл возле двери, прислонился к стене, потом просунул голову в щель и быстро вернулся назад. Он увидел нечто овальное на полу рядом с ближайшей капсулой заморозки, но верхушка этого предмета казалась раскрытой и обнажала внутренности. Что-то сказало ему, что то, что они видели раньше на экране сканера, вышло из этой штуки и остается в комнате неподвижное, но он понятия не имел, какой оно формы и как выглядит. Все, что он знал, это что Рипли считала это достаточно опасным, чтобы оставаться запертой в капсуле гиперсна и не встречаться с ним лицом к лицу.
Еще одна мысль пришла ему в голову. Овальная вещь выглядела как яйцо, но если это *было* яйцо, то в нем заключалось что-то большое. Он услышал какой-то звук и осмотрелся вокруг. Он увидел, что глаза Имама расширились и прыгали со шкалы детектора на тени вокруг. Что бы это ни было, оно двигалось к ним... быстро.
Риддик выступил вперед, чтобы встретить создание, и выставил напоготове импровизированное копье. Создание было похоже на большую отдельную руку, которая бежала к нему и в последний момент прыгнула, метя в лицо. Риддик выбросил вперед копье, попав в середину тела. Пальцеобразные ноги дико задергались, а потом безжизненно обвисли. Риддик тихо ахнул, когда конец копья растворился, разъеденный пролившейся кровью существа, когтистое тело которого упало на пол всего в нескольких футах от него. Он толкнул его остатком копья, но оно было мертвым, а пол под ним шипел, когда кровь разъедала его.
"Чисто?"
"Как на меня, чисто", - пробормотал он.
"Стой. Что-то еще движется".
Но Риддик только ухмыльнулся. Он видел, что движется – это был не чужой, а женщина, которую он знал как Рипли. Он ступил в комнату и закрыл за собой дверь, но женщина смотрела не на него, а на пол перед следующей капсулой гиперсна. Она сказала что-то, но ее слова заглушила капсула. Риддик внезапно осознал, что здесь находится по одному яйцу на каждого спящего человека, а возможно, даже четыре яйца, если андроид тоже был потенциальной едой. Он кивнул ей, поняв по ее неподвижности, что существа реагируют на движение так же, как другие полагаются на зрение или запах… но это значило, что детектор Имана уловил что-то другое. Риддик повертел остатки копья в руке, осторожно избегая разъеденного кислотой конца.
Оно выползло из-за изголовья капсулы, его костлявые пальцы замерли всего в футе от защищенного прозрачной крышкой лица спящего ребенка. Внезапно оно прыгнуло, но Риддик был напоготове и выбросил копье, пронзив существо на лету. Оно стукнулось об пол, его пальцы принялись царапать копье, которое проткнуло его странное тело. Опять Риддик увидел, как кровь буквально за секунды разъела копье, а потом пол под существом. Но, как и предшественник, оно свернулось в судороге смерти.
Риддик осмотрел большой отсек, надеясь найти что-то, что он мог использовать как оружие, но здесь не было ничего… ничего полезного. Он решил сыграть ва-банк и считать, что чужие не рассматривают андроида как живую форму жизни и поместили только три яйца в комнате, и тогда, если он прав, оставшееся яйцо расположено между второй и третьей капсулой. Он жестом приказал аль-Валиду оставаться неподвижным, решив нацелить существо на себя. Медленно он обогнул первую незанятую капсулу и поднял крышку, держа палец напоготове на панели управления. Он мог видеть, как верх яйца медленно раскрывается и появляются костлявые пальцы. Оно замерло на мгновение, а потом прыгнуло к нему. Он медленно нажал кнопку закрытия. Существо оказалось сильнее, чем он ожидал, цепкий хвост обвился вокруг его лба, пальцы крепко вцепились в него, а изо рта существа высунулась трубка, похожая на непристойно-уродливый язык. Внезапно аль-Валид оказался рядом, стаскивая существо с него, и последним усилием Риддик забросил существо в капсулу. Он смотрел, как существо быстро приходит в себя и готовится к новому прыжку… а потом стало слишком поздно – капсула захлопнулась, замуровав лицехвата внутри.
Быстрый осмотр показал, что интуиция не подвела его. Здесь было только три яйца. Крышка первой капсулы медленно поднялась, и Риддик увидел, как Рипли села. По ее приказу зажглось несколько ламп, света которых было достаточно только для того, чтобы можно было что-то видеть нормальными глазами.
"Убираемся отсюда. Сейчас".
Она выбралась из капсулы и принялась активизировать пробуждающий механизм в капсуле рядом, в которой лежала белокурая девочка, немногим младше Джек. Риддик подошел к третьей капсуле, поднес палец к панели, чтобы последовательно нажать клавиши… и застыл.
Внутри под слоями белых повязок безмятежно спал мужчина. Ежик коротких белокурых волос выбивался из-под чистых бинтов на голове, длинные светлые ресницы загибались на высокой скуле, неподвижные во сне. Взгляд Риддика соскользнул по телу, прикрытому только шортами, отмечая толстые повязки, покрывающие грудь и руку.
"На него попала кровь чужих".
Риддик вздрогнул, вспомнив кровь, которая разъела его копье, и представил, как она может разрушить хрупкую человеческую плоть. Он обернулся и увидел, что старческие глаза смотрят на него из эльфийского личика девочки. Он видел такой взгляд ранее, у него у самого был такой же. Это был взгляд тех, кто видел слишком много, в слишком юном возрасте.
"Ты хочешь оставить Хикса здесь?" - осторожно спросила она.
Риддик повернулся к Имаму. Его сильный инстинкт выживания кричал ему отвернуться от раненного мужчины, оставить его в вечном сне без сновидений. Но другая его часть – часть, о существовании которой он даже не подозревал раньше – не могла отделаться от чувства вины, что будет преследовать его вечно, если он оставит этого человека в этом месте, которое станет его могилой. Он напомнил себе о подстерегающей их опасности… и потом вспомнил Фрай, которая вернулась за ним, когда он был ранен. Она обещала не оставлять никого живого, и он чувствовал странную потребность делать то же самое.
"Я понесу его".
"Мы не можем сделать это". Ее тоненький голос был полон уверенности, и когда детектор подал сигнал движения, ее голос упал до шепота. "Они здесь".
Имам проверил детектор, и его глаза расширились.
"Двое идут сюда… и они большие".
"Как насчет Бишопа?"
Рипли подошла к четвертой капсуле, но Риддик ничего не сказал. Вместо этого он тяжело посмотрел на нее, после чего нажал на кнопку, которая начала пробуждение спящего Хикса, а затем отвернулся и принялся смотреть, как поднимается крышка капсулы. Будет достаточно трудно добраться до шлюпки с израненным мужчиной без кого-то, кто будет тащить голову и торс поврежденного андроида. Выбор был сделан, и человеческая жизнь превысила машину, даже такую дорогую думающую машину, как андороид. Но он осознал, что не имеет права навязывать Рипли свой выбор.
"Твой выбор".
Как только крышка поднялась достаточно высоко, Риддик нагнулся вовнутрь, поднял на руки безжизненное тело мужчины и перебросил его через плечо. Он поднял глаза и увидел, как сожаление мелькнуло на лице Рипли, когда она отошла от четвертой капсулы с пустыми руками.
"Пошли.
Они открыли дверь и заспешили через жилые помещения, остановившись возле двери, которая открывалась в длинный коридор, ведущий к доку. Достигнув первого пересечения, Риддик бросил быстрый взгляд за угол и застыл. Вдали его "сумеречные" глаза заметили силуэты двух больших существ, которые двигались в их направлении. Он ахнул, впечатленный костяными протуберанцами и акульими зубами на странных цилиндрических головах и заканчивающимися когтями костлявыми конечностями.
"Назад. Назад".
Он толкнул их назад, и они заспешили по коридору к другому пересечению.
"Сюда". Приказала Рипли и повела их на небольшой склад. Она загерметизировала дверь за ними и попыталась оторвать решетки, закрывающие вход в вентиляционную шахту. Риддик бережно опустил свою ношу на пол, просунул пальцы сквозь отверстия в решетках и со всей силы дернул. Он зарычал от напряжения и еле удержался на ногах, когда решетки уступили его грубой силе.
"Пошли".
Рипли, девочка по имени Ньют и потом Имам нырнули в темную дыру. Риддик наклонился, чтобы поднять раненного человека по имени Хикс и замер, увидев, что на него смотрит полный боли сияющий зеленый глаз. В одно мгновение он осознал, что у Хикса есть то, чего никогда не могло быть у Джона. Он увидел истинную отвагу и честь, увидел твердость во взгляде мужчины, так напоминающем последний взгляд Фрай. Этот взгляд сказал Риддику, что подобно Фрай – и не подобно Джону – Хикс предпочтет принести себя в жертву, чтобы спасти остальных.
"Иди. Я задержу их. Дам вам время скрыться". Его мягкий, наполненный болью голос был почти шепотом.
"Не пойдет".
Риддик забрался в вентиляционную шахту и потащил Хикса за собой. Они продвигались мучительно медленно и он знал, что причиняет боль морпеху, но Хикс не издал ни звука, ни даже малейшего стона. Риддик застыл, когда услышал далеко позади Хикса какой-то звук и понял, что чужие нашли склад и пытаются забраться в шахту. Он знал, что буквально через минуты они могут быть здесь. Они достигли перекрестка, и глаза и уши Риддика пытались определить направление, куда ушли остальные.
"Налево… к докам налево".
Риддик кивнул и потащил Хикса налево, не нуждаясь в вопросе, как Хикс догадался, куда они направляются. Был только один способ выбраться из "Сулако" - добраться до шлюпки. Впереди он мог слышать Рипли, Ньют и аль-Валида, но вместо того, чтобы отдаляться, звук приближался. Он остановился, не зная, что делать, и увидел спешащую к нему Рипли. Он знал, что ее нормальные глаза еще не видят его, и потому крикнул настолько громко, насколько отважился:
"Что случилось?"
"Они разделились… приближаются".
"Проклятье".
Они были в ловушке в вентиляционной шахте, и если бы у Хикса были силы добраться до перекрестка… сам добраться он не может, потому… здесь чертовски узко, но… Риддик попытался пробраться через Хикса, тот приглушенно закричал от боли. Руки и тело Риддика коснулись теплого тела и грубых повязок… и потом он перелез через него. Он развернул свое большое тело в узком пространстве, схватил Хикса за лодыжки и потащил его назад к перекрестку, достигнув его на мгновение раньше Рипли и остальных. Он дал им развернуться и последовал за ними, снова таща Хикса под мышки.
"Оставь меня. Я задерживаю вас".
"Нет". Риддик продолжал тащить Хикса по темной шахте.
"У тебя нет выбора", - прерывисто прошептал Хикс, его зеленый глаз, полный страха и покорности судьбе, посмотрел на Риддика, а потом он повернулся к шахте. Риддик посмотрел в том направлении… и уставился прямо в лицо монстра.
"НЕТ!"
Существо достигло Хикса, схватило его за ноги и рвануло на себя. Риддик с мрачной решимостью удерживал Хикса, вспоминая лицо Фрай за секунду перед тем, как кровожадное ночное существо на той планете вырвало ее из его рук. Он не знал почему, но был уверен в том, что не хочет потерять Хикса, не хочет, чтобы тот исчез в темноте с чужим.
Он почувствовал, как тело выскальзывает из-под его пальцев, и закричал в ярости, когда Хикса утащили в темноту, точно так же, как Фрай. Звук приближающегося второго существа вырвал его из отчаяния, пробудил в нем инстинкт выживания, и он бросился бежать. Он достиг очередного перекрестка и увидел, как аль-Валид из последних сил удерживает в неподвижности тяжелые лопасти вентилятора. Риддик проскользнул сквозь них, едва успев перед тем, как силы Имама иссякли. Вентилятор заработал снова, образуя барьер между ними и вторым существом. Оно зарычало, обнажив несколько рядов огромных зубов, затем повернулось и исчезло.
Риддик следовал за остальными, его сердце замирало в груди от отчаяния, когда он думал о человеке, который даже не знал его имени, человеке, которого он только что встретил и никогда не увидит снова. Но как-то Хикс проскользнул сквозь всю его защиту, не прилагая ни малейших усилий, просто одним взглядом и несколькими словами самопожертвования.
Сломленный, он выбрался из вентиляционной шахты следом за остальными и с удивлением обнаружил, что они почти в доке.
"Это будет быстро?"
Рипли уставилась на него, ее глаза потускнели от потери. "Нет".
"Что ты имеешь в виду?"
"Если они не убили его сразу… в шахте… тогда они планируют использовать его как инкубатор для себя".
"Что?"
"Те существа, что ты убил в отсеке гиперсна. Они имплантируют эмбрионы этих.. этих чужих в живое тело. Через несколько часов оно рождается… раздирая грудную клетку жертвы".
Риддик был ошеломлен. Он думал, что существа в отсеке гиперсна атаковали в поисках пищи, чтобы, наевшись, вырасти в больших существ. Но теперь весь ужас положения Хикса обрушился на него.
"Я не могу допустить это".
"Ты не можешь вернуться. Ты не найдешь его вовремя".
"Я попытаюсь. Я догадываюсь, куда они забрали его". Он направился к шлюпке. "Будьте наготове. Если я не вернусь через 25 минут… значит, я не вернусь".
Рипли кивнула, понимая невысказанное и молча обещая взорвать корабль, чтобы Риддик и Хикс не подверглись той же судьбе, как колонисты на Ахероне и несчастные морпехи, которые прибыли спасти их.
"Подожди". Она бросилась к стеллажу возле шлюпки. "Тебе понадобится это".
Она открыла потайной отсек и достала два оружия из арсенала. Одно было огнеметом, другое – пульсовым ружьем, сделанным специально для космической морской пехоты. Он взял оба оружия с кивком благодарности, но бросил огнемет в коридоре за доком.
Какая польза от оружия, которое ослепляет его самого?

***

Хикс проснулся в мире боли. Он понятия не имел, как долго находился без сознания, но знал, что это было недолго, потому что чужой оставался за ним. Он попытался двинуться, но обнаружил, что заключен в липкую смолу, которая даже сейчас продолжала выделяться из большого существа.
Чужой-воин заметил движение и приблизился, его зловонное дыхание обдало Хикса, когда он зашипел. Внешние и внутренние челюсти обнажились, щелкнув всего лишь в сантиметре от его лица. Он попытался контролировать свое прерывающееся дыхание и молча заставлял себя сохранять рассудок.
Ты морпех. Ты один из лучших. Не будь как Хадсон.
Он вспомнил нарастающую истерику Хадсона и его наполненные страхом глаза. Сколько раз Хадсон подходил к тому, чтобы потерять контроль перед тем, как *они* наконец схватили его? Ожидала ли его такая же судьба, быть заключенным в липкую смолу и ожидать внедрения эмбриона? Как долго длится инкубация? Пришла к Хадсону смерть, когда взорвалась станция и колония "Hadley's Hope", или же он испытал боль рождения чужого?
Хикс завороженно смотрел, как второй чужой принес знакомое яйцо и поставил его на пол прямо перед ним. Существо отступило, скрывшись в тенях позади, и Хикс не знал, ушло ли оно или уселось посмотреть на рождение другого представителя их вида.
Он закрыл глаза, оставаясь неподвижным, и позволил своим мыслям уплыть вдаль. Он вспомнил, как Бишоп в шлюпке сделал ему укол, чтобы облегчить боль в обожженном кислотой теле. Рипли ушла, неспособная оставить маленькую девочку одну перед лицом ужасной судьбы, убежденная, что она может найти ее и спасти нетронутой до того, как взорвется станция. 26 минут… все время, что осталось до катастрофического взрыва… но Хикс не знал, удалось ли ей, до того момента, пока не пришел в сознание и не увидел над собой незнакомца, а затем услышал ее голос и увидел мельком Ньют.
Она сделала это – тогда. Но будет ли в этот раз удача на ее стороне? Или она завернута в кокон вместе с остальными?
Все, что Хикс знал точно – это что никто не придет за ним.
Вся эта миссия была подобна ночному кошмару, и он молился в надежде, что он проснется в своей казарме или капсуле гиперсна и обнаружит, что все это всего лишь плохой сон. Он зажмурился и снова открыл глаза – и перед ним была все та же ужасная картина стен, которые когда-то были энергетической секцией, со странным яйцом, стоящим прямо перед ним.
Потом он подумал о незнакомце, который старался спасти его.
Кто он? Откуда пришел?
Хикс научился видеть людей насквозь, он вспомнил взгляд мужчины и подумал, что видел такой же в глазах Ньют. Кем бы он ни был, он испытал боль, видел ужас, который нельзя вообразить, но было что-то еще в странных мерцающих темных глазах, которые смотрели прямо на него. Он видел конфликт, растерянность… и решимость, когда незнакомец решил не сдаваться и не оставлять его.
Когда чужой-воин утащил его, он слышал, как мужчина закричал от боли и потери, и он знал, это было из-за него.
Он почувствовал, как слезы наполнили глаза и готовы покатиться по щекам, и постарался взять себя в руки, чтобы не расплакаться – не из-за физической боли, а из-за своей судьбы и упущенных возможностей. Он не знал, почему думает о незнакомце, если даже не знает его имени, но ему хотелось бы узнать его лучше. Что-то говорило ему, что этот человек достоин того, чтобы его узнать лучше.
Но сейчас *он*, возможно, уже мертв, или его ждет судьба намного худшая. Хикс почувствовал внезапное желание закричать, донести этому мужчине, что он не одинок, но его язык сковал страх, что, может, это *он* умирает один.
Проклятье, мы морпех, Хикс. Умри как морпех. Умри в битве.
"Есть здесь кто-нибудь?"
Его поразила слабость собственного голоса. Движение внизу заставило его опустить глаза на яйцо, и он увидел, как внезапно верхушка стала открываться с хлюпающим звуком, обнажая внутренности. Он мог видеть единственный костяной протуберанец, заключенный в желеобразную субстанцию, такую же белую, как и яйцо. Оно начало двигаться, медленно появляясь из яйца, и пальцами помогало себе выбраться.
Внезапно он заметил движение и мгновенно поднял глаза. Черная тень выступила из темноты, и Хикс почувствовал одновременно хрупкую надежду и возродившийся страх, когда посмотрел в странно мерцающие глаза перед тем, как снова обратить свое внимание на яйцо и рождающееся существо. Яйцо упало на бок, покатилось по коридору, и лицехват выбрался из него наружу – но два выстрела из пульсового ружья не дали ему шанса приблизиться к людям.
Незнакомец бросил ружье на пол и принялся отдирать липкую смолу от Хикса, и Хикс почувствовал, что его гипнотизируют сильные мускулы, перекатывающиеся под гладкой покрытой грязью и кровью кожей. Когда его конечности были свободны, он упал прямо в эти руки. Подняв голову, он увидел, что эти странные глаза опять смотрят прямо на него.
Посмотрев в лицо незнакомца, Хикс увидел на нем твердую решимость и намерение не терять больше ни секунды.
"Нам нужно быстро уходить".
Хикс кивнул и позволил незнакомцу принять на себя большую часть его веса, когда они поспешили по коридору, который больше не выглядел как часть "Сулако". Теперь стены были покрыты странными выступами, сделанными из той же секреции чужих, что сковывала его. Он вспомнил такое же странное строение на станции колонистов там, где, как верила Рипли, откладывала яйца матка чужих, и помолился, чтобы они не наткнулись на нее в своей отчаянной гонке к безопасности.
Когда перед ними показался воин-чужой, незнакомец толкнул Хикса в сторону, позволив ему упасть на пол. Быстро подняв пульсовое ружье, он сразу открыл огонь, и Хикс предположил, что он не хочет подпускать чужого слишком близко к себе, чтобы кислотная кровь не обожгла его так же, как Хикса на Ахероне.
Голова чужого взорвалась, как спелый арбуз, разбрызгивая кровь по коридору, и там, где она коснулась поверхности, металл принялся шипеть и дымиться. Риддик снова поднял его на ноги и потащил вперед, но Хикс заколебался.
"Что такое?"
Он посмотрел вниз на свои босые ноги, с трудом сглотнул, глубоко вздохнул и кивнул, соглашаясь идти дальше, но незнакомец понял проблему. Он перебросил Хикса через плечо и побежал по плавящемуся полу так быстро, как только мог, стараясь перепрыгивать самые худшие участки. Выбравшись на другую сторону, он бросил Хикса на пол и принялся быстро стаскивать ботинки, пока кислота не проела их.
Хикс мог только сидеть и смотреть, неспособный ничем помочь. Ботинки были отброшены, они попали в лужу кислотной крови и мгновенно испарились. В тусклом свете Хикс не видел, как сильно мужчина поврежден, но на его лице была всего лишь небольшая гримаса, когда он поднялся на свои теперь босые ноги.
"Пошли".
Хикс схватил предложенную руку. Он перебросил свою правую руку через широкое, мускулистое плечо мужчины и позволил его руке обвиться вокруг своей спины и поддерживать за талию. Они снова бежали, пытаясь преодолеть коридор как можно быстрее. Они почти достигли двери в док, когда зазвучал предупреждающий сигнал, и незнакомец растерянно замер. На противоположной стене замелькали огоньки, предупреждающие, что док разгерметизирован. Они услышали, как улетает шлюпка, оставляя их здесь.
Они рухнули на пол, и Хикс посмотрел на незнакомца, ужасаясь, что его спасение обрекло их обоих на смерть. Ему хотелось кричать от мысли, что тот человек покинул безопасность шлюпки, чтобы вернуться за ним – и все напрасно.
"Я так сожалею… и я даже не знаю твоего…"
"Риддик. И я не сожалею". Он прислонился к стене коридора и закрыл глаза.
Хикс увидел огнемет, валяющийся в коридоре, и погладил его прохладную поверхность перед тем, как крепко сжать. Возможно, они могут найти матку и уничтожить ее вместе с яйцами? Потом ему в голову пришла другая мысль.
"Как ты оказался здесь?"
Глаза Риддика широко раскрылись. "Челнок".

***
Риддик почувствовал, как будто его стукнули головой об стену коридора. Как он мог забыть о челноке? Маленькое суденышко имело запас воздуха только на три дня, но им и не нужно больше, достаточно только достичь шлюпки. Он поднял Хикса на ноги и вместе они заковыляли вперед по коридору, ведущему к люку.
Через несколько минут они почти приблизились к люку, но Хикс заставил его остановиться.
"Нам нужно убедиться, что здесь ничего нет. Нельзя позволить ни одной из этих тварей вырваться".
"Я пойду. Я вижу лучше, чем ты".
Риддик позволил Хиксу тяжело привалиться к стене коридора и осторожно приблизился к челноку. Он убил только одну большую особь и все, что он знал – это что вокруг их еще предостаточно. Шестое чувство Риддика забило сигнал тревоги, как только он достиг открытого люка. Он точно знал, что они закрыли его за собой на случай, если придется возвращаться... так что что-то или кто-то открыл его.
Он осмотрел темное помещение, его сумеречные глаза искали что-нибудь, что не должно быть здесь. Ему помогало то, что за последние дни он изучил интерьер челнока до мелочей. Что-то медленно двигалось в глубокой тени за панелью управления. Риддик увидел слюну, капающую с акульих зубов внутренних челюстей, и услышал шипение. Он беззвучно чертыхнулся. Он не мог рисковать и использовать пульсовое ружье здесь, внутри, чтобы кислотная кровь не повредила пульт управления или вообще не разъела маленькое суденышко. Он медленно двинулся назад. Существо распрямилось в свой полный рост и последовало за ним к люку, ведущему в коридор "Сулако". Оно следовало шаг за шагом, но Риддик знал, что это не продлится долго. Как только он минует люк, ему нужно будет бежать так быстро, как только возможно, пытаясь выиграть достаточно пространства, чтобы он мог открыть огонь, не опасаясь попасть под брызги крови чужого.
Он вспомнил, что кровожадные существа на планете, с которой он сбежал, не видели прямо перед собой, но у этой твари, казалось, нет видимых недостатков, которые он может использовать, кроме...
Он ступил в коридор, зная, что у него есть только один шанс: огромный чужой с трудом должен будет пролезть через люк. Он повернулся, побежал и закричал Хиксу поберечься. Чужой завизжал, его крик эхом отдался в сумеречном коридоре. Когда Риддик понял, что отбежал достаточно от челнока и остается всего несколько футов до того места, где он оставил Хикса, он резко развернулся и упал на одно колено. Подняв пульсовое ружье, он выстрелил в чужого, и его сердце остановилось, когда ничего не произошло. Чужой-воин приближался к нему, челюсти вытянулись, и Риддик в отчаянии отбросил бесполезное оружие.
Он закричал от боли, когда оранжево-красное пламя осветило коридор, обжигая его глаза и ослепляя. Чужой-воин издал крик агонии, но Риддик стоял, прижав руки к наполненным болью глазам.
"Пошли!"
Риддик почувствовал руку Хикса на своем плече. Игнорируя потерю зрения, он поднялся на ноги и ухватился за Хикса, позволив ему вести себя к челноку. Действуя на ощупь, полагаясь на свою память, он загерметизировал люк челнока и хлопнул по нему рукой.
Хикс опустился в кресло пилота, действуя на адреналине, когда тело было готово сдаться, и включил двигатели. Они отстыковались от "Сулако" и он надавил на максимум акселератор, желая оказаться как можно дальше от корабля. В следующую секунду их подхватила ударная волна, и челнок потерял управление. Хикс сражался с пультом, но его движения затрудняли толстые повязки на груди и левом плече. Его выбросило из кресла, и он тяжело упал на пол, тело стукнулось сначала об одну стену, потом о другую, и потом он оказался на чем-то твердом и одновременно теплом на ощупь.
Аварийные огни вспыхнули одновременно с какофонией разнообразных сигналов. Челнок стабилизировался, и Хикс слез с теплого тела Риддика и вернулся в кресло пилота.
""Сулако" исчез. Должно быть, Рипли взорвала его".
Хикс быстро проверил системы и вздохнул с облегчением, когда бортовой компьютер не выявил проблем. Он опустил голову на панель и молча возблагодарил все высшие силы за еще одно чудо: этот 20- или 30-летний челнок был построен так, чтобы вынести суровое обращение. Он потянулся к панели связи.
"Рипли? Это Хикс"
"Хикс?" Он услышал облегчение в голосе Рипли и улыбнулся, но до того, как он смог ответить, в динамиках раздался другой, юный голос, и эта девушка или молодая женщина была не Ньют.
"Риддик с тобой?"
"Да. Он здесь... но он ранен".
Рипли вернулась в разговор: "Вы оба... чисты?"
"Да... мы чисты. Хотя были на волосок".
"Я вижу вас на экранах. Нужно пара часов, чтобы добраться до вас... вас отбросило довольно далеко в противоположном от нас направлении".
"Состояние шлюпки?"
"Хорошее. Все хорошо".
"Тогда увидимся через два часа. Хикс отключается".
Хикс коснулся ладонью своего левого глаза и тихо застонал. Он посмотрел на Риддика оставшимся глазом и хмыкнул:
"Что за пара. Один хороший глаз на двоих". Потом он посерьезнел. "Я должен поблагодарить..."
"Не нужно".
"Плохо?" Он указал жестом, но потом понял, что Риддик, должно быть, не видит его, но тот все равно понял его.
"Нет. Просто слишком много света. Все будет хорошо".
"Я приглушу свет в кабине".
"Звучит романтично", - ответил Риддик своим глубоким и мелодичным голосом, в котором оставались нотки озорства несмотря на испытываемую боль.
Хикс рассмеялся шутке. Он поставил освещение на минимальный уровень и соскользнул с кресла пилота на пол. Двигаясь медленно и стараясь не обращать внимания на свою собственную боль, он прислонился к стене челнока рядом с Риддиком. Он мог чувствовать тепло его тела и повернул голову, чтобы попытаться увидеть в тусклом освещении сильный профиль, но потом отвернулся.
Он думал о Хадсоне, которому оставалось всего несколько недель до окончания службы и начала той жизни, которую морпех уже приготовился вести. Но Хикс давным-давно научился ничего не загадывать в их работе. В темноте челнока было очень легко вспоминать лица мужчин и женщин, которых он знал и которых потерял во время миссии.
Эйпон многие годы был его наставником, всегда поощряющим его, всегда вдалбливающим, что Хикс может быть намного больше, чем простым салагой. Он всегда говорил, что из него вышел бы отличный офицер, если бы только Хикс приложил хоть минимум усилий, но он никогда не хотел ответственности. Последняя миссия слишком хорошо показала, что он *может* руководить, когда все катится к черту, но также показала, что он одновременно был прав и ошибался в себе. Ему не нравилось отвечать за жизни других, но также ему не нравилось оказаться в ситуации, когда кто-то, кому он не может доверять, отвечает за его жизнь – и смерть.
Горман был всего лишь лейтенантом, неподготовленным к реалиям военных действий. Он допусти ошибку, которая стоила многих жизней, и хотя он реабилитировал себя в конце, Хикс продолжал удивляться, зачем они его послали. Скорее всего, никто не воспринимал серьезно рапорт Рипли о случившемся на "Ностромо" – никто, кроме Бёрка.
Лица погибших пронеслись в его мозгу: Васкез, Фрост, Дитрих, Дрейк, Спункмейкер, Ферро, Кроув и Вежбовски. Все они мертвы, также как и Бёрк и все колонисты на Ахероне, кроме маленькой девочки, выжившей вопреки всему. Он подумал о Бишопе и спросил сам себя, ждет ли тот его на шлюпке, хотя он не мог вспомнить, чтобы видел андроида, когда они пробивались через вентиляционную шахту.
Все эти мысли привели его к единственному решению: пора уходить из морской пехоты. Ему оставалось всего лишь 6 или 7 месяцев до демобилизации, но он не хотел закончить так, как Хадсон, когда последняя миссия преждевременно сведет его в могилу. Хикс знал, что он накопил достаточно, чтобы выкупить свое увольнение после того, как вылечится.
Приняв это решение, он снова повернулся к красивому человеку, сидящему рядом.
"Итак... а у тебя какая история?"

***

Моя история?
Это была Богом данная возможность притвориться кем-нибудь другим, а не Ричардом Б. Риддиком, убийцей и беглецом, но Риддик знал, что он не может обмануть этого человека... и даже если бы мог, он понял, что не хочет этого. И впервые в своей жизни он испытал стыд за то, кто он такой. Он так хотел бы сказать Хиксу, что он "консультант" как Огильви или пилот как Фрай... или даже охотник как Джон.
"Я убийца. Сбежал из тюрьмы, был схвачен и помещен на транспорт для возвращения, когда корабль потерпел крушение".
Риддик замолчал, ожидая какую-то реакцию от Хикса... что тот отшатнется от него физически или осудит его голосом.
"Это объясняет взгляд", - мягко пробормотал Хикс, но в его голосе не было презрения. "Этому челноку несколько десятков лет, и в нем можно провести ограниченное время..."
"Мы нашли его на планете. Предыдущие владельцы были мертвы и не могли ничего объяснить".
"Что убило их?"
"Темнота". Риддик повернулся и посмотрел на Хикса. Зрение начало возвращаться к нему, и он почти мог видеть ту часть лица Хикса, что не была покрыта теперь уже грязными бинтами. "Ваши чужие не единственные монстры во Вселенной. Разный вид, один результат. Колонии больше нет".
Хикс устало кивнул.
"Ясно". Его веки сомкнулись и, казалось, ему трудно держать их открытыми. "Я устал".
"Я присмотрю за тобой".
Хикс улыбнулся, услышав больше чем просто обещание в теплом голосе. Он не знал, почему должен верить это раскаявшемуся беглому убийце, но Риддик уже доказал свою отвагу и дал повод верить ему больше, чем кому-либо из отправившихся с ним на Ахерон.
"Oкей".
Риддик увидел, как единственный глаз закрылся, и знал, что Хикс почти сразу заснул, слишком вымотанными последними событиями, чтобы бодрствовать. Он почувствовал, как голова Хикса упала на его плечо, и улыбнулся.
Некий инстинкт подсказал ему, что он достиг поворотной точки своей жизни: теперь он не будет блуждать в тени, и на новый путь он ступит не один.
Через два часа они будут в доке шлюпки. Через десять дней их подберет корабль колониальной морской пехоты и, если Бог прекратит играть с ним в игры, тогда Ричард Б. Риддик перестанет существовать.

Эпилог:

Хикс сошел с трапа и осмотрел толпу. Путешествие с Земли заняло 15 дней, и хотя он провел их в гиперсне, он не чувствовал себя отдохнувшим.
Прошло два месяца после его невероятного побега из "Сулако". Большую часть этого времени он провел в госпитале, залечивая свою обожженную кислотой кожу. К счастью, ожоги не были слишком серьезными благодаря тому, что тогда он был одет в бронежилет.
Его мысли вернулись к Дрейку и воспоминанию, как кислотная кровь брызнула на его лицо, разъедая кожу. Хиксу повезло, что в его случае брызги попали в основном на грудь, где броня была самой толстой. Кислота не попала на его лицо, но химическая реакция между кислотой и металлом вызвала испарения, которые обожгли его лицо и руку. Также ему повезло, что Рипли не потерла голову и помогла ему быстро сбросить броню. Ее мгновенная реакция, возможно, спасла его жизнь так же, как и кожу.
Его лицо быстро зажило, а пересадка кожи на тело прошла успешно и даже не оставила шрамов. Также он был благодарен, что ему почти полностью восстановили зрение в левом глазу, хотя, наверно, оно никогда больше не будет стопроцентным. Но все равно это было лучше, чем он надеялся.
Сейчас он использовал эти глаза, чтобы сканировать толпу в поисках знакомой фигуры, но возле выхода никто не ждал его. Хикс закинул на плечо свою сумку, почувствовав приступ боли, когда задел новую кожу. Он миновал выход и слился с толпой, выискивая видеофон, по которому мог позвонить.
Он нашел сиротливо выглядящую телефонную будку, проскользнул в нее и потянулся в верхний карман за клочком бумаги, на котором был нацарапан единственный номер телефона. Но шестовое чувство остановило его, когда он собрался набирать номер. Он повернул голову и сразу же увидел ухмыляющегося Риддика, прислонившегося к кабине.
Хикс улыбнулся в ответ, потом посмотрел вокруг.
"А где остальные?"
"Сказал им, что ты прилетишь завтра".
Хикс нахмурился. Он ожидал увидеть Рипли, и увертка Риддика его, мягко говоря, удивила. Потом он подумал об остальных.
Рипли было не за чем возвращаться на Землю кроме низкооплачиваемой работы на погрузчике в доке, потому что Бёрк не сдержал свое обещание восстановить ее лицензию пилота, если она полетит на Ахерон. Но она поверила ему... а теперь ни один корабль не наймет ее.
Вся семья Ньют умерла на Ахероне, и все, что ее ждало – это детский дом с хрупкой надеждой, что кто-нибудь удочерит ее. Однако Рипли подала прошение об опекунстве над Ньют, которая была признана достаточно взрослой, чтобы самой принимать решение. Она выбрала остаться с Рипли.
Третьим членом их группы была Джек. Как и у Ньют, у нее не было семьи и она была признана взрослой, власти не были намерены рассматривать ее ситуацию. Она могла улететь на отделенную планету к дальним родственникам, которые уклончиво обещали ей разрешить остаться, пока она не найдет себе работу. Однако она предпочла остаться с Рипли – и Риддиком.
Казалось странным, что все они остаются вместе, но связь, зародившаяся между ними в черные дни, держала их крепче, чем связь в команде морпехов.
Он подумал о своей команде. Как единственный выживший, он чувствовал себя потерянным без Эйпона, Васкез и остальных – даже Хадсона – и был готов присоединиться к другим... и к Риддику.
Пока он залечивал свои раны и занимался собственной преждевременной демобилизацией, он поддерживал с ними контакт и принимал участие в принятии решений, который должны были определить их будущее. Вместе они собрали достаточно денег, чтобы снарядить старое потрепанное транспортное судно, выданное им в компенсацию за перенесенную трагедию. Это был небольшой корабль, но он уже начал окупать себя после того, как они стали брать груз и пассажиров для коротких перевозок.
Хикс осторожно облизал губы. "Так... у нас на сегодня планы?"
Риддик только улыбнулся и повел его в небольшой бар. Пока они шли, мысли Хикса вернулись к нескольким часам, что он провел бодрствуя в шлюпке.
Рипли замерла перед отсеком с капсулами гиперсна, но расслабилась, когда панель отъехала в сторону, не обнаружив за собой ничего необычного. Она объяснила, что думала, что один из морпехов или Бёрк добрался до шлюпки и заснул в гиперсне, надеясь, что заморозка остановит рост эмбриона. Но Хикс решил, что куда более вероятно то, что несколько детей матки увязались за Рипли и сами пробрались на борт первой шлюпки, а потом на "Сулако".
У них оставалась единственная проблема – Риддик.
Джек и Имам, Абу аль-Валид, еще раньше договорились с Риддиком, что заявят властям о том, что он погиб на планете. Ни Рипли, ни Ньют, ни он сам не собирались оспаривать это, а потому Ричард Б. Риддик перестал существовать. Риддик взял себе имя Джон 'Зик' Эзикиал – имя одного из несчастных пассажиров, который выжил в крушении, но был съеден ночным чудовищем. Зик казался самым удачным выбором, потому как был изыскателем-одиночкой без семьи и близких друзей.
Хикс поморщился, вспомнив, как боролся с сильной болью, вызванной кислотными ожогами. Когда все было обговорено, казалось самым необходимым в первую очередь поместить его в одну из трех капсул гиперсна, потому что в шлюпке не было медицинского оборудования, которое могло помочь ему. По крайней мере во сне он получит некоторую передышку. Он не сводил взгляда с Риддика, пока веки не стали слишком тяжелыми, а когда он проснулся, Риддик ушел.
Маленький разведывательный корабль наткнулся на них, и Риддик воспользовался возможностью исчезнуть, чтобы не быть опознанным капитаном "Шерлока". Но он пообещал остальным найти их и встретиться, и сдержал обещание.
В баре они заняли отдельную кабинку, и Хикс смотрел, как Риддик снял свои темные очки. Они подождали, пока перед ними не поставили два стакана с выпивкой, и только после этого Хикс заговорил.
"Мне так и называть тебя Зик?"
"Да. Ко мне прижилось".
Внезапно Хикс понял, почему Риддик захотел встретиться с ним наедине. До сих пор они знали друг друга только как морпех – экс-морпех – и сбежавший убийца.
Хикса беспокоило, что их дружба с Риддиком может быть всего лишь временным порождением их ситуации. И этот страх, что дружба между ними не настоящая, а лишь порожденная борьбой за выживание, должно быть, был силен и в Риддике.
Но когда он посмотрел в сумеречные глаза, Хикс знал, что для этого страха нет оснований – у них обоих. Что бы ни связало их на борту "Сулако", это не исчезло даже по прошествии месяцев разлуки.
Когда Риддик улыбнулся, осознавая это, Хикс улыбнулся в ответ. Он почувствовал, что всю свою жизнь блуждал в тени и играл за других, и его командование использовало его как хотело. Впервые он почувствовал, что сам полностью контролирует свою жизнь, и теперь он точно знал, чего хочет.
Хикс поднял свой стакан в молчаливом тосте и получил молчаливый ответ. Позже они присоединятся к Рипли, Джек и Ньют и начнут новую жизнь – вместе.

---

Hawaii

Кину сюда видюшку, а то все время забываю, какая именно из "Out of Time", там их целый блок. Господи, вот еще я Элвиса не слушала, какие бы пируэты мое подсознание не выкидывало, но это абсолютно не мое. Но на какие жертвы не пойдешь ради такого охренения...

@темы: Michael_Biehn

---

Глубокомысленное

Не зря мне всегда нравилась “Dead Man Walking” Dezperadoz – я так понимаю, она о Доке Холидее. И вообще Дезперадозы молодцы. Что-то получается, что как югослав – самый индейский индеец, так и немцы – самые американские американцы. Мстя за тех, кто онемечился.

Итак, за последние недели я изучила жизнеописания святого Себастьяна и целой плеяды американских ганфайтеров, продвинула свои знания Библии, просветилась под завязку по поводу американских спец. подразделений, прошлась по бомбардировке казарм в Бейруте в 1983 и массовых волнениях в Мюнхене во второй половине ХХ века (последнее уже попадало мне в поле зрения из-за сравнения Косты с Геншером), освежила знания в области географии и астрономии и прочее. Неплохая встряска для ума. Знать бы только, куда все эти знания девать.

UPD: это все, оказалось, цветочки. Ягодки поспели, когда я во всех подробностях прочитала о человеческих жертвоприношениях на Гавайах. Мало того что остров мультикультурный, так даже в рамках одной культуры каждому богу и по каждому случаю это дело делается по-разному. Господи Иисусе, и люди добровольно туда едут! Где "аборигены съели Кука" ©

запись создана: 30.05.2011 в 22:19

@темы: Фильмы, Личное, Музыка

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хелловиновское

Только что узнала, что Эла Петерсон тоже вдова, в легком шоке. Это что, у Helloween такая особая карма, что действует именно на вдов бальзаковского возраста?
Helloween на оф. сайте упомянули Украину вместе с Россией в будущем туре. Это что: таки будут или вебмастер Дэвид не успевает следить за новостями?
Второй прикол: Раша-тур обозвали последней частью тура. Американцы в шоке. Опять-таки: это просто неудачная фраза или США/Канада слетели? Судя по тому, что на октябрь поставили шоу Unisonic - может, и слетели... И я боюсь, состояние подопечных действительно близко к критичному, это не просто наши с Филиппом шутки, что лучше тур по СНГ заменить на больничный в наркодиспансере.

P.S. Чувствуется, что приближается отпуск - все тяжелее и тяжелее заставлять себя ходить на работу, как-то из последних сил держишься до финиша. Интересно, чего оно всегда так - последние дни самые трудные, хотя, казалось бы, какая разница, работа-то сейчас совсем легкая и ненапрягающая.

@темы: Helloween

---

NAVY SEALS / МОРСКИЕ КОТИКИ

рассказы к NAVY SEALS: предыстория

Рассказы в этом посте – так сказать «предыстория», действие в них происходит около десяти лет назад во время обучения Lt. J. G. Куррана в тренировочном лагере. «Адская неделя» или Hell Week, которая является основной темой двух повествований – одна из стадий обучения морских котиков, 132 часа непрерывной физической активности, усугубленной психической нагрузкой. Только 60% новобранцев выдерживают «Адскую неделю» и 10% - весь курс подготовки. В любой момент новобранец может Drop On Request (DOR)/«упасть по требованию», т.е. по своему желанию выбыть. Hooyah! – фирменный выкрик морских котиков: "HooYaa, HooYaa, HooYaa, HEY! Today's gonna be another easy day!"

Hooyah!

Автор: Anne Tolar
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/data/scrncaps/navyseals/...

Summary: Curran dreams of Hell Week.
Categories: Navy SEALs
Characters: Lt. James Curran
Genres: Angst/Drama

«Вы бежите, мистер Курран? Вы бежите, или, может, идете?»
С самого начала казалось, что инструктор Морган выбрал его для своего личного варианта ада. Почему - он не знал. Возможно, из-за белокурых волос, или зеленых глаз, или более чем совершенного телосложения, или положения самого молодого офицера, когда-либо ступавшего на тренировочную площадку Grinder, или своей способности быть упрямым s.o.b даже во время Адской недели.
«Станьте DOR… Заявите это на Grinder… вы, бесполезные куски дерьма…»
«Нет, сэр! Мы не DOR». Его голос слился с остальными. Если в этом крике была гордость, то он ее не заметил. Он знал только страх… страх сломаться, который преследовал его здесь. Пять дней выворачивающего кишки страха.
Он и его семь товарищей тащили 300-фунтовый телеграфный столб с клеймом Misery Loves Company на протяжении 1 часа 45 минут. И, может, Морган добавит еще 15, а то и больше. Они потеряли привилегию поднимать 200-фунтовое бревно над головой, когда двое невысоких парней, рост которых был только 5’ 11’’, позволили одному концу соскользнуть, и остальные не смогли удержать его… т.е. действовать как команда. Никто не догадался поставить низких парней в середину, а высоких – по краям… плохо людям, плохо команде, и тепер они тащили 300-фунтовый столб, чтобы усвоить урок.
Перед этим они исходили потом, когда гребли и перетаскивали 170-фунтовую резиновую лодку в холодной как лед воде под грохот прибоя и в клубящемся тумане. Это были два действия, которые они выполняли снова, снова и снова, доводя до автоматизма. Теперь у них в команде было три новых члена, потому что старые не выдержали холода и отчаяния в последний раз… Три DOR. Три новых члена команды на этой стадии подготовки могли означать катастрофу для всей группы, если они не смогут сработаться.
Он не помнил точно, как это все началось. Как только ты что-то заканчиваешь, то идешь и принимаешься за следующее. Он не мог подсчитать в разгар тренировки, когда это закончится, и не мог остановиться для этого. Откуда-то до него доносились слова поощрения… «Шевелитесь!!! Делайте дело!!!» Он был рад слышать, как вся команда дружно закричала… "Hooyah!!!"
Он не думал, что в мире еще существует воздух, чтобы наполнить его легкие. Казалось, это продолжается сутками. Он знал, что в ту минуту, как он остановится, перестанет заставлять себя, он сломается. Если он остановится, он будет DOR... Он никогда не будет SEAL... И это действовало на него сильнее чем боль, чем страх, чем все мыслимые несчастья, что могли на него обрушиться.
Ни одного DOR в их команде после этого столба. Хорошо! DOR... конец… конец того, что значит все. Почему это значит для него все, он не знал... Но он делал это.
«Ты просто бесполезный… Курран… падай и отожмись 100 раз, двойное время…»
«Да, сэр!!!» В его голове была одна мысль: «Почему я?» Но он упал на землю.
«До того как я покончу с тобой, ты станешь DOR...»
«Нет, сэр!»
«Ты замечтался, не так ли, мистер Курран?»
«Нет, сэр».
«Не лги мне, мальчик. Ты лучше не лги мне!! Ты мечтал».
«Нет, сэр!»
«Расскажи своим товарищам, куда отвлеклось твое внимание, урод. Адская неделя еще не прошла?»
«Да, сэр. Адская неделя».
«Твоя команда справилась со столбом… да?»
«Да, сэр. Адская неделя, сэр».
«Бежать, несчастный кусок дерьма… Ты еще не прошел школу выживания, да? Расскажи своим товарищам по команде, что отвлекло твое внимание. Холодное пиво?»
Как он хотел… «Нет, сэр!»
«Новая модная машина?»
«Нет, сэр!»
«Или женщина?»
«НЕТ, СЭР!!!»
«Если ты подумаешь о чем-то другом… особенно о женщине… эти люди умрут. ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ??!! Ты не выживешь, ты, кусок дерьма. Ты не выживешь, мальчик! Я ЭТО ЗНАЮ!»
«Я ВЫЖИВУ, СЭР!!! Я это знаю!»
«Хорошооо, лейтенант Шустрая Задница, беги отсюда к мистеру Ле Фаргу… И скажи ему, что твой инструктор, мистер Морган, думает, что ты бесполезный кусок дерьма и что нам нужно сделать тебя DOR’ом на плацу Grinder. Беги, урод, и лучше сделай все правильно… слово в слово… ВПЕРЕД!!!»
Он побежал. Он бежал в другой конец 10-мильной тренировочной зоны. Он думал, что закричит… если он закричит, он остановится глотнуть воздуха… НЕТ! Он остановится, только когда найдет мистера Ла Фарга.
«Мистер Ла Фарг, сэр».
«Как твое имя? Ты идешь, мальчик... кто сказал тебе идти, а не бежать?» Он ускорил темп.
«Джеймс Курран, сэр».
«Не Джим… Не Джимми… Значит, Джеймс. И почему ты не с командой?»
«Мистер Ла Фарг, сэр. Мой инструктор, мистер Морган, думает, что я бесполезный кусок дерьма и что вы должны сделать меня DOR».
«Ты говоришь правду, мистер Курран? Ты бесполезный кусок дерьма?»
«Нет, сэр». Внезапно Морган оказался за ним и закричал ему в ухо.
«Я сказал, на плацу Grinder! Ты бесполезный, да, Курран!»
«Нет, сэр!»
«Ты называешь меня лжецом, мальчик?»
«Нет, сэр!»
«Тогда ты бесполезный кусок дерьма?»
«Нет, мистер Ла Фарг».
«Тогда или ты бесполезный кусок дерьма, или я лжец. Что из этого? Почему ты не бежишь, Курран, шевели своими бесполезными ногами».
«Что из этого? Ты бесполезен или я лжец?»
«Ни то, ни другое, мистер Морган».
«Ты трус, мистер Курран. Ты боишься?»
«Нет, сэр. Я не боюсь». Но он был уставшим до костей, на грани истощения, спящим на ходу с шумом в ушах, что сводил его с ума… и он боялся. Он попал в ловушку… как из нее выбраться… это был не просто физический вызов… это был психический. И сейчас психический был намного тяжелее.
«Тогда что же?»
«Ничего, сэр».
«Как ты это объяснишь, мистер Курран… Значит, я лжец?»
«Нет, сэр».
«Тогда ты бесполезен!»
«Я не бесполезен, сэр».
«Можем мы оба быть правы, Курран? Мне кажется, отвечать глупо».
«Да, сэр!»
«Как, мистер? Объясни, как можем мы оба быть правы?»
«Вы глубоко ошибаетесь, сэр, но вы не лжец… вы SEAL».
«Ты выебываешься, Курран».
«Нет, сэр».
«Тогда кто ты?»
«SEAL, сэр! HOOYAH!»
«Ты не SEAL... D... O... R, мальчик, еще один DOR! DOR, Курран, DOR... Сделай это сейчас!»
«НЕТ, СЭР!»
Джеймс Курран, Navy SEAL, проснулся весь в поту. Когда он осознал, что это сон, он только покачал головой. Сон всегда был одним и тем же. Адская неделя, много лет назад. Назад в невыносимые нагрузки, отупение от холода, галлюцинации, без сна, без еды, и бежать… все время бежать. Люди говорили, что это просто дедовщина… жестокая дедовщина… это не доказывает ничего… но он знал… выполнение боевого задания – это та же Адская неделя.
Он прошел через это. Это сделало его тем, кем он есть. Не то, что он делает… а КТО он есть. Это стоило ему части сердца, части ума, части души. Он создал команду, стал лидером и выполнял задание тысячи раз. Но то, что ждет его впереди, новый приказ, который лежит на подушке рядом, возможно, будет стоить ему намного большего.


Осталось пять

Автор: Anne Tolar
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: Curran is counting down the minutes of Hell Week.
Categories: Navy SEALs
Characters: Chief Bill Graham, Lt. James Curran
Genres: Action, Adventure

Тренировочный центр, куда его направили, был на восточном побережье, в Норфолке, Виргиния, а не в Калифорнии. Был январь. Он замерзал, и не только из-за холодного океана. Последняя струя холодной как лед воды – любимый тест инструктора на выносливость – ударила ему в лицо, и он вымок до нитки… снова. На его шорты налипли водоросли, в ушах была тина, в горле – песок, и он чувствовал себя старой развалиной. Еще у него были волдыри на волдырях, и он не хотел думать о той части своего тела, где только что появился еще один.
Адская неделя почти закончилась, и он заслужил себе репутацию. Джеймс Курран, курсант SEAL, которого большинство старших инструкторов называли Малыш, но, по крайней мере, один звал его Маленькое Дерьмо, твердо решил, что сделает это. Осталось пять часов… Он сбился со счета на первой сотне.
Он получил дипломы по программе ВМФ в штате Пенсильвания по курсу политология и специальной военной программе в ROTC [Reserve Officers Training Corps / Корпус подготовки офицеров запаса; обучение проходит параллельно с учебой в обычном ВУЗе]. Он прошел первые легкие недели обучения BUDs [Basic Underwater Demolition / Основы подводных боев] в SEAL [Sea, Air, Land / дословно тюлени или котики], но это была HELL WEEK, Адская неделя – ночной кошмар без конца.
Курран был самым молодым офицером здесь… Ему еще не будет 22, когда он закончит все это через несколько месяцев. Он не был самым высоким, или сильным, или крепким… но он был решительным и быстрым, и он легко признавал, что был прирожденным лидером. Совокупность этого делала его мишенью для инструкторов, но также укрепляла его решимость довести дело до конца.
Пока он напрягал мышцы в бесконечно продолжающихся подтягиваниях, он думал о Ральфе Шиверсе, юристе, с которым делил комнату во время учебы в Пенсильвании. Шиверс изучал закон в том семестре. Курран не знал, почему он, у которого были лучшие показатели, который лучше знал политическую ситуацию, лучше планировал и нападал в дебатах, так что Шиверс никогда не мог сравниться с ним, не мог согласиться жить нормальной жизнью… но он не мог. Он хотел стать «морским котиком», и ничто и никто не могло переубедить его. Даже Морган.
«Хорошо!!! Давай, Малыш… еще пять». Слова поддержки от одного из инструкторов. Он уцепился за них, стараясь игнорировать своего главного мучителя, Chief Petty Officer / старшину Томаса Моргана.
«Ты думаешь, что справишься, Маленькое Дерьмо?»
«ДА, СЭР», - закричал он. Затем добавил "HOOYAH!" и улыбнулся. Что принесло ему еще 50 подтягиваний от Моргана.
«Проклятье», - подумал Курран… по крайней мере, он надеялся, что подумал это. В последние два дня он уже несколько раз ловил себя на том, что бормочет бред. Он подумал, что принесенный поднявшимся ветром запах еды из офицерской столовой – еды, которую он не мог попробовать – заставил его бормотать снова.
На последнем подтягивании Морган – самый садистский из его тренеров-инструкторов, опять был пред ним. Этот сукин сын с гнилыми зубами, зловонным дыханием и багровым носом будет сниться ему по ночам, когда все закончится.
«Ползи отсюда и присоединяйся к остальным шутам. Посмотрим, как тебе теперь понравится прибой». Курран направился назад к группе, но он не ушел далеко. «Я сказал ПОЛЗИ, ты, только блевать горазд… НА ЖИВОТЕ… ВПЕРЕД!!»
«Hooyah!! Да, сэр!!» - ответил Курран с как он надеялся энтузиазмом. Он шлепнулся на мокрый песок и пополз. Вниз на пляж, где троих товарищей ждала такая же судьба… Они все ползли к бушующему прибою, и инструктор преследовал их.
Морган шел по пятам, заставляя его ползти быстрее. «Еще держишься, Маленькое Дерьмо? ДВИГАЙСЯ!!! Ты знаешь, что только двое из вашей первоначальной команды здесь, а? Всем остальным хватило ума стать DOR. Я думаю, ты пожелаешь этого тоже, Маленькое Дерьмо».
«НЕТ, СЭР! НЕ DOR!!»
DOR означает Drop on Request. Попросту говоря, «К ЧЕРТУ ВСЕ ЭТО, Я УХОЖУ!!»
DOR не было в планах Куррана. Как было приказано ранее, он остановился только тогда, когда полностью заполз в воду. Он был плечом к плечу с двадцатью другими курсантами. Которые стояли в ледяной воде высоко подняв голову, а прибой бил их тела. Они все хорошо знали, что такое гипотермия, и опять были здесь.
«Еще пять. Всего пять», - снова и снова напоминал он себе, пока не услышал голос Моргана.
«Что вам сказать… Вы, мальчики, еще не устали?»
«НЕТ, СЭР!!!» - двадцать голосов в унисон.
«Тогда держитесь. Еще час, и небольшой перерыв».
"Hooyah!", - двадцать голосов в унисон, у всех непроизвольно стучат зубы, все на грани полного истощения.
Но Курран знал, что это ложная надежда. Вот что убьет его… вера, что у него будет возможность остановиться и передохнуть. У него будет эта возможность… через пять часов, но не раньше. Иначе он DOR. Он не даст себе купиться на это… пока не даст… не сейчас, только через пять часов.
Его офицеры в ROTC знали, насколько серьезно он настроен. Они отвечали на его бесчисленные вопросы о том, что ждет его на тренировках SEAL. Он относился к расписанию тренировок BUDs, которое они дали ему, как к Библии. Он готовился четыре года, и знал что теперь готов. Ничего не имело значения… ни вечеринки, ни дом, ни невеста и ее ожидание, что он изменит мнение и у них будет нормальная жизнь. Цель стать SEAL поглотила все. Ничего не изменилось.
Он был в великолепной физической форме, когда прибыл, и продолжал использовать каждый момент первых недель, чтобы еще улучшить ее. Он вознамерился сделать все, что они ему скажут.
Только одна вещь имела значение… DO THE DEED. ДЕЛАТЬ ДЕЛО. Его инструкторы могли устроить ему ад, но он не сломался. Он все время думал о цели. Но, по правде, несколько раз он чувствовал себя настолько уставшим и таким растерянным, что вплотную подходил к мысли отказаться от того, чего хотел так долго.
Он переключил свой мозг на текущее задание. Они все выходили из пены прибоя, чувствуя, что их одежда тянет их назад, а тела на грани конвульсий.
«Еще всего пять». Он держал эту мысль в голове даже когда увидел, как трое из них просто развернулись и ушли.
«Уходите… вы все остальные тоже чуть погодя… DOR... несчастные DOR. Это ждет тебя, Маленькое Дерьмо. Ну-с, посмотрим, как ты справишься с этим. Бег с препятствиями, 12 миль, полное снаряжение… СЕЙЧАС! И ты, Грехем! Ты тоже, урод! Иди сюда и делай это с Маленьким Дерьмом».
Он кричал сержанту-афроамериканцу, который полз в прибое точно так же, как Курран. Курран видел его раньше, но не знал, кто он. Это был высокий мужчина, на 3-4 дюйма выше, чем Курран, и весил он 205-225 фунтов против Куррановых 170. У них обоих были твердые мускулы, но парень, который шел сейчас к Куррану, казался ОГРОМНЫМ.
Джеймс Курран открыл для себя, что ненавидит все в Адской недели. Он явно ненавидит холод, сырость, грязь, пот, волдыри, голод, усталость и отчаяние. Он ненавидит проклятый бег с препятствиями, особенно перед Морганом, и особенно когда его ставят в пару с кем-то, кто может решить, что это не стоит того. Получить такого напарника может означать катастрофу. Трое из команды уже только что ушли. Он не знал как насчет этого человека.
«Вы оба сделаете это за два с половиной часа, и лучше бы вам сделать это вместе. Закончите вместе или будете DOR вместе. Слышите? На старт…. МАРШ!!!»
«ДА, СЭР!!!» Они смерили друг друга взглядом, каждый пытался определить решимость и способности другого. Где-то подсознательно их связывало что-то, чего они не могли понять. Курран протянул руку. Грехем быстро пожал ее. И затем они побежали.
«Ты Маленькое Дерьмо? Он часто это кричал». Грехем начал разговор где-то после первой мили, двигаясь с легкостью. Курран был впечатлен, что человек таких размеров имеет такую выносливость, но они только начали.
«Полагаю, это я».
Курран улыбнулся, и Грехему стало видно, чего тренер ненавидит его. Улыбка была полна самолюбия с большой порцией упрямости и наглости. Этот парень дерзкий как черт. Он видел его в деле. Малыш не хвастался ничем, он просто выполнял все, что требовали, но всегда немного выделываясь и с этой чертовой дерзкой улыбкой.
«А у тебя есть прозвище?» Курран отбросил с глаз упрямую прядь волос, продолжая бежать.
«Да. Они зовут меня Грехем». Грехем улыбнулся, он легко бежал позади младшего мужчины.
«Неплохо. Лучше чем меня, по крайней мере. Есть идеи, чего Морган изменил на ходу свое решение в этот раз?»
«Нет. Но его соглядатели повсюду».
«Негде срезать?»
«Нет».
«Дерьмо! Ты видел, какой сегодня план препятствий?»
«Нет. Но, кажется, болото первое».
Они оба нырнули в грязь, что оказалась перед ними, и поползли под колючей проволокой, натянутой сверху.
«Чисто. HOOYAH!!» Крик Грехема присоединился к Куррану. Они вылезли из болота, фыркая от забившейся в нос грязи, стряхивая ее с волос. Они только улыбнулись друг другу, когда грязь потекла с их одежды вниз. И опять побежали.
«Ненавижу это, а ты?». Курран еще не дышал тяжело.
«Можешь считать меня дураком, - Грехем легко бежал за ним. – Да, я определенно ненавижу болото. Но может, я и люблю его тоже. Если мы прорвемся, то часто будем видеть такие вещи».
Великан закончил бег по лесной тропе, ухватился за висящую перед ним веревку и стал подниматься.
Он услышал, как внизу Курран прокричал, ожидая своей очереди. «Я прорвусь… Похоже, ты тоже».
Грехем перепрыгнул на другую веревку, зная, что более легкий, тонкий Курран быстро догонит его. «Точно. Как ты это знаешь?»
«Ты не похож на человека, который позволит последним пяти часам сделать то, чего не смогли первые сто». Он соскользнул с последней веревки, приземлившись возле Грехема, который уже двигался к следующему препятствию.
«Четыре». Грехем дышал чуть тяжелее, чем раньше.
«Четыре?» Курран держался за ним, его дыхание тоже утяжелилось.
«Уже четыре часа».
«Проклятье. Ты уверен?»
«Уверен… оставалось четыре с половиной, когда мы вылезли из прибоя».
«Думаю, мои яйца отмерзли тогда. Была одна хорошая вещь в Моргане».
«Нет ничего хорошего в этом s.o.b.»
«Но, по крайней мере, этот бег немного согрел нас… вместо того, чтобы таскать эти проклятые плоты туда и назад».
«Он сделал это только потому, что знает, как ты ненавидишь бег с препятствиями».
«Да, ненавижу. Я ненавижу бег с препятствиями, но я могу делать его с закрытыми глазами. И знаешь что?»
«Что?»
«Я ненавижу таскать эти проклятые плоты намного больше».
«И правда шустрая задница».
«Неее… просто счастливчик… у меня в ROTC был офицер, который предупредил меня о том, что не так плохо… Он сказал, чтобы я выбирал то, что занимает много времени».
«Хммм… Я запомню это».
«Ты сказал, четыре. Черт, это хорошо. Как тебя зовут?»
«Грехем».
«Я знаю. Как твое полное имя?»
«Билли Грехем. А твое, кроме Маленькое Дерьмо и лейтенант Поцелуй Задницу?»
«Так ты слышал и это… мое настоящее имя Джеймс… Джеймс Курран».
«Смотри… здесь плохое место, в конце этой обезьяньей рощи. Вчера на нем погорели два курсанта».
Курран позади Грехема легко перепрыгивал с веревки на веревку, продвигая свою высокую, тонкую фигуру к концу препятствия. Он спрыгнул на землю, и…
«Ааа… дерьмо!» Он внезапно оказался лицом в грязи, его обутые в ботинки ноги разъехались в разные стороны и отказывались служить.
Грехем остановился и повернулся назад, стараясь оценить травмы партнера.
«Давай… поднимайся… нам нужно двигаться».
«Подожди. Я думаю, что сломал».
«Что?»
«Черт».
«Не думай об этом… пошли… поднимайся… шевелись!»
Курран заставил себя подняться и ощупал щиколотку. Боль пронзила ее и отдалась в ноге. Она была достаточно резкой, чтобы пустой желудок Куррана взбунтовался. Он наклонился вперед на несколько секунд, стараясь восстановить внезапно прервавшееся дыхание. Он попробовал вырвать, но желудку не было чего отдавать.
«Ты можешь двигаться?»
«Да… она не сломана, просто вывихнута. Я ок… да, я в порядке».
«Меня не волнует, даже если она оторвана, двигай свою тощую задницу».
«Ок… можешь опять вести?»
«Конечно. Я думаю, следующие стены».
«Дерьмо». Он глубоко вздохнул и попробовал стать на ногу.
«Так ты не дойдешь».
«Я просто разминаюсь… иди… я буду за тобой».
«Помнишь, что сказал Морган?»
«Что?»
«Закончить вместе».
«Я не хочу задерживать тебя».
«А, черт. Ты уже задержал меня, и задерживаешь этим ползаньем».
«Слушай… мы можем присесть всего на минуту… я сниму ботинок...» Он плюхнулся на землю и потянулся к шнуркам.
«Нет! Стой! Если ты его снимешь, то потом не наденешь. Щиколотка, наверно, уже распухла. Ботинок зафиксирует ее».
«Да… ты прав… мы можем найти что-то для опоры? Если я не буду на нее наступать, то смогу двигаться. Я буду двигаться».
«Все, что ты можешь сделать, чтобы двигаться – это забыть о ней и шевелиться. Пошли. Черт, ты же SEAL!»
Курран почувствовал, как рука великана подняла его на ноги.
«Ты или бежишь сейчас, или ты DOR, парень. Третьего не дано. Мы выбились из времени».
«Я не DOR, будь оно все проклято!» Курран сделал глубокий вдох, поставил перед собой Грехема, и они побежали. Грехем услышал крик, когда лейтенант наступил на поврежденную ногу.
Они наткнулись на стену через две мили. Курран опер ногу о дерево и позволил себе снова закричать, когда подбрасывал себя вверх. Им нужно было наверстать время. Он не дал боли остановить свой подъем, подтягиваясь на веревке, которая помогала ему двигаться. Когда он достиг вершины, так высоко над землей внизу, он не останавливаясь заскользил по веревке вниз. Он приземлился, закричал, его немного стошнило, и потом он побежал снова.
«Тебя тошнит все время?» Только теперь Грехем начал уставать. Черт, каждая тренировка SEAL приносила такую усталость, что они почти сходили с ума от нее. Он не был исключением, и сейчас к тому же он беспокоился о травмированном «Маленьком Дерьме».
«Не-а… Ааа, черт. Иногда». Курран был более чем уставший. «Сколько еще?»
«Три с половиной».
«Следующее?» Его щиколотка теперь онемела. Он чувствовал себя лучше, но не знал, когда и где его нога приземлится, что могло вызвать новое падение. Но пока его ботинок туго удерживал щиколотку, он продолжал двигаться.
«Тропа быстро поднимается, на вершине веревочный мост, свободное восхождение после этого, спуск вниз, и бежать 12 миль».
«Плохо».
«Дерьмо. Шевелись».
«Перестань говорить это».
«Если ты начнешь делать, я перестану говорить».
«Проклятье». Но он знал, что Грехем прав. Курран побежал быстрее. Тропа продолжала подниматься, их ноги болели, легким не хватало воздуха, и это съедало драгоценное время. Они достигли вершины в намного худшей форме, но не собирались останавливаться.
Потом… Курран не помнил как… веревочный мост остался позади них. Это было первое испытание, которое задержало Грехема. Курран почувствовал себя немного лучше, что его напарник человек. Он буквально застыл в неподвижности, отказываясь ступить на мост.
«Давай, Грехем… не бойся».
«Кто говорит? О, дерьмо… давай, ты, маленький бледнолицый. Веди в этот раз. Я ненавижу эту проклятую вещь».
«Бледнолицый? Бледнолицый?»
«Да… Ты просто не видишь себя сейчас, Бледнолицый».
«Уверен, не могу назвать тебя так же… пока».
Грехем уставился на него в нерешительности… не зная, что у того на уме. Но потом увидел улыбку, не дерзкую как раньше, а настоящую улыбку товарища, друга.
«Ок, вперед». Курран стал на свою онемевшую ногу и первым отправился по шатким веревкам, которые пересекали ущелье между двумя скалами.
За ним Грехем дошел до середины и остановился, веревка угрожающе раскачивалась в его руках.
«Ты боишься высоты?»
«Нет… никогда не боялся».
«Тогда в чем дело?»
«Не знаю… не знаю, парень».
Но Курран понял. «Сделай глубокий вдох, медленно выдохни. Это всего лишь головокружение… из-за недоедания и истощения. Это продолжалось почти пять дней, Грехем».
«Черт… я не могу сделать это».
«Давай, Грехем. Один шаг за раз… смотри на меня… не смотри вниз. Давай, Грехем… говори со мной… все ок».
«Чертовски долгий путь вниз», - прошипел великан. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в танцующие веревки.
«Не очень там, где я стою».
«Нет?»
«Нет. Три хороших броска, и мы пройдем это… говори со мной… сделай шаг, Грехем. Только один».
«О, черт». Грехем двинулся.
«Молодец! HOOYAH!» Курран засмеялся, но недолго. Он берег дыхание для восхождения.
Почти через три минуты они были на возле скалы и остановились, восстанавливая энергию.
«Ты хорош в вольном восхождении?» Наконец, спросил Курран, когда его легкие наполнились воздухом снова.
«Да… без проблем. Даже типа люблю это. Ты снова поведешь?»
«Конечно. Помоги мне ухватиться первый раз».
Двое мужчин наперегонки заспешили к вершине. Никто из них не хотел прийти вторым. Гонка закончилась в самом неудобном месте, чтобы привязать веревку.
«Ок… пора спускаться вниз… привяжись… и привяжи меня тоже, окей». Курран вытащил из рюкзака моток тяжелой веревки и бросил конец Грехему.
«Проклятье!»
«В чем дело, Грехем».
«Мой рюкзак. Там нет веревки».
«Не проблема».
«Как я спущусь вниз?»
«Не проблема. Просто спусти меня... и используй мою веревку».
«Странно, что я получил рюкзак без веревки… тебе так не кажется? Они скажут, что я не подготовился».
«Как?»
«В моем рюкзаке не будет веревки, когда я вернусь на базу. Они скажут, что я не подготовился. Они сделают меня DOR».
«Черт, в моем тоже не будет. Кто-то рассказал тебе, как ты можешь отвязать веревку после того, как спустишься вниз?»
«Нет».
«Мне тоже. И, Грехем, если у нас ее не будет… нам не нужно будет нести ее 12 миль. Каждая унция на счету».
«Шустрая Задница. Проклятая маленькая шустрая задница». Великан улыбнулся.
Курран улыбнулся в ответ. «Я стараюсь. Привяжи веревку… мы теряем время».
«Ок… чисто… начинай падать».
Курран испытал веревку над пропастью, свесившись с обрыва и сделав первый прыжок, оставляя веревку за собой во время падения.
"HOOYAH!"
Во время второго прыжка он услышал крик Грехема… «Черт, я ненавижу это дерьмо».
Курран остановился между прыжками и прокричал в ответ: «Нет, ты ЛЮБИШЬ ЭТО. Но даже если ненавидишь, не позволяй Моргану знать об этом». Он сосредоточился на прыжках.
«Правильно». Грехем смотрел, как Курран достойно завершил спуск, собрал всю свою энергию и последовал за ним с не меньшей скоростью.
Начался 12-мильный забег. Они больше не разговаривали. Щиколотка Куррана опять подвернулась, когда он приземлился у основания скалы. Он не жаловался, но Грехем мог видеть, что он бежит не со всей скоростью.
«Ты сделаешь это, Бледнолицый?»
«Да».
«Ты уверен?»
«Да. Ты?»
«О, да».
«Какие-то еще препятствия по дороге назад?» Курран не хотел думать об очередных подъемах и падениях. Ему была нужна каждая унция сил и все упорство, чтобы заставлять себя просто бежать вперед.
«Как, к чертям, я мог узнать? Зная Моргана, я бы сказал, да».
«Дерьмо. Сколько времени?»
«Я полагаю, у нас 45 минут, чтобы вернуться на базу… около 90 минут после всего».
«Дерьмо».
«Заткнись и шевелись, Бледнолицый».
Через 7 длинных, полных агонии миль размеренного бега, щиколотка сдала, но закричал не Курран. Грехем лежал в грязи с агонизирующей ногой.
«Давай, Грехем… давай, поднимайся… нет времени». Курран задыхался от напряжения. Он наклонился и попытался поднять великана на ноги.
«Я не смогу. Думаю, она сломана».
«Нет… не сломана… просто вывихнута… верь мне».
«Как ты можешь быть уверен?»
«Это вывих. И все. Ты же не можешь бежать, если это перелом… да?»
Грехем сел и уставился на молодого человека перед собой, внезапно поняв, что Курран имеет в виду, поняв, как тот решил рассматривать свою собственную ситуацию много миль и минут назад.
«Иди... ты добежишь. Я просто буду задерживать тебя». Он мягко подтолкнул Куррана вперед.
«Помнишь, что сказал Морган?»
«Что?»
«Закончить вместе. Мы оба, Грехем… мы сделаем это вместе, или мы оба DOR».
«Я НЕ DOR, ПРОКЛЯТЬЕ!»
«И я о том же. А теперь давай. Нужно что-то придумать».
Через три минуты они поднялись. Поврежденная правая нога Куррана была привязана к поврежденной левой ноге Грехема. Они сделали первый пробный шаг.
«Проклятье, болит!»
«Дерьмо, сэр».
Курран заметил присвоенный титул, но предпочел проигнорировать его. Отныне Грехем навсегда останется его другом, а не просто сержантом по званию, хоть тот и обращался к нему как положено к вышестоящему офицеру.
«Слушай, ты делаешь маленький шаг, а я длиннее… Я не могу одновременно ступать так широко как ты и бежать. Чего ты такой высокий?»
«Долговязый с длинными костями, Бледнолицый. А как ты умудрился остаться таким тощим? - сказал он и заметил, насколько действительно бледным стал Курран. – Пошли, нам осталось только пять».
«Я думал, нам оставалось пять, когда мы только начали это дерьмо».
«Тогда часов… сейчас миль».
«Тогда пошли. Сколько времени?»
«26 минут, чтобы добраться до базы».
«Мы не сделаем это, Грехем».
Внезапно тот разозлился. «Слушай, ты, маленькое дерьмо… Ты не скажешь этого. Не ты ли говорил, что эти пять долгих дней не заставили сказать это, а теперь хочешь?»
«Сказал… но не громко».
«Тогда не начинай сейчас». Грехем буквально зарычал на него.
«Да, сэр!» Салютовал Курран, и его дерзкая улыбка опять вернулась.
«Ок, Бледнолицый. Двигай свою тощую задницу».
И с новыми силами они опять побежали. Их шатало со стороны в сторону, скорость нельзя было назвать слишком высокой, но все-таки они бежали. Через 4 мили и 24 минуты они рухнули в грязь.
«Не могу больше так бежать, Грехем».
«Что? Я сказал тебе…»
«Нет! Нет! Я имею в виду, дальше нельзя бежать связанными. Они скажут, что мы не справились. Давай, развязываемся. Мы должны дойти своими собственными силами».
«Точно». Грехем развязал ремни.
«Думаешь, ты сможешь двигаться? Сэр, ты в порядке?» На этот раз в голосе было искреннее беспокойство.
«Черт, нет, но мы SEAL, Грехем… мы будем двигаться полюбому».
Грехем засмеялся и снова поднял Куррана. Из последних сил двое мужчин побежали в последний раз. Или они хотели, чтобы это было в последний раз.
«ВЫ ОПОЗДАЛИ!!! ВЫ ЛОХИ. Я СКАЗАЛ ВАМ ДВА С ПОЛОВИНОЙ ЧАСА, А НЕ 2:35, ИЛИ ВЫ ПРОСТО ПРОИГНОРИРОВАЛИ ПРИКАЗ?»
«НЕТ, СЭР. ПРОСТИТЕ, СЭР!» Они выдохнули эти слова, когда упали на колени и поползли к пляжу – точно так же, как в начале этого кросса.
«ПАДАЙТЕ И ОТОЖМИТЕСЬ МНЕ 50 РАЗ!»
Они упали, или, точнее, поднялись в нужную позицию. Щиколотка Куррана разрывалась от боли, и он знал, что Грехем чувствует то же. «Всего лишь 50… давай, Грехем, всего 50», и он начал считать: «50… 49… 48… 47… 46…» Грехем подхватил ритм и размеренно поднимался и опускался.
«ПОДНЯЛИСЬ… ПОДНЯЛИСЬ… ЖИВЕЕ!!!»
«Время?», - прохрипел Курран, пытаясь сохранить дыхание.
«86», - выдохнул Грехем.
«Дерьмо».
«Так точно, сэр», .
«В ПРИБОЙ, ТУПОГОЛОВЫЕ!!!»
«Ах, черт».
«Боже… только не плоты, - Курран перестал дышать. – Ах, черт… Пошли, Грехем».
«Давай. Дерьмо!»
«Мы можем справиться… просто нужно двигаться вместе».
Курран сказал себе, что он может делать это… еще 86 минут. Он просунул руку под руку Грехема, и вместе они потащились к прибою.
Холодная вода была сейчас более чем пыткой. Они оба почувствовали, как прибой молотом обрушился на поврежденные ноги. Курран поскользнулся и упал, потом поднялся с криком достаточно громким, чтобы Морган его услышал, и тут его настигла следующая волна. Его стошнило от истощения и боли, пронзившей ногу, но он продолжал двигаться, всего лишь с небольшой помощью Грехема.
«Иисусе… сэр. По крайней мере, повернись так, чтобы не падать на меня».
«Прости».
«БЕРИТЕ ПЛОТ, ДЖЕНТЕЛЬМЕНЫ… К ВОЛНОРЕЗУ И НАЗАД!!!»
«Сукин сын», - прошипел Грехем.
«Не сейчас… он услышит тебя», - предостерег его Курран.
«У ВАС ЕСТЬ ОДИН ЧАС… ДО ВОЛНОРЕЗА И НАЗАД!!! ВПЕРЕД!!!»
«Садистский сукин сын», - на это раз прошипел Курран. Он знал, что выполнение приказа занимает 70, а то и 75 минут. Он достаточно раз делал это раньше.
«Дерьмо, сэр». Грехем нашел что-то веселое в этой ситуации и зашелся смехом.
Даже Курран присоединился к нему, чувствуя себя полным дураком. Он знал, что это все истощение и шок, и заставил себя заткнуться и сосредоточиться.
Что-то пришло ему в голову, пока они вдвоем пытались тащить предназначенный для восьмерых котиков плот против бушующего прибоя.
«Грехем?»
«Да, Бледнолицый». Грехем тоже немного побледнел. Его кожа была настолько холодной, что бедно-кремовая тень легла на его эбонитовое лицо.
«Слушай, когда мы вернемся…»
«Если мы вернемся, Маленькое Дерьмо…»
«КОГДА МЫ ВЕРНЕМСЯ, ГРЕХЕМ…»
«Да… да… И что тогда?»
«Не верь Моргану, ок?»
«Что?»
«Осталось не 60… и не 75… осталось 90… правильно?»
«Да… ну, 83… но если он сказал, мы сделали».
«Не верь ему… тяни до полных 90… даже если это почти убьет нас».
«Еще 15? Это точно убьет нас, парень. Ты думаешь, он лжет?»
«ЧЕРТ, ДА! Ну… может, и не лжет… но где-то здесь ловушка. Сукиному сыну нужны DOR, и мы его последний шанс. Я не знаю, почему именно мы, но так получается, что мы. Ты видел кого-то еще на кроссе, выполняющих полный 12-мильный бег с препятствиями, а потом еще 50 отжиманий в конце игры? Ты видел кого-то еще в прибое, с плотами, на волнорезе без достаточного времени, чтобы успеть уложиться?»
«Нет… все остальные на плацу Grinder делают обычные упражнения».
«Делай полные 90. Грехем… когда мы вернемся… мы будем идти до конца».
«Ты просто шустрая задница, знаешь что. У меня тоже шустрая задница?»
«Нет… Но ты будешь слишком шустрым для этого дерьма. Доверься мне… просто делай. Он не сделает DOR’ом ни меня, ни тебя. Не сейчас. Не когда мы зашли так далеко».
«Ты параноик, Маленькое Дерьмо, да?»
«Немного… верь мне… я могу очень хорошо соображать».
Они приближались к волнорезу. Волна невероятной силы вырвала плот из-под их контроля и швырнула назад в прибой.
«Мы не сделаем это, Бледнолицый».
«Сделаем».
«Как… мы не можем только вдвоем двигать эту штуковину. Не знаю, как ты, но я так замерз…»
«Не думай об этой. Нам нужен план. Сколько времени?»
«22 минуты, чтобы вернуться на пляж… и еще, наверно, 15».
«Должен быть выход, Грехем».
«22. Нам нужно достичь волнореза, перетащить эту штуку через него и потом вернуть ее назад на берег. Не знаю, как это возможно, даже если мы постараемся».
«Перетащить?» Курран внезапно остановился, ухмыльнулся и похлопал руками, чтобы согреться в ледяном прибое.
«Ох-хо-хо… я вижу… что у тебя что-то на уме, Бледнолицый? Ты как нализался». У Грехема внезапно пробудилась надежда, и с надеждой вернулась решимость.
«Мы нализались. Слушай, хватаем эту штуку… поднимаем… и позволяем волнорезу самому перевернуть ее».
«Хорошо… хорошо… Но время?»
«Если мы можем это сделать, то мы сделаем это… просто хватайся и следуй за мной… Готов?»
Как Курран и планировал, рост Грехема сделал это возможным. Они вылезли на волнорез и подняли плот над бушующими волнами. Курран почувствовал, как его щиколотка снова дала о себе знать, когда он толкнул к Грехему резиновый понтон. Когда он подумал, что больше не выдержит, он почувствовал, как волны подхватили плот и подняли вверх.
Когда гигантская лодка выровнялась, Грехем обнаружил, что его рука запуталась в канатах на боку плота, и его тянет вниз. Курран увидел, как его голова исчезла в пене.
«Грехем?!! Грехем?!!» Он нырнул под плот, отказываясь всплывать, пока не нашел канат, удерживающий Грехема под водой. Он всплыл только раз, чтобы наполнить воздухом легкие, потом нырнул снова и ножом разрезал канат, освобождая партнера.
«Думал, что уже потерял тебя, Грехем».
«Никак нет, сэр».
«Нам нужно двигаться».
«Я не могу… слишком устал. Не могу больше, проклятье». Грехем потерял слишком много энергии, задерживая дыхание под водой… пытаясь не умереть.
«Не сейчас… не сейчас, Грехем… верь мне. Ты можешь. Все, что нужно – это забраться сюда… и все, Грехем. Пошли… всего один раз».
«Забраться… забраться куда?»
«На плот, Грехем… куда ж еще?»
«Парень, ты сумасшедший… мы должны тащить его назад!»
«Кто сказал?»
«Так это делается. Мы тащим…»
«Почему?»
«Почему?» Грехем схватился за плот и уставился на человека перед собой.
«Почему мы должны тащить его назад? Это проклятый плот, Грехем. Он несет людей. Почему мы должны тратить нашу энергию, таща его назад в этой дерьмовой ледяной воде?»
«Но…»
«Черт, Грехем… Что они хотят сделать с нами? Мы сейчас такие избитые, что если Морган обнаружит, что мы сломали ноги, он доведет нас до того, что мы станем DOR. Если мы будем тащить эту штуку назад, мы выбьемся из времени, и станем DOR. Им не понравится, что мы приплыли на плоту назад… и мы станем DOR. Единственное, что мы можем сделать – это найти другое решение… переписать правила. Это наш единственный шанс. Пошли».
Грехем посмотрел на него, взвешивая про себя, стоит ли это того.
«Пошли, Грехем. Черт, по крайней мере, мы делаем дело… и будем уверены, что не опоздаем к чертям».
«Ты сумасшедший».
«Не-а. Я просто решительное маленькое дерьмо. Сукин сын прав в этом. А сейчас шевелись».
«Шустрая Задница… воистину, настоящий Котик Шустрая Задница. Я тебя люблю, Бледнолицый».
«Любишь меня? Черт, Грехем, не люби меня… а просто делай чертово дело. Мы выбились из времени».
Они залезли на плот, подождали волну, которая подхватила их к берегу, и, несмотря на ветер и ледяную морось, добрались до суши.
«Время?»
«Ты таки параноик?»
«Параноик, к чертям». Курран привстал на своей поврежденной ноге, и его опять стошнило от истощения и возобновившейся боли.
«20 минут». Внезапно Грехем привстал тоже, и его в свою очередь стошнило.
«Знаешь… теперь чувствуешь себя намного лучше, не так ли?»
«Так точно, сэр».
Курран постарался двинуться вперед, но его тело отказывалось подчиняться, его ноги разъехались на песке, и он снова очутился на коленях.
«Дерьмо». Он так и остался стоять. На секунду его ничего уже не волновало.
«Давай, Бледнолицый, двигай свою тощую задницу».
«Слушай, Грехем, - он опять постарался встать, - Бога ради, пожалуйста, перестань это говорить».
«Ты начнешь делать, я перестану говорить… сэр».
«ДВИГАЙТЕСЬ, ТУПОГОЛОВЫЕ… ЗАЯВИТЕ, ЧТО ВЫ DOR НА GRINDER!»
«Сукин сын!» Они прошептали это вместе, когда посмотрели в багровое лицо Моргана.
«ВЫ DOR... ОБА!!!»
Они буквально полезли на четвереньках.
«НИКАК НЕТ. СЭР. МЫ НЕ DOR!!!!!» Курран отсалютовал, но Грехем видел его взгляд и на секунду подумал, что Курран пожертвует всем ради удовольствия ударить инструктора. Как сильно Грехем его понимал.
«Еще 10, - прошептал он Куррану. – Всего 10. Не DOR... не DOR… не позволяй ему достать себя».
«ПАДАЙТЕ И ДЕЛАЙТЕ МНЕ СТО ОТЖИМАНИЙ!!! СЕЙЧАС!!!»
«Сукин сын». Но он упал возле Грехема, и они вместе начали считать: «100… 99… 98…»
«Время?» - прошептал Курран где-то на пятом десятке.
«Осталось 5».
«Боже…». Они продолжали отжиматься, ритмично сгибая руки и молясь, чтобы все это, наконец, закончилось. Они так близко к концу… концу всего.
«ВЫ МОЖЕТЕ УЖЕ ОСТАНОВИТЬСЯ, УРОДЫ. ВЫ ОБМАНЫВАЛИ. ВЫ УЖЕ ВЫБЫЛИ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ!»
Они не сдавались… не останавливались.
«НЕТ, СЭР! МЫ НЕ ОБМАНЫВАЛИ… 14… 13… 12… 11… 10…»
«КАК ВЫ НАЗОВЕТЕ ЭТО?»
«МЫ ИЗУЧИЛИ СИТУАЦИЮ, СЭР, И РАЗРАБОТАЛИ АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ПЛАН! 9… 8… 7… 6… 5…»
«С КАКИХ ЭТО ПОР ВЫ, ДВА УРОДА, ДЕЛАЕТЕ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПЛАНЫ?»
«С ТЕХ ПОР, КАК МЫ СТАЛИ SEAL, СЭР… И С ТЕХ ПОР МЫ ДЕЛАЕМ ДЕЛО! 4… 3… 2… 1…»
«Время, Грехем? Время?»
И они поползли на четвереньках, шатаясь, пьяные от истощения, но они не сдавались. Они начали делать упражнения физподготовки… медленно… но они двигались.
Курран хрипел, борясь за глоток воздуха… «Время, Грехем?»
«И КОГДА ВЫ ДУМАЕТЕ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ?»
«Время?» Курран проигнорировал инструктора.
«17», - прошептал Грехем.
«НЕТ… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ… ЕЩЕ ОСТАЕТСЯ ПЯТЬ… ЕЩЕ ПЯТЬ МИНУТ».
«Нет… 17:01. Время 17 часов 01 минута! Время вышло… мы сделали».
«Ты уверен?»
«Уверен».
«Я ПРИКАЗЫВАЮ, ВЫ ДВА – DOR – ТЕПЕРЬ ВЫ DOR!»
«Без дерьма?» Курран нуждался в заверении, нуждался сильнее, чем чего-либо в своей недолгой жизни.
«Без дерьма, сэр. Сделали».
«DOR – СЕЙЧАС!!!»
«НИ ЗА ЧТО, МИСТЕР МОРГАН!!! НИ ЗА ЧТО».
«КАК ВЫ…!!!»
«Адская неделя закончилась, мистер Морган. В 17:00 сегодня. Мы продержались до 17:00 сегодняшнего дня, и мы закончили свое дело».
Морган проверил свои часы и отступил, побежденный. «Ну, дерьмо. Разойдись».
До того, как инструктор смог добавить что-то еще или придумать альтернативный план ада, они оба вместе повернулись спиной к его багровому лицу и похромали прочь. Вдруг Курран обернулся, таща Грехема за собой, и на его лице ожила дерзкая улыбка триумфатора и Шустрой Задницы.
«О, мистер Морган?»
«Что, мистер Курран?»
«Мистер Морган, я так понимаю, что с этого момента я, возможно, выше вас по званию… почему бы Вам не упасть и не сделать мне 50 отжиманий». Улыбка стала одновременно маниакальной и безумной, но в это мгновение она чертовски нравилась Грехему.
Курран повернул их обоих назад, и они побрели к палаткам.
«Ты знаешь, ты, наверно, добился того, что он донесет на нас обоих», - Грехем был предельно серьезным.
«Наверно».
«Тебя это не волнует?»
«Не особо. Наверно, свою самую большую ошибку Морган уже сделал».
«Какую?»
«Свел нас вместе, Грехем. Он не думал, что мы станем командой… Он дурак».
«Тем не менее, эта выходка может навредить нашим карьерам».
«Не-а. Могла бы, но не тогда, когда я ее выкинул».
«И как ты можешь быть так чертовки уверенным в этом?»
«Правила».
«Что за правила?»
«Правила Адской недели».
«Правила Адской недели?»
«Время вышло… правильно?»
«Да… время вышло».
«Ты абсолютно уверен».
«Да… это часы котиков… они не подводят… ни на минуту».
«Тогда Адская неделя закончилась. Как только мы завершаем Адскую неделю, мы немедленно получаем увольнительную… НЕМЕДЛЕННО… так говорит книга. Правильно?»
«Да… Так…»
«Так что я был в отпуске, когда немного пошутил, и это БЫЛА шутка… Правильно, Грехем?»
«О… Да… Правильно… шутка».
«Ну, я ж не заставил его ДЕЛАТЬ это, да?»
«Нет».
«Вот, хорошо. Пусть ублюдок доносит на меня. Ты ни при чем в любом случае. Это только моя задница. А сейчас пошли… давай двигать отсюда. У меня есть план».
«План? Какой план? Дерьмо, сэр».
«Это чертовски хороший план, Грехем. Тебе он понравится».
«Я так не думаю».
«Холодные компрессы, тугие повязки или гипс, если они действительно сломаны, плюс обезболивающее в лазарете; немного еды; ГОРЯЧИЙ душ; чистая одежда; и потом БОЛЬШАЯ бутылка лучшего виски мистера Дэниэльса.
«Всего пять пунктов?»
«Нет, шесть… долгий-долгий чертовски хороший сон. А ПОТОМ поедем домой. Что скажешь?»
«Мне нравится, Бледнолицый… мне нравится». Он поднял руку и взъерошил покрытые грязью волосы юноши. «Ты знаешь, из тебя вышел бы чертовски хороший юрист, Джим».
«Юрист?! Дерьмо, Грехем. Я не вшивый адвокатишка. Ты пока еще не знаешь, но мы с тобой пара первоклассных, шустрозадых, чертовски отличных котиков».
«Без дерьма… сэр?»
«Без дерьма, МИСТЕР Грехем. Пошли, давай… двигай свою задницу».


С днем рождения, Бледнолицый

Автор: Anne Tolar
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: Curran disobeys an order.
Categories: Navy SEALs
Characters: Capt Dunne, Chief Bill Graham, Lt. James Curran
Genres: Action, Adventure, Angst/Drama
Author's Chapter Notes: Happy 44th Birthday to Michael Biehn

"Лейтенант Курран!"
Голос принадлежал Lt. Commander / лейтенанту-коммандеру Даниэлю Данну. Он был командующим офицером подразделения... командиром Lieutenant Junior Grade / младшего лейтенанта Джеймса Куррана, который стоял по стойке смирно. Данн был настолько зол, что почти позеленел. За ним стоял лейтенант Джордан Маркхэм... босс Куррана. Его лицо копировало взгляд коммандера. Курран знал, почему они злятся, знал, что его задница в большой беде. Он двинулся... разрушил прикрытие... и приказал First Class Petty Officer / старшине Билли Грехему нарушить прикрытие тоже. Данн до конца дня получит его задницу на блюде. Единственное, чего не знал Курран – это каким будет наказание. Это определенно будет что-то, что он, скромный маленький младший лейтенант, запомнит навсегда, и ему сильно повезет, если от его карьеры хоть что-то останется.
"Сэр!" – ответил он сдержанно, а его кишки скрутились в тугой узел.
"Ты придурок, Курран. Ты тупоголовый придурок, и ты думаешь, что ты знаешь все на свете и на все имеешь свой собственный ответ. Ты просто ходячая проблема. Этой ночью я приказал лейтенанту Маркхэму удержать аллею. Он сказал тебе сохранять позицию наверху лестницы и нейтрализировать всех, идущих вверх или вниз с нижней площадки. Я особо оговорил тебе, чтобы ты не покидал свою позицию до того, как я не прикажу. Ну, так?"
"Да, сэр... лейтенант-коммандер Данн, сэр".
"Ты сделал, что приказал Маркхэм?"
"Нет, сэр!"
"Ты сделал, что я приказал, Курран?"
"Нет, сэр! Ну... я старался, сэр".
"Старался, Курран? Старался? Котики не стараются, мистер... SEALs do the deed! / Котики делают дело"
"Да, сэр".
"Если бы это не было учением, то, возможно, по твоей вине убили бы старшину Грехема и прапорщика Портера, и вся твоя команда была бы в опасности".
"Да, сэр".
"Это то, чего ты и добивался, Курран? Чтобы твою команду убили?"
"Нет, сэр!"
"Ты вообще думаешь, Курран? Ты хоть как-то можешь объяснить, что ты там делал?"
"Я принял другое решение, сэр! Простите, сэр".
"ТЫ принял... ТЫ ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ??? "Простите" тут не покатит, Курран. Тебе не светит стать лейтенантом. Я выкину твою несчастную задницу из подразделения в следующий раз, как ты проигнорируешь меня или своего лейтенанта! Ты меня слышишь, Курран!!!"
"Да, сэр!"
"Ты дружишь с правдой, мистер?"
"Да, сэр".
"Правда в том, Курран, что для меня ты не стоишь и половины того, чего стоит Грехем. Если ты добиваешься, чтобы чью-то задницу разнесло на куски, то я предпочту, чтобы это была твоя задница, а не Грехема. С этого момента делай что тебе говорят, мистер, или же готовься вернуться на гражданку или к переведению на корабль".
"Да, сэр".
"И Грехем?"
"Да, сэр!" Было достаточно плохо уже то, что Курран подставил свою собственную задницу... но он втянул в это еще и Грехема. И не в первый раз.
"Грехем, ты опять последовал приказу этого слегка безграмотного младшего лейтенанта?"
"Да, сэр!"
"Почему?"
"Он отдал приказ, сэр".
"Этот маленький кусок дерьма отдал тебе приказ, и ты выполнил его, даже если это значило идти против моего приказа?"
"Да, сэр".
"Почему?"
"Он был командующим на моей позиции, сэр".
"И ты не задавал вопросов, Грехем?"
"Нет, сэр".
"И ты сделал что он тебе сказал, без вопросов?"
"Да, сэр".
"Ну.., - Данн выдохнул, выпуская гнев. – Молодец, Грехем. По крайней мере, у одного из вас были мозги в этой ситуации и он знал, как выполнять приказы".
"Со всем уважением, сэр".
"Грехем... ты хочешь сделать мне комплимент или собираешься накликать на себя беду вместе с этим маленьким куском дерьма?"
"Со всем уважением, сэр. Он нарушил ваш приказ, но если бы он этого не сделал, нас бы очень сильно стерло в порошок, сэр".
"Это правда, Грехем?"
"Да, сэр".
"Почему?"
"Сэр... нас было только трое возле двери, удерживающих лестницу, сэр. Два снайпера заняли позицию на выступе крыши над нами. У них была идеальная позиция, чтобы снять любого на аллее, сэр".
"И что?"
"Сэр, связь пропала. Мы не могли сообщить лейтенанту Маркхэму об опасности. Курран чувствовал, что мы должны защитить подразделение, сэр. Он приказал мне сопровождать его на крышу, чтобы снять снайперов. Он оставил Портера защищать дверь за нами и не позволять никому выходить на лестничную площадку. Он сказал Портеру кричать нам, если он увидит террористов. Он сделал себя главной мишенью. Когда мы заняли позицию, он оставил меня у входа на крышу прикрывать его и сделал дело. Он снял их обоих. Сэр, они не догадывались, что рядом кто-то есть".
"На лестничной площадке были террористы? Он оставил только одного человека. Он мог оставить двоих".
"Террористов не было – ни видимых, ни ожидаемых. Было только двое на крыше. И сэр".
"Да, Грехем".
"Если бы он не двинулся, лейтенанта Маркхэма поджарили бы".
"Курран?"
"Да, сэр?"
"Это правда?"
"Да, сэр. Он рассказывает много сказок".
"И ты не защищал себя от возможного обвинения в нарушении прямого приказа?"
"Нет, сэр".
"Почему, Курран? Ты знаешь, что на карту поставлена твоя служба, мальчик?"
"Я нарушил приказ, сэр. Одно дело моя задница, но то был ваш приказ".
"И ты позволил мне принимать решение относительно твоей судьбы без полной информации. Да, Курран?"
"Ну... наверно, сэр".
"Наверно. Как я могу узнать, что случилось, если ты не говоришь мне".
"Ну, сэр. Вы всегда опрашиваете команду перед тем, как вынести дисциплинарное взыскание. Я просто надеялся, что меня поддержит то, что видел Грехем и знал Портер".
"Надеялся? Ты пустил все на самотек, Курран?"
"Да, сэр. Но я рассчитывал на Грехема, сэр. Я всегда доверяю Грехему... и моей команде".
"Я вижу. Ну, - коммандер остановился на минуту, рассматривая ситуацию в свете новой информации. – Ты нарушил мой приказ".
"Да, сэр".
"Ты должен научиться выполнять приказы".
"Да, сэр".
"Ну... посмотрим, что значит свое "да, сэр". У меня есть новый приказ для тебя... и для Грехема".
"Да, сэр?" Двое мужчин спросили в унисон.
"Сделайте 'The Hole', джентльмены. Сейчас! Отчет о выполнении в 18:00. У вас есть три часа на то, чтобы закончить, доложить и получить следующее задание".
"Да, сэр". Они синхронно отсалютовали, повернулись и покинули комнату.
После того как они вышли, Данн улыбнулся лейтенанту. "Думаешь, у него есть командирский потенциал?"
"Да, сэр, - улыбнулся в ответ Маркхэм. – Однажды он станет отличным офицером. Знает, как принимать решение под огнем и не отклоняется от ответственности. Знает, как слушать. Хорошо планирует, даже в трудной ситуации. Не ожидает большего от своей команды, чем от себя самого. И Грехем последует за ним в ад, а если Билли Грехем, человек, который не выносит дураков, последует за ним, то последуют и остальные. Думаю, мы быстро увидим его продвижение и, полагаю, направим Грехема в одну команду с ним".
"Очень хорошая рекомендация, лейтенант Маркхэм. Я помечу это в его досье. Полагаю, этот небольшой инцидент доказал ваше мнение о способностях молодого человека".
Снаружи два человека, не зная о судьбоносной дискуссии в кабинете, просто смотрели друг на друга, радуясь, что выбрались живыми... опять. Курран рухнул на стену. Он был бледным и его била дрожь, но он умудрился улыбнуться другу. "Спасибо, Грехем. Ты спас мою задницу".
"Просто сказал правду, сэр".
"Но ты не обязан был сам вызываться. Если бы он остался в том настроении, в котором был, то ты накликал бы на себя серьезные неприятности".
"Не с Данном или Маркхэмом. Они крутые, но честные".
"Да... слава Богу. Но проклятье, он выбрал "Дыру"".
"А что не так с "Дырой", сэр? Будто бы мы с тобой не были там раньше. Не беспокойся".
"Да, не беспокоюсь. Черт. Забудь. Просто чертовски жаль провести так остаток дня".
"Ну... если мы поспешим сделать это и сделаем правильно, то мы потратим всего три часа. Давай, пошли".
"Без обеда?"
"Без обеда".
"Ну, Hooyah, тогда... давай".
'The Hole' / "Дыра" часто использовалась для наказаний... Это были абсолютно темные, холодные, длинные, заполненные вонючей слизью подземные болота, внутри которых были сооружены препятствия. Через них нужно было проползать, проплывать, продираться... чувствовать, как все известные на Матери-Земле паразиты ползают по телу и униформе. "Дыра" всегда использовалась после целого дня утомительных маневров. Она требовала всех физических и духовных сил, которые только можно вообразить.
Казалось что, сделав это раз, не будет проблемой сделать это и в следующий... умный человек запомнит, чего нужно ожидать. Но это была ловушка. "Дыра" не была настоящим болотом. Это было старое строение, сконструированное из узких длинных труб, которые можно было передвигать и менять местами, каждый раз придавая "Дыре" новый вид. Правое становилось левым, верх – низом. Если человек не укладывался в отведенное время, он начинал все заново, и, возможно, опять заново, пока не сделает все правильно. Курран был здесь три раза и ненавидел тот факт, что ему придется делать это снова, особенно сегодня.
Через двадцать минут они начали. Он полз вперед, болотная жижа налипала на его униформу и волосы, лезла в глаза, ботинки. Грехем бесшумно полз впереди, легко дыша. Курран дышал немного тяжелее...
"Грехем? Ты здесь?"
"Да, здесь, сэр. Здесь только мы с тобой... Не думаю, что нам нужно хранить тишину, да?"
"Черт, Билли... здесь темно..."
"Так точно, сэр. Темно. Я знаю, что ты ненавидишь темноту, но впереди свет. Нам только нужно его найти. У меня не получается... не важно. Я здесь из-за тебя, и Данн знает это. Так что ты будешь искать... Ты вытащишь свою задницу отсюда и снова будешь делать свое дело, или станешь DOR к чертям. Что выбираешь?"
"Не... не буду DOR... Нужно что-то большее, чем это, чтобы заставить меня уйти. Я просто ненавижу темноту..."
"Ты говоришь мне это... каждый раз, как мы попадаем в эту чертову дыру. Когда ты к чертям перестанешь быть беспокойной всезнающей задницей и перестанешь втягивать меня в проблемы? Мне не очень улыбается делать это все с тобой. И двигайся, сэр. Давай, Джим, ты делал это раньше... локоть и колено за один раз. Давай, Бледнолицый".
"Иду. А ты боишься чего-нибудь, Билли?"
"Нет".
"Подожди минутку. Что-то на моих шортах. Ок, чисто".
"Двигайся, сэр".
"Должно же быть что-то, Грехем".
"Ну... ненавижу ящериц... саламандр... всякое такое. Давай... Пошли... время идет, и я не хочу делать это дважды за один вечер".
"Ящерицы! Черт, Грехем! По крайней мере, их можно видеть..."
"Можно, если кто-то не запускает их в твои ботинки или кровать".
"Кто будет делать это сейчас с таким большим SEAL как ты".
"Не знаю... может, один молокосос младший лейтенант, который думает, что он большой начальник. Я могу забыть, что он, цитирую, "вышестоящий офицер"".
"Ай! Слушай, Грехем, не останавливайся так близко. Твой огромный ботинок у меня перед самым носом".
"Давай, сэр, двигай свою задницу. Ты тормозишь меня. А как ты узнал об этом?"
"Твоя девушка говорит во сне".
"Ты, наверно, самоубийца. Я могу забыть, что ты вышестоящий офицер, пока мы в этой дыре. У меня нож "James Bond" за голенищем ботинка, а ты – легкая мишень. Слушай, ты тормозишь. Ты хочешь снова делать это или начнешь двигаться?"
"Двигаюсь. Остынь, Грехем... ты знаешь, что я таким не занимаюсь. Она твоя последняя любовь, не моя, но она рассказала мне о ящерицах. Она думала, что это очень забавно, что ты SEAL и боишься чего-то такого маленького".
"Ты признаешься, что боишься темноты, и еще утверждаешь, что я смешной! Я запросто могу рассказать Трише о твоих страхах. Ладно, хватит. Каждый раз, когда ты начинаешь говорить, ты останавливаешься. Мы никогда не выберемся отсюда. По крайней мере, ящерицы настоящие. А не как кошмарные человечки".
"Ты просто не встречал их вблизи и лично. Знаешь, Грехем, мы с тобой хорошая команда... не, мы с тобой отличная команда".
"Да... но когда-то тебе придется делать это все без меня. Даже ты должен знать, даже в темноте, что когда учения закончатся мы, возможно, получим разные назначения".
"Никогда... мы будем в одной команде, Грехем. Данн будет сумасшедшим, если разобьет нас. В одной команде, навсегда. HOOYAH!"
"Да, да... Hooyah. Заткнись и двигай свою задницу, сэр. Я хочу пораньше выбраться отсюда, поесть и поспать. Если мы закончим это побыстрее, у нас еще останется время в запасе, а идти всего полчаса. Не знаю как насчет тебя, но я не хочу провести всю ночь здесь. У Данна такое настроение... дерьмо... что он может заставить нас вернуться сюда и проторчать здесь всю ночь просто удовольствия ради".
"Я не планирую оставаться здесь так долго. У меня планы".
"Планы?"
"Ай! Не останавливайся так. Да... у меня свидание".
"Свидание? Как ты собираешься устраивать свидание в разгар учений? Данн не отпустит тебя. И он сказал вернуться для получения следующего задания. Ты не собираешься намеренно нарушить приказ, ты?"
"Нет, но если мы быстро сделаем это, у меня может быть еще час до того, как нам нужно будет появиться перед Данном".
"И куда ты собираешься идти всего на час?"
"К офицерскому клубу".
"Ты не можешь идти сейчас в офицерский клуб. Ты на задании".
"Кто сказал, что я войду вовнутрь?"
"Тогда что ты собираешься делать?"
"Иметь свидание". В его голосе явно слышалась хитрая нотка.
"Что ты собираешься делать".
"Ну... Триша сказала, что поможет мне устроить небольшую вечеринку... только на двоих... на пляже. Она будет ждать у задней двери".
"Ты опять хочешь влезть в неприятности".
"Hooyah! Это такие неприятности, в которых я люблю быть".
"Но что мне сказать Данну, когда он спросит о тебе?"
"Кто сказал, что он спросит".
"Спросит, потому что ты опоздаешь".
"Не опоздаю".
"Когда ты развлекаешься с Тришей, ты всегда опаздываешь. Ты втягиваешь меня в серьезную проблему".
"Какую?"
"Я должен солгать, чтобы защитить твою задницу".
"Или ты можешь просто подождать и вернуться к Данну со мной. Тогда тебе не придется лгать".
"Почему ты должен делать это сегодня? Почему не можешь подождать, пока мы не будем и без того по уши в неприятностях? Ты же никогда не выберешься из них. Дерьмо!"
"Нужно сегодня, Грехем. Именно сегодня. Хэй, свет совсем рядом. Похоже, мы сделали".
"Почему именно сегодня?!"
"Ну, Триша сегодня ночью свободна, и она готова и хочет, если ты понимаешь, что я имею в виду".
"Да..." Грехем выбрался из дыры на свет, окружавший строение. Он потянулся и вытащил молокососа младшего лейтенанта за собой. Они отсалютовали лейтенанту, который сидел за столом, и расписались в журнале, задание было выполнено... в этот раз. Когда они были вне зоны слышимости, Грехем набросился на него: "Ты хочешь рисковать всем, что имеешь, ради вечеринки с Тришей? Я думаю, ты псих, сэр".
"Но это мой день рождения. И, Грехем..."
"Сэр?"
"Она в будущем может стать миссис Курран".
"Без дерьма, сэр? Вот в чем дело! Ты сделаешь ей предложение сегодня?"
"Посмотрим..."
"О, черт... думаю, ты это заслужил".
"Ты подождешь меня под домом Данна?"
"Думаю, я тоже псих".
"Ты хороший человек, Грехем. Я твой должник".
"Никак нет, сэр".
"Как я выгляжу?"
"Тебе лучше надеяться, что Тришу не заботит, как ты выглядишь или пахнешь".
"Ну, всегда можно окунуться на пляже перед вечеринкой".
"Хорошая идея. Ну, Hooyah, сэр. Увидимся под кабинетом коммандера, или в кабинете коммандера, получая наказание, если ты опоздаешь, или на корабле, если он пошлет нас отсюда. Только не дай поймать себя под клубом офицерами или ее другим бойфрендом. Ты таки ненормальный, малыш".
"Спасибо, Грехем".
"С днем рождения, Бледнолицый, - он отвесил своему вышестоящему офицеру увесистый шлепок по спине. – И помни, сэр, котики не стараются... котики делают дело".
"Есть, мистер Грехем... Да, мы делаем дело".

запись создана: 16.07.2011 в 22:33

---

Злобное

Бесит, когда то, ради чего трудишься в поте лица, пашешь из последних сил, и потом все равно хрен получаешь, другие элементарно покупают за нехилые деньги. Ненавижу.
Ладно, Таня, спокойствие. Как там твой любимый девиз: The Only Easy Day Was Yesterday ©

@темы: Личное

---

Обо всем и ни о чем

Жара. Удушающая, влажная, невыносимая жара. Дышать тяжело, сердце болит, мозги плавятся. Тьфу. А приходится лазить по городу в самый солнцепек, чертова работа. Вечером снимала платье, будто кожу сдирала. Зато наслушалась комплиментов от особей противоположного пола, восхваляющих мою неземную красоту и лучезарную улыбку. Попользовалась этой самой улыбкой, чтобы упросить одного из оных представителей наладить нам розетки. Временно и. о. директора, обидно только то, что энтая честь на словах, а к зарплате прибавки нету. И вообще зарплаты нету, бухгалтера совсем обнаглели. Хотя, как говорится, целее будут, с моими-то планами на сентябрь… Че-то у меня все не как у людей: люди летом куда-то отдыхать ездят, а у меня осень-зима перелетный сезон. Хотя ну их нафиг поездки в такую жару, кайф от поездок на море во времена моего супружества был сомнительным. А Москва хз по что и хз зачем – это дааа. Тьфу. Сегодня начала практическую подготовку к трипу - туфли в ремонт отдала, чтоб босиком в самый неподходящий момент не остаться, а то рискованно надеяться, что на руки подхватят. Что-то Паша только два слова сказал за Чехию и пропал, боюсь, что даже его оно разочаровало.

@темы: Жизненное

---

Фотографическое

Немного домашних фоток.

Моя воображуля с бедром наголо

еще фото

Спящая невинность. Это она фоткала сама себя.

Тоже самодеятельность, притом ума не приложу, как она умудрилась завладеть фотиком, если я была дома, судя по включенному компу. За комп - я сама сначала прифигела, что это у меня за наркомания на заставке, только через пару секунд дошло, что это слайд-шоу из «Чужих».

А это Настюха запечатлела нашу фрау Соню. Все-таки она страшный зверь. Сонька в смысле… хотя не, они обе.

Вид из окна детской, я так понимаю, Настюха фоткала во время одного из ливней. Как не удивительно, это окно выходит на город, только до центральных улиц нужно идти с километр.

Ну а это мои цветущие насаждения.

@темы: Жизненное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

NAVY SEALS / МОРСКИЕ КОТИКИ

рассказы к NAVY SEALS: вариации эвакуации

Так-с, ну что. Истории про хрупких юношей вытянули из меня годовой запас соплей, плагиат «Анжелики и Султана» вызвал здоровое охуение, все достойное прочтения уже прочитано (кроме сериалов, которые я не смотрела, и достопочтенного Терминатора, которого берегу на закуску). А потому примусь я за свой самый любимый характер. Да, потому как Кайл Риз – это мерило и эталон, как там вещал Святое Писание проповедник в «Мегиддо»: «Я есть альфа и омега…». А вот из обычных смертных никто не сравнится с Джеймсом Курраном. И я так погляжу, энтот лейтенант вообще вызывает повальную любовь у дам бальзаковского возраста. Хотя чему тут удивляться? Эх… тьфу.
Поскольку большинство рассказов неразрывно связаны с фильмом, ниже представлено содержание “Navy SEALs”. Напомню, что все взято с фан-сайта Майкла Бина «Феникс» (кстати, хз чего хозяйка его так назвала, но имя просто в яблочко).
В этом посте три рассказа, которые повествуют об эвакуации из Бейрута, т.е. продолжают конец фильма и высказывают предположения, что бы делали котики, если бы подлодка не вернулась за ними. Фото – кадры из фильма, второе как раз когда остатки команды добрались до моря.

Предисловие. Содержание фильма

Средиземное море. Авианосец США получает сигнал SOS из корабля, на который напали террористы. На помощь высылается вертолет Navy, который попадает под обстрел и исчезает с радара авианосца.
Норфолк, Виргиния, США. Темноволосый мужчина ранним утром просыпается на берегу океана. С трудом поднявшись и недоуменно озираясь по сторонам, он направляется к дому. Это Хоукинс [младший лейтенант ВМФ в исполнении Чарли Шина]. Из дома выходит зеленоглазый блондин, аналогично недоуменный [командрир отряда лейтенант первого ранга ВМФ Джеймс Курран в исполнении Майкла Бина]. Из диалога становится ясно, что накануне был мальчишник, и теперь им нужно найти третьего члена команды, Грехема, который женится через 30 минут. Наконец, они все собираются, и Курран везет их в церковь на своем джипе, однако по дороге Хоукинс избегает участия в торжественной церемонии, выпрыгивая из машины в залив. Но свадьба не состоялась. Посреди церемонии раздается бибиканье пейджеров, и отряд котиков быстро покидает церковь.
Порт в Восточном Средиземноморье. Лидер террористов приказывает убить захваченных в плен пилотов американского вертолета. Когда застрелили первого пилота, в двери и окна помещения врываются люди в черной униформе, которые бесшумно расстреливают террористов. Когда они снимают маски, легко узнается сбежавшая со свадьбы команда котиков. Лидер террористов закрывается в комнате и притворяется египетским моряком, когда его обнаруживает Хоукинс. Но Хоукинс поднимает шум, присутствие котиков выдано, и к месту эвакуации они пробиваются с боем. Когда путь к основной LZ был полностью отрезан, Курран направляет своих людей к запасной зоне, и по дороге Хоукинс и Грехем обнаруживают склад с ракетами "Стингер". Хоукинс просит у Куррана разрешение взять взрывчатку и подорвать склад, но лейтенант отказывается, посчитав своей первоочередной задачей доставку пилотов и своих людей в безопасное место. Вертолет ВМФ доставляет их на авианосец, и котиков допрашивает разведка ВМФ. Отношение котиков и разведки взаимно негативное, Куррана обвиняют в решении, а в египетском моряке Хоукинса узнают лидера экстремистской группировки. Явно видно, что Хоукинс перевозбужден миссией и имеет проблемы с контролем эмоций, вызванных "делом". Лейтенант старается его успокоить, но его советы пропадают впустую.
Вашингтон, округ Колумбия. В Пентагоне группа военных и гражданских лиц во главе с госсекретарем США смотрят запись интервью американо-ливанской журналистки Клэр Верронс с лидером террористической группировки Аль Шудада по имени Бен Шахид. Шахид упоминает о своем участии в бомбардировке казарм морских пехотинцев в Ливане в 1983. За столом среди прочих сидят адмирал ВМФ, капитан Дан и лейтенант Курран. Команду Куррана обвиняют в том, что они оставили руках террористов ракеты, и госсекретарь не упускает возможности наброситься на лейтенанта и напомнить, что котикам платят за то, чтобы они умерли, если необходимо, при исполнении долга. В конце встречи Курран просит разрешения его команде вернуться и уничтожить ракеты, на что госсекретарь отвечает, что теперь дело в руках президента.
После встречи капитан и лейтенант идут вдоль гавани, и капитан пытается подбодрить младшего офицера, в голову которого хорошо запали слова госсекретаря о необходимости умереть. В конце концов, капитан заявляет, кто отряд Куррана скорее всего и погибнет, если будет охотится за этими ракетами, и приказывает им взять отпуск. Курран неохотно соглашается.
Отдых котиков показывается как игра в гольф всей командой. Но Курран отделяется от своих людей и продолжает размышлять о ракетах, попутно читая книгу "Tears of Rage" Клэр Верронс. Хоукинс замечает состояние лейтенанта и напоминает ему о его собственных словах о контроле эмоций. Во время игры в гольф Грехем объясняется со своей невестой, будучи до сих пор неверен, что котику стоит жениться.
Наконец, разведка напала на след ракет, которые находятся у побережья Сирии, и котики отправляются за ними, к месту их доставляет американская подлодка. Очередная угроза – ракеты могут быть заминированы. В тишине котики проникают на корабль, берут его под контроль и вызывают саперов. Однако когда ящики вскрыли, они оказались пустыми.
В США Курран решает, что единственная возможность найти ракеты – заняться поисками самому, не покладаясь на разведку, и старается вступить в контакт с Клэр. По ее просьбе Курран показал ей тренировочную базу. Прогулка была приятной, пока Курран не привел ее в Kill House – помещение, где котики отрабатывают непосредственный контакт с врагом. Курран пригласил Клэр на изысканный ужин, однако их замечает Хоукинс и подстраивает так, чтобы Куррана вызвали к капитану Дану. Курран знает, что Хоукинс может начудить что-то, но у него нет выбора, и он оставляет Клэр с младшим лейтенантом. Хоукинс пытается флиртовать с Клэр, но та быстро ставит его на место. Тем временем Курран раскрывает подлог, находит Хоукинса и требует объяснений, однако младший лейтенант недоумевает такой бурной реакции, и, в конце концов, Курран признается, что это все связано с ракетами.
Вскоре поступает информация, что мирная делегация сбита ракетой "Стингер". В злости Курран отправляется к Клэр и все-таки заставляет ее сотрудничать. Курран, Хоукинс и Клэр встречаются в плавучем доме Куррана, и Хоукинс высказывает идею выкрасть одного из террористов. На очередной встрече в Пентагоне Курран представляет свой план.
Котики встречаются в командном центре отработать детали похищения. Если все пройдет как надо, им будет противостоять только один телохранитель. Их выбрасывают с парашютами в Средиземное море, и вплавь они добираются до берега. Курран и несколько человек входят в нужный им дом, остальные остаются на улице. Когда на улице показались вооруженные люди, Хоукинс нарушает приказ Куррана оставаться неподвижным. Он открывает огонь, и в перестрелке погибает Грехем (лучший друг Куррана).
На Куррана ложиться обязанность известить о случившемся невесту Грехема. После похорон с военными почестями, Курран опять утешает невесту, но отказывается ответить на ее вопрос, как погиб ее жених. Вечером котики собираются в местном баре помянуть Грехема. Курран много пьет, все смотрят видео игры в гольф. После стычки с местным завсегдателем, Хоукинс провозглашает тост за Грехема. Курран в злости уходит. Хоукинс следует за ним, Курран оборачивается к нему и обвиняет в "тосте за человека, которого ты положил в могилу". Когда Курран уходит, Хоукинс наконец признался себе, что он виновен в смерти друга.
Клэр приходит в плавучий дом Куррана и с удивлением видит, что дом полностью разгромлен. Она находит Куррана на верхней палубе, горюющем о друге. Они идут по причалу, Курран рассказывает о миссии, она утешает его. Утром она просыпается в его кровати и видит его уже одетым в полевую форму. Курран говорит, что выкраденный террорист дал нужную информацию, ракеты найдены, и они отправляются за ними.
Новое задание началось. Котики на понтонах добираются до Бейрута и встречаются с проводником Амаля – мальчиком с автоматом. В городе идут бои, и котики с трудом прорываются к своей цели. Снайпера Дэйна убивают, но он успевает спасти жизнь Куррану. Наконец, котики добираются до здания школы, в котором находятся ракеты. Курран с двумя своими людьми отправляется туда заминировать их, Хоукинс с товарищем остаются их прикрывать. Когда котики заложили взрывчатку, уже рассвело, и из домов стали выходить люди. Курран с людьми покидают здание школы под огнем людей Шахида. Куррана ранят, он падает и, хотя находится в зоне взрыва, приказывает Хоукинсу взорвать здание. Зная, что выполнение этого приказа означает смерть Куррана, Хоукинс отказывается сделать это. Он оставляет детонатор Рамосу и под прикрытием огня своих людей вытаскивает Куррана и, наконец, здание взрывают.
Теперь котикам нужно добраться до подлодки. Тащя тяжело раненного Куррана, которому ввели морфий, они похищают "Мерседес" и пытаются оторваться от преследующих их террористов. Наконец, они добираются до моря, но выстрелом из БТР убивают котика-водителя, "Мерседес" переворачивается и начинает гореть, Хоукинс с товарищами вытаскивают из обломков Куррана и бегут к пляжу. Но уже знают, что опоздали. Капитан подлодки с рассветом покинул прибрежные воды, отказываясь рисковать оборудованием и людьми, и капитан Дан не мог заставить его изменить решение. Под огнем террористов котики бросаются в море. Шахид с людьми садятся в лодку и преследуют их. Шахид замечает тело Куррана, плавающее лицом вниз, подплывает к нему, и на лодку из засады нападают котики. В битве под водой Хоукинс убивает Шахида, лодку взрывают.
Остаток команды котиков дрейфует в море, надеясь, что подлодка вернется. Внезапно она действительно всплывает рядом с ними.

Зона эвакуации

Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: The morphine makes his thoughts drift, zoning out to where he wants to be.
Categories: Navy SEALs
Characters: Curran/Claire, Dale Hawkins, Lt. James Curran
Genres: Angst/Drama
Warnings: Violence, Het/smut

Громкая музыка не могла заглушить воспоминания, которые всплывали в голове Куррана, когда он молча пил за Билла Грехема. Когда Хоукинс поднял свой стакан и провозгласил тост, внутри Куррана что-то оборвалось, но годы тренировки быстро обуздали злость, подкрепленную алкоголем в крови. Он покинул бар, не желая конфронтации перед командой.
Он не ожидал, что Хоукинс последует за ним на парковку, и сердито обернулся, потому что Хоукинс не имел права обижаться на его поведение в баре. Билл был мертв, и это не случилось, если бы Хоукинс не искал славы вместо того, чтобы оставаться на своей позиции. Курран знал, что должен донести на Хоукинса, знал, что должен вышвырнуть его из команды, он обязан это сделать. Его вера в то, что он может позволить Хоукинсу прикрывать свою спину, была подорвана, а это недопустимо в их работе. Но он не мог сделать это. Глубоко внутри оставалась искра веры в их дружбу, которую Курран хотел раздуть в сильное пламя, отогнать тени, преследующие его после смерти Грехема.
Он уходил, не желая больше разделять свою боль, а эхо слов Хоукинса оставалось за его спиной. "Я лоханулся, и он умер, и я ничего не могу поделать с этим!"
Ответственность. Доверие. Все это проебано, но Хоукинс неправ, что он ничего не может поделать с этим. Он может учиться на ошибках. Они оба могут учиться на них.

***

Бейрут был зоной военных действий, город был разорван на части различными религиозными и политическими группировками, и в нем почти не осталось зданий, не изуродованных шрамами от бомб и пуль. Они выполнили свое задание и уничтожили ракеты, но цена была слишком высока. Дэйн был мертв, и Рексер тоже, а сейчас они были в воде, опоздав на встречу с подлодкой.
Безопасность было не то слово, которым Курран мог описать их нынешнее положение, хотя его затуманенное морфием сознание с трудом могло фокусироваться на происходящем. Он знал, что они не могут оставаться в море слишком долго, или, точнее, *он* не может оставаться здесь слишком долго, не с ранами в животе и бедре, из которых в воду сочится кровь. Кровь могла привлечь акул, которые, как они знали, заплывали в эту часть моря. Курран старался прислушиваться к разговору своих людей и к отпускаемым шуточкам и был рад, что никто не паниковал. Их всех обучали тому, что нужно делать в подобной ситуации, но сейчас он не мог помочь им выбраться отсюда, его мысли все время ускользали к образу Клэр тем последним утром, вспоминая ее сонную улыбку перед тем, как она осознала, что он одет в полевую форму.
"Ну, и сколько будем ждать", поинтересовался Хоукинс, и Курран расхохотался, понимая, что отключается снова. Крошечная часть его знала, что это все не смешно, что действие морфия проходит, и начинает брать свое инфекция. Он пожелал, чтобы Хоукинс взорвал его вместе с ракетами.
Внезапная волна подхватила его, но Лери держал его с одной стороны, а Хоукинс – с другой, и рубка подлодки появилась из воды почти рядом с ними, по мере того, как она всплывала, обнажалась палуба. Матросы выбежали из люков и спустили спасательные лестницы. Лери, Хоукинс и Рамос поплыли к подлодке, таща Куррана за собой, их ласты помогли им добраться туда за минуту. Курран мог быть только благодарен морфию, который смягчил острую боль, когда его тянули из воды и перетаскивали по палубе перед тем, как опустить в люк. Слишком хорошо вышколенный, он не позволял темноте притупить свой взор, решив оставаться в сознании до тех пор, пока не убедится, что остаток его команды в безопасности. Но у него не было выбора, когда он почувствовал крошечный укол иголки, что послал его в темноту.
Когда он очнулся, верхний свет был потушен, но Курран узнал чистый, стерильный воздух лазарета. Движение в маленькой комнате заставило его повернуть голову, и он увидел Хоукинса, который спал на стуле в углу, закинув ноги на стол.
"Дэйл?"
Темные глаза немедленно открылись, ноги слетели со стола, когда Хоукинс вскочил и двумя шагами пересек комнату, приблизившись к Куррану.
"Хэй, босс. Начал уже подумывать, не собрался ли ты спать всю дорогу до базы".
"Где мы?"
"Почти в Ла Маддалене. Они придерживают транспорт, чтобы вернуть нас в Штаты".
Курран кивнул, обрадовавшись, что им не придется околачиваться в Сардинии слишком долго. Он хотел вернуться на свою базу и, еще важнее, к Клэр. Он вспомнил, как ее сонная улыбка увяла, а темные глаза наполнились беспокойством. Он вспомнил, как крепко сжал ее в последний раз перед тем, как отправился выполнять задание, оставив ее в своей постели. Он надеялся, что она ждет его возвращения, возможно, у них будет шанс построить отношения, построенные на чем-то другом, а не на необходимости, как в первый раз; отношения, которые вырастут во что-то большее, что-то лучшее. Она нравилась ему. Она по-настоящему нравилась ему.
"Эй? Ты все еще здесь?"
Он моргнул и постарался сфокусироваться на обеспокоенном лице Хоукинса, но его веки были слишком тяжелыми.
Наркотики в его крови заставляли его сознание ускользать и возвращаться, потому Курран не был особо удивлен, проснувшись в другом месте, которое он сразу опознал как медицинский центр ВМФ в Бетесде. Он несколько раз моргнул, и тяжесть анестезии обрушилась на его мозг, а тугость повязок – на живот и бедро.
"Джеймс?"
Он повернул голову и посмотрел в направлении тихого голоса. Курран затаил дыхание в надежде и выдохнул только тогда, когда почувствовал, как Клэр мягко сжала его пальцы. Возможно, эта эйфория была вызвана наркотиками, но он не мог сдержать улыбку, когда ее прекрасное лицо появилось перед его глазами.
"Эй", нежно сказал он, и ее ответная улыбка унесла прочь тени Бейрута.


Сколько вы собираетесь ждать, ребята?

Автор: Sasha
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: What if the submarine never came back?
Categories: Navy SEALs
Characters: Dale Hawkins, Lt. James Curran, Ramos, Rick Leary
Genres: Angst/Drama

"Сколько вы собираетесь ждать, ребята?"
Они засмеялись. Хотя они не были уверены, что это не истерический смех. Ждать было безнадежно.
Прошло время.
Они замерзли и когда наконец-то зашевелились, Курран вздрогнул. "Пошли, ребята. Ясно, что они ничего не слышали, - сказал Лери. – Мы должны вылезти из воды".
Наконец, они добрались до берега и осторожно осмотрелись по сторонам. Казалось, вокруг никого нет. Они выбрались из воды и рухнули на песок передохнуть.
"Нам нужно найти место, где переждать. И определить, что делать", - сказал Хоукинс.
"Вы, ребята, идите. Я останусь с лейтенантом. Только не ходите слишком долго", - сказал Лери многозначительно.
Там, где они находились сейчас, их могли обнаружить в любую минуту. Рамос и Хоукинс отправились на поиски убежища и вернулись через несколько часов.
"Вы перебрали время", - бросил Лери.
"Эй, парень, мы сделали все, что смогли, - ответил Рамос. – Как он?"
"Не очень. Он дрожит, и я думаю, у него лихорадка. Чем быстрее мы укроемся, тем лучше".
"Тогда ты счастливчик. Мы нашли идеальный маленький коттедж недалеко отсюда", - сказал Хоукинс.
Лери с тревогой обследовал найденное убежище – маленький сырой темный подвал. "Великолепно. Ты молодец, Хоукинс".
"Спасибо. Меня немного расстроило отсутствие сада, но вид замечательный", - саркастически ответил тот.
"Куда его положить?" – спросил Рамос, прислоняя Куррана к двери.
"Секунду", - сказал Лери. Он нашел несколько старых одеял в углу, вынес наружу и вытрусил, после чего соорудил из них кровать. "Ок, сади его сюда".
Опустилась ночь.
SEALS разожгли небольшой огонь, достаточный только для того, чтобы осветить их убежище. Больший мог бы выдать их дымом. Лери дал Куррану немного воды, лейтенант лежал, теряя и приходя в сознание. Остальные устроили совещание.
"Слушайте, мы не можем оставаться здесь – здесь небезопасно", - сказал Хоукинс.
"А я говорю вам, что его нельзя двигать. У меня нет лекарств, а у него лихорадка, с которой я ничего не могу поделать!"
"В таком случае не имеет значения, что мы понесем его".
"Проклятье, Хоукинс, он остается неподвижным!"
"Ну и что тогда ты предлагаешь делать? Оставаться здесь, пока нас не найдут и не подстрелят, как собак? Или постараться добраться туда, где мы можем связаться с кем-то, что вытащит нас к черту отсюда".
"Мы не можем идти", - Лери был непреклонен.
"Кто здесь командует?" – спросил Хоукинс.
"Лейтенант Курран. Он еще не умер".
"Ой, перестань, Лери. Он вне игры. Значит, командую я. И я говорю двигаться".
Лери отступил, побежденный. "Ну, а ты что думаешь, Рамос?"
Рамос, который сохранял молчание во время этой стычки, не хотел встрявать. "Нууу, как сказал Хоукинс, я полагаю, командование теперь возлагается на него".
"Найти мальчика".
Трое мужчин подпрыгнули, когда новый голос вступил в разговор. Они повернулись и увидели, что Курран пытается сесть. Хоукинс бросился к нему.
"Эй, эй, полегче, босс. Что ты сказал?"
"Найти мальчика, - прохрипел Курран. – Али. Связной Амаля. Он сможет передать о нас. Вы просто найдите его". Потом он опять упал на постель и отключился.
Лери посмотрел на Хоукинса. "Ну, непохоже, чтобы он был вне игры".
"Как по мне, звучит как приказ", - добавил Рамос.
"Ок, - вздохнул Хоукинс. – Рамос, ты со мной. Лери, оставайся здесь и присматривай за ним".
Рассвет наступил вместе с возвращением двух котиков. С пустыми руками.
"Вы не нашли его?" – спросил Лери.
"Эй, дай нам передохнуть. Это большой город", - отрезал Хоукинс.
"Ок. Прости. Просто дело в том, что он не очень хорош".
Лери показал на Куррана. Хоукинс повернулся к раненному. Лери был прав. Он выглядел плохо. Все его тело тряслось, он был покрыт потом, его голова моталась со стороны в сторону в попытках спастись от преследующего во сне кошмара. Когда Хоукинс положил руку ему на голову, то почувствовал, как жар опалил кожу.
"Ты не можешь сделать что-нибудь?" – спросил он.
Лери тряхнул головой. "Мне выдали аптечку с лекарствами только для оказания первой помощи. Не для такого случая. Лихорадка приходит и уходит. Все, что я могу сделать – это промывать раны, держать его в тепле и поить его. И молиться, чтобы мы поскорее отсюда выбрались".
Двое остальных хорошо знали, что он чувствует. Они уже потеряли двух хороших друзей в этой миссии, и Билли Грехем умер не так давно. Они не могут потерять кого-то еще.
Рамос прервал молчание. "Мы раздобыли немного местной одежды. Я отправлюсь искать мальчика сегодня днем ". Он подошел к тюку с одеждой, который они принесли с собой, и начал рыться в нем.
"Что?! - воскликнул Лери. – Рамос, ты не можешь. Я знаю, ты хорошо говоришь по-арабски, но что, если кто-нибудь опознает твой акцент или что-то в этом роде?"
"Будем надеяться, что нет, - ответил Хоукинс. – У тебя есть лучшая идея?"
"Даже если я не найду мальчика, то могу, по крайней мере, попытаться найти немного еды и воды, правильно?", - сказал Рамос.
Лери посмотрел на него, потом протянул руку и пожал его ладонь. "Удачи, парень".
Рамос кивнул и ушел.
Прошел день. Курран просыпался несколько раз, иногда осознавая реальность, иногда нет. Когда он проснулся в очередной раз, сидящий рядом Хоукинс заметил трепетание век.
"Хэй. Привет, cake eater".
Курран попытался улыбнуться: "Сам такой".
"Как ты?"
"Бывало и лучше, - он осмотрелся вокруг. – Где Рамос?"
"Его черед идти за пивом".
"Я серьезно".
Хоукинс вздохнул. "Он пошел искать мальчика. Он единственный, кто может делать это днем". "Мы надеемся", - добавил Хоукинс про себя.
"Слушай, Хоукинс, если не найдете мальчика, забудьте обо мне. Выбирайтесь отсюда. Вытаскивай их отсюда".
"Ну, босс, не уверен, что они разрешат мне бросить тебя".
"Прикажи. Скажи им, что это я сказал".
"Я скажу тебе правду, босс. Я не уверен, что позволю себе оставить тебя".
"Проклятье, Хоукинс!" – он зашипел от внезапной боли в животе. Передохнув, продолжил: "Хоть раз перестань думать о самом себе. Сделай это для меня. Вытащи их отсюда". Его слова затихли, когда он опять потерял сознание.
Хоукинс остался сидеть рядом и размышлять о только что сказанном. Он думал о себе? Будет он чувствовать вину, если оставит Куррана умирать здесь? Они были командой, все они, хотя Хоукинс знал, что иногда действует как одиночка. Может ли он заставить себя оставить человека позади?
Стемнело. И с темнотой вернулся Рамос.
"Рамос? Ты в окей?" – прошептал Лери, когда увидел его силуэт в дверном проеме.
"Лучше чем окей. Смотрите, что я нашел", - и он отступил, пропуская еще один силуэт. Это был Али.
"Что случилось?" – спросил Хоукинс.
"Я нашел его сразу после полудня. Мы вернулись в его лагерь и по радио запросили помощь. Они заберут нас перед самым рассветом, Али покажет, где, - сказал Рамос. – Не волнуйтесь. Парень сказал, что с тех пор как мы взорвали школу, место боев переместилось, и здесь никто не побеспокоит нас".
У Лери вырвалось тихое ура. "Мы уберемся отсюда! Мы вернемся домой!"
Хоукинс повернулся к Куррану, который продолжал спать. "Ты слышал, босс? Мы едем домой. Все мы".


Другой путь выхода

Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: What if the submarine had not come back for them?
Categories: Navy SEALs
Characters: Dale Hawkins, Lt. James Curran, Ramos, Rick Leary
Genres: Action, Adventure, Angst/Drama

После того, как улегся всплеск адреналина, они тихо дрейфовали на волнах, пока Рамос не озвучил то, о чем думали все трое.
"Они не вернутся. Если бы хотели, то уже были здесь".
Рамос озабоченно посмотрел в уставшие после боя лица. Спасательный жилет удерживал Куррана наплаву, руки широко разведены, глаза явственно показывали, что этот человек не с ними, его сознание продолжает скользить между этим миром и другим, вызванным наркотиком. На мальчишеском лице лежали глубокие складки, которых не было до начала миссии. Рамос сглотнул. Курран был больше чем просто лейтенантом, больше, чем просто лидером... Он также был другом, и он хотел выбраться и стереть эти складки боли. Его внимание вернулось к остальным, пока Курран не сфокусировался на нем и не увидел беспокойство, явственно написанное на его лице. Хоукинс легко будоражил воду, оправдывая данное ему Курраном прозвище "полурыба", а Лери был неподвижен, его дыхание с течением времени становилось все тяжелее. Рамос подумал, что на медика особенно давит состояние Куррана. Он знал, что Курран ранен тяжело... и знал, что они ждут, что Лери сотворит чудо. Рамос пошевелил ногами в воде. На нем были нем были ласты... как и на Хоукинсе и Лери. Но никто из них не мог оставаться здесь вечно. Он заговорил снова, надеясь получить ответ.
"Ну, что будем делать?"
Лери бросил на Рамоса и Хоукинса могильный взгляд, потом посмотрел на лидера.
"Что бы мы ни решили, лучше всего выбраться на сушу. Куррану нужно перевязать раны... и он не может позволить себе простудиться".
Хоукинс бросил косой взгляд и заметил, что наполненные болью глаза лейтенанта начинают осознавать действительность, действие морфия проходило. Его внимание вернулось к Лери, который продолжал, слегка улыбаясь вопреки страху в голосе.
"Во всяком случае, не знаю как насчет вас, но я не собираюсь стать завтраком акул".
"Не думаю, что здесь есть акулы..."
"Да? С таким количеством крови в воде, я почувствую себя более безопасно на береге".
Ласты облегчили возвращение назад, но Курран был мертвым весом, когда они полувынесли-полувытащили его тело на берег. Они положили его на островок жесткой травы, морщась в ответ на его стон протеста, когда он безуспешно попытался подняться, игнорируя боль, что пронзила его бок и ногу. Он помогал как мог, когда Лери и Хоукинс стаскивали пропитанную водой одежду с его тела, чтобы высушить ее на теплом утреннем солнце. Вскоре появился Рамос и положил рядом с раненным лидером тюк с одеждой.
"Позаимствовал немного местной одежды. Еще час – и мы сваримся от жары".
Он кивнул на темную униформу из неопрена, которая была незаменима во время ночной миссии в Бейруте, но полностью непрактична под жарким ближневосточным солнцем. Как только Лери сменил повязки, он принялся помогать одевать Куррана. Даже без фактора ранения и потери крови Курран был самым уязвимым в их группе – его белокурые волосы и светлая кожа были не предназначены для такого климата. Уже сейчас Рамос мог видеть бисеринки пота над бледными, полными губами... а солнце только начало подниматься.
Хоукинс завернулся в плохо сидящую одежду, уселся в стороне от остальных и уставился на прекрасную голубизну Средиземного моря. С выведенным из строя Курраном он становился лидером отряда. Теперь на нем лежала ответственность за то, чтобы вывести их отсюда, но, сколько он ни думал, перед ним было только два пути.
Первый: они могут вернуться в Бейрут и попытаться найти мальчика, который был их проводником до здания школы, в котором хранили ракеты. У Али могла быть связь и, возможно, хотя очень сомнительно, он мог бы передать послание американцам. Но найти мальчика в руинах такого большого города было подобно поиску иголки в стоге сена. Он обернулся назад и бросил взгляд на город, в котором оставалась жизнь. Хоукинс заметил движение женщин и детей, выживших в руинах и занимающихся дневной рутиной по нахождению еды и воды. Он не мог понять, почему они остаются в Бейруте. Однако он был уверен, что затишье – он не мог подобрать лучшего слова – закончится с наступлением темноты.
Он вернулся к своим размышлениям и подумал о втором варианте, который представлял собой два варианта в одном...
Они могли пойти вдоль побережья на юг к Израилю или на север в Сирию. И то, и другое было опасно, потому что Ливан представлял собой котел, кипящий гневом и обидами от старых и новых ран. Фактически, на всем Ближнем Востоке периодически вспыхивали локальные стычки и спорадические бои. По крайней мере, сейчас стабилизировалась обстановка на Западном Берегу и в Секторе Газа, где был израильско-палестинский конфликт, но Хоукинс все равно не мог решиться на почти 70-мильное путешествие в любом направлении вдоль побережья страны, разрываемой войной.
Он вздохнул. Что выбрать? Вздохнув еще раз, он понял, что Вариант 1 невозможен. Они никогда не найдут мальчика, а если останутся здесь до темноты, то их быстро убьют. Им нужно двигаться, чтобы за световой день как можно дальше уйти от Бейрута, пока ночь не упала на город. Хоукинс полез в карман и достал монету.
"Орел – Израиль, решка – Сирия". Он подбросил монету в воздух, но она упала на землю забытой, когда его внимание привлек мягкий, полый боли голос.
"Кипр".
Хоукинс вскочил на ноги, бросился к Куррану и упал возле него.
"Эй, cake-eater. Как ты?"
"Просто... замечательно".
Хоукинс обменялся понимающим взглядом с Лери, прочитав беспокойство на лице медика. Он протянул руки, не давая Куррану встать, и был рад, когда тот упал назад без особой борьбы. Хоукинс отбросил локон выгоревших на солнце белокурых волос с покрытого потом лба и вздрогнул, когда Курран схватил его запястье, привлекая внимание.
"Кипр".
Хоукинс посмотрел на Средиземное море, потом снова на лейтенанта.
"Почему? Туда, должно быть... с сотню миль по открытому морю".
"Ты думаешь... у меня не было плана на... Иисусе..." Курран зажмурился, когда его захлестнула волна боли. Он снова открыл стеклянные от остатков морфия глаза и продолжил, пока боль отпустила. "... все случаи?"
Хоукинс почувствовал, что его щеки горят. Курран был более чем дотошным, когда планировал. Он должен был знать, что этот человек продумает запасной план на тот случай, если они к рассвету не успеют выполнить задание, но затем его смущение сменилось растерянностью... а потом злостью.
"И когда ты планировал рассказать остальным об этом?"
У Куррана были все основания почувствовать себя виноватым. Он *должен* был рассказать всем что делать до того, как они покинули вертолет. И в первую очередь он должен был сказать Хоукинсу, но он признавал, что когда дело касалось Хоукинса, он не мог думать здраво. Он продолжал злиться на второго по званию офицера. Билли Грехем был его другом... и он обвинял Хоукинса в его смерти. Сейчас он мало что мог сделать, чтобы исправить эту ошибку, кроме как указать им правильное направление. Курран заметил, что Рамос придвинулся ближе, чтобы можно было слышать, хотя темные глаза продолжали осматривать периметр в поисках опасности.
"Нам нужна лодка..."
"Черт, если бы я знал это раньше, то не взрывал бы ту..."
"Уймись, Хоукинс". Курран поморщился, когда боль пронзила бедро и живот. Он продолжил еще тише. "Это ничему не поможет".
Курран опять стал пытаться подняться и, наконец, с небольшой помощью Лери смог сесть, оперевшись на медика.
"У британцев военная... база на Кипре. Им должны... были сообщить, если мы... не эвакуируемся. Наши люди... попросят... их... присматривать".
"Итак, нам нужно украсть лодку и плыть на северо-запад сто миль по Средиземному морю к Кипру, где британцы могут – а могут и нет – высматривать нас". Хоукинс позволил словам повиснуть в воздухе, потом набрал полную грудь воздуха. "Хорошая идея".
Он протянул руку и положил ее на плечо Куррана, видя облегчение в этих мягких зеленых глазах. С дьявольской улыбкой Хоукинс дал пять Лери и кивнул Рамосу.
"В миле по берегу есть порт. Там должны быть одна или две лодки. Ты и Лери оставайтесь. Мы с Рамосом пойдем и добудем транспорт".
Курран подождал, когда они будут вне зоны слышимости, и спросил Лери:
"Как... плохо?"
"Плохо".
"Так плохо... как я чувствую?"
"Хуже. Ты еще под действием морфия. Через полчаса ты будешь кричать в агонии".
Курран кивнул головой, хорошо осознавая свое состояние, но, тем не менее, нуждаясь в подтверждении.
"Хоукинс должен был... оставить меня. Я приказал ему..."
"Он не единственный с проблемами со слухом. Никто из нас не оставил бы тебя".
"Ну... возможно... нет особой... разницы..." Курран глубоко вдохнул и прерывисто выдохнул. "Я не выберусь".
"Выберешься. Мы не для того тащили твою задницу всю дорогу сюда, чтобы ты сдался".
Курран хрипло засмеялся и пожал руку Лери. Его хватка усилилась, когда очередная волна боли накатила на него, и потом его поглотило благословенное забвение.
Земля, казалось, качалась под ним, когда он возвращался в сознание сквозь туман боли и морфия. Он мог слышать мягкие удары волн о дерево, мог чувствовать соленый воздух. Когда он открыл глаза, то увидел над собой ярко-голубое небо, окружающее грязно-белый холст паруса. Кусок ткани, привязанный к мачте, прикрывал верхнюю половину его тела, давая некоторую защиту от палящего солнца, и сильный бриз надувал его.
"Добро пожаловать в землю живых".
"Где..." прохрипел Курран, удивленный скрежетом своего голоса, когда он постарался заговорить. Его горло напоминало наждачную бумагу, грубое и жесткое, язык распух от жажды. Курран почувствовал облегчение, когда мокрая тряпка легла на его потрескавшиеся губы.
"Мы где-то в 10 милях от берега, двигается точно на северо-восток. Скоро мы войдем в нейтральные воды... но кто знает".
Курран вздрогнул, когда Лери поднял его рубашку и проверил повязки, которые наложил ранее. Медик поджал губы. Курран продолжал терять кровь и, если они не доставят его в госпиталь в ближайшее время, его шансы выжить будут призрачными. Пуля, которая прошла сквозь его правую ногу, причинила минимальные повреждения, но даже ее одной было достаточно, чтобы убить его, если их не спасут. Лери вздохнул, зная, что все могло быть намного хуже. Пара сантиметров в любую сторону – и она затронула бы артерию. Курран истек бы кровью за минуту. Даже ранение в живот было удачным... если можно говорить об удаче относительно огнестрельной раны. Пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев важные органы, но, опять-таки, продолжающееся кровотечение угрожало жизни лейтенанта.
Хоукинс проскользнул к ним и сел возле раненного, оставив Рамоса править лодкой самому. Он говорил с Лери час назад и знал, что у Куррана мало шансов пережить ночь. Он кивнул уставшему медику, прося столько уединения, сколько они могут получить на такой маленькой лодке. Лери отправился помочь Рамосу.
Даже в ярком солнечном свете зрачки Куррана были расширены, нежно-зеленая радужка образовывала корону вокруг черного зрачка. Хоукинс прижал мокрую тряпку к сухому рту и смотрел, как полные губы приоткрылись, а глаза закрылись, и понадеялся, что Курран снова провалился в сон. Он долго смотрел в лицо лейтенанта, навеки запечатлевая его в памяти, зная, что, возможно, в последний раз видит его живым. Его мысли вернулись к самому началу...
"Ты... должен был... оставить меня. Приказал тебе..."
"Я не мог. Я не мог оставить тебя. Ты не просто лидер отряда – ты мой друг. Я..." Хоукинс наклонил голову, безуспешно пытаясь найти слова. В последние несколько часов у него было достаточно времени, чтобы подумать, и он знал, что у него больше может не быть возможности сказать это Куррану. Он почувствовал, что слезы жгут его глаза. "Я сожалею о Грехеме. Я виновал... мне так жаль".
Он едва ли осознал, что Курран поднял руку и погладил его по щеке. Потемневшие от горя глаза встретились с его собственными, и проблеск надежды осветил лицо Хоукинса, когда он увидел кривую улыбку, приподнявшую уголки губ Куррана. Он открыл рот сказать что-нибудь, но застыл, поднял голову и стал прислушиваться. Потом быстро повернулся к носу лодки и резко встал. Лодка накренилась.
"Хэй, что за черт?.."
"Заткнись". Хоукинс заметил, что глаза Лери и Рамоса расширились от осознания: отдаленный шум достиг их ушей. Он начал махать руками. "Да. Иди к мамочке, бэби".
Мгновением позже вертолет кружил у них над головой, его хвост украшали голубые, красные и белые цвета Королевских Воздушных Сил Великобритании. Пока он снижался, один из пилотов прыгнул в море. Быстро выплыв на поверхность, человек в считанные минуты добрался до маленькой лодки. Пилот не стал подниматься в лодку, опасаясь, что она не выдержит дополнительного веса - она была намного меньше шлюпки и не предназначена для морских путешествий. И так была вероятность, что суденышко перевернется из-за поднятой лопастями бури, потому вертолет держался на дистанции.
"Кто-то хочет подняться? Если да, то экипаж подан".
Пилот осознал ситуацию на борту и выстроил в уме план эвакуации. Они быстро решили, что Рамос поднимется с пилотом. Лери и Хоукинс только смотрели, как опустилась лебедка с люлькой, а затем Рамос с пилотом были подняты из моря. Прошло несколько минут, прежде чем с вертолета снова показалась лебедка и пилот. Лери и Хоукинс подождали, пока пилот доставит им люльку, и помогли ему поместить туда Куррана, надежно привязав раненого. Они ухватились за борта лодки, пока пилот поднимал люльку в вертолет, а потом лебедка медленно спустилась в третий раз. Наконец, Хоукинс вздохнул с облегчением, когда руки втянули его в люлюку.
Менее чем через минуту Хоукинс был в вертолете в безопасности. Он смотрел, как маленькая лодка превращается в точку, пока вертолет уносил их вдаль, потом посмотрел вниз на деятельность у своих ног. Лери и двое британских пилотов занимались Курраном. Он видел, как они устанавливают капельницу, и знал, что вливание любой жидкости поможет лейтенанту, но желал, чтобы это кровь капала в вену раненного.
Люди, окружавшие лейтенанта, расступились на мгновение, и глаза Хоукинса расширились, когда они были затянуты в зеленую глубину. Слабая улыбка мелькнула в них перед тем, как они закрылись в успокоительном сне... и Хоукинс не мог сдержать ответную улыбку, расплывшуюся на его лице, когда все страхи, вина и напряжение последних недель исчезли с этой единственной прощающей улыбкой.

запись создана: 14.07.2011 в 10:05

---

OPERATION: RUNAWAY / ОПЕРАЦИЯ «ПОБЕГ»

рассказ к OPERATION: RUNAWAY

Скорее всего, эту запись не следуеть открывать. Ну да пусть. Это очень тяжелый рассказ, не для слабонервных. Без шуток, предупреждение говорит само за себя. Но когда я читала его в первый раз, то последние страницы видела сквозь слезы, а на последних строчках рыдала вовсю.
По поводу фильма, к которому он был написан… Это сериал 1978 года, главный герой которого – психиатр, ищущий сбежавших из дома детей. Марк Джонсон, герой нижеприведенного рассказа – его приемный сын, который также в свое время был беглецом. Я смотрела только серию-пилот, в которой Марк уже закончил школу и готовился поступать в колледж на морского биолога. В рассказе много взято с истории героини пилотной серии – хотя, конечно в фильме нет и десятой доли ужасающих и реалистичных подробностей. В общем, инфа о фильме здесь.
Что касается фото, то первое – это кадр из фильма, а второе – из анонса сериала в американском журнале.

Дом к Рождеству

Автор: Tarlan
Оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: Mark was working the streets when McKay first found him.
Categories: TV and Films > Runaways, The
Characters: David McKay, Mark Johnson, Mark/OMC
Genres: Angst/Drama
Warnings: Profanity, Violence, Slash, Het/smut, Rape/Non-con, Squick - Other

Предупреждение: этот рассказ содержит сцены физического и сексуального насилия в отношении детей, но это необходимая часть истории.

Этой ночью было холодно, октябрьский ветер дул с Тихого океана и пробирался под тонкую футболку, которая была на нем надета. Марк обхватил себя руками и крепко сжал. Он потопал обутыми в кроссовки ногами, пока его глаза скользили вверх и вниз по улице, на которой он выставлял себя этой ночью. Если повезет, его скоро снимет клиент, и тогда он сможет согреться в комнате отеля. Черт, даже заднее сиденье автомобиля будет лучше, чем ничего.
Он хотел накинуть куртку, но его сутенер ударил его, когда прошлой ночью увидел его закутанного. Хотя он был прав. Как кто-то сможет рассмотреть достоинства, если они будут скрыты под слоями одежды?
Он поднял руку и отбросил назад локон золотых волос, которые упали ему на лоб, и постарался, чтобы его зубы не стучали, когда он увидел медленно едущую машину. Она остановилась, водитель опустил стекло. Марк быстро подошел и наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с водителем.
«Ищешь что-то приятное?»
Мужчина осмотрел его и нахмурился, отметив, насколько юным выглядит Марк.
«Ты достаточно взрослый, чтобы быть здесь, паренек?»
«Достаточно».
«И что именно приятное?»
«Это ты скажи мне. Что ты ищешь?»
«Зависит от твоей цены».
«Двадцать за использование моей руки или головы, сорок, если ты хочешь, чтобы я взял тебя, и шестьдесят, если ты хочешь взять меня».
«А не много для сопливого мальчишки?»
«Соглашайся или проваливай».
Мужчина поджал губы, потом вздохнул. «Давай».
Марк улыбнулся и обошел машину. Он запрыгнул на пассажирское сиденье и протянул руки к теплому воздуху, который поднимался от печки. Машина тронулась, и Марк краем глаза посмотрел на мужчину, с которым согласился иметь секс – за деньги. Он выглядел неплохо, и Марку стало интересно, почему мужчина чувствует, что должен платить за это дело. Потом он вспомнил, что ему только 15 лет – но выглядел он еще моложе – и есть много мужчин, которых привлекала идея иметь секс с молоденьким мальчиком.
«Как тебя зовут?»
Мужчина заметил его любопытство, он время от времени отрывался от дороги и бросал на Марка взгляд. Мальчик выглядел приятным парнем, то есть не вызывал неприятных чувств и, казалось, искренне хотел поддержать разговор.
«Марк».
«Как давно ты работаешь на улице?»
«Достаточно давно».
«Почему?»
«Почему?»
«Да, почему? Почему ты не дома, выполняя школьное домашнее задание? Или играя в бейсбол с друзьями?»
«Слушай, если тебе не хочется, то останови машину и дай мне выйти. Следующий клиент подвалит достаточно быстро».
Мужчина затих, Марк мог видеть, что его напрягает присутствие Марка, и подумал, что, наверно, клиент передумал связываться с кем-то, кто выглядит настолько юным. Когда мужчина заговорил снова, это были не те слова, которые ожидал Марк. Он думал, что тот скажет, что ошибся, и Марк уже приготовился получить как минимум десять баксов за потраченное время.
«Ты слышал о другом мальчике, на пару лет моложе тебя, которого зовут Джейсон Харди?»
Марк криво усмехнулся. Действтиельно, значит, он не слишком юный, а слишком старый для этого парня. Марк последовал инструкциям, вбитых в него сутенером на случай, когда кто-то спросит о мальчике помоложе.
«Нет. Тебя интересуют маленькие мальчики? Тогда поищи в Гнезде».
«Гнездо?»
«Место, в котором растят птенцов».
«А почему ты не там? Ты же еще ребенок тоже».
«Мне пятнадцать. Слишком много для Гнезда».
Марк прикусил губу, осознавая, что выдал мужчине свой настоящий возраст, но он был немного раздосадован тем фактом, что станет слишком старым, прежде чем достигнет совершеннолетнего возраста, принятого в этом штате. Марк нахмурился, когда мужчина протянул его фото улыбающегося юного мальчика. Ребенок выглядел лет на 10-11, и Марк подумал, что узнает в нем одного из новичков, приведенных в Гнездо этим вечером после того, как его сутенер заметил его выходящим из автобуса на остановке. Он вздрогнул от мысли, что мужчина хочет такого юного мальчика. Внезапно Марк рассмотрел фон за спиной ребенка на фотографии. Фото было сделано не на улице перевозбужденным клиентом. Оно выглядело как один из семейных портретов, какие делают заботливые родители.
«Кто ты? Коп? Останови машину». Мужчина продолжал ехать. «Куда мы едем?»
«В полицейский участок».
«Что?»
«Я был копом раньше, и моя работа – ловить беглецов».
«Останови машину». Марк схватился за дверную ручку и принялся дергать ее, но она не поддавалась.
«Подожди, дитя, просто выслушай меня. Если дома с тобой плохо обращаются, то позволь социальным службам помочь тебе. Есть лучшие возможности, чем жить на улице и продавать себя каждому, кто может заплатить пару баксов».
«Иди сюда, сделай это. По крайней мере, когда они трахают меня здесь, то платят».
Губы мужчины сжались. Марк был слишком охвачен собственными страхами чтобы беспокоиться, была эта злость направлена на него или на тех, кто использовал его вместо того, чтобы защищать. Он со всей силы навалился на дверь со своей стороны, а потом быстро опустил стекло. Водитель резко наклонился и ухватился за пояс джинсов Марка, который старался вылезть в открытое окно.
Они оба тяжело дышали, Марк висел из продолжающей мчаться машины, удерживаемый только рукой, вцепившейся в его штаны. Машина резко свернула на обочину, и мужчина втащил Марка в салон.
«Идиот. Полный идиот. Ты хочешь убить себя, выкидывая такие трюки?»
Марк продолжал бороться и выбросил руку, нацелившись ударить мужчину в скулу. Тот схватил обе руки Марка и сжал их железной хваткой. Тогда Марк бросился вперед, намереваясь укусить похитителя, но мужчина вовремя увернулся и прижал Марка лицом к водительскому сиденью. Мужчина всем своим весом навалился на Марка, лишая возможности двигаться.
«Я не вернусь назад в Тисдейл». Его крик был заглушен обивкой, и он продолжал извиваться, пытаясь вырваться.
«Успокойся. Успокойся».
Марка закричал, когда мужчина еще сильнее навалился на его спину. Он постарался освободить одну руку и замахнуться ею, но мужчина перехватил ее и скрутил за спиной Марка. Он прикусил крик, когда мышцы и кости взорвались болью от неестественного положения, но затем обмяк, подчинившись силе.
«Закончил бороться?»
Марк кивнул, сцепив зубы от боли. Он ахнул, когда мужчина освободил его, и сел прямо, потирая ноющие бицепсы. Он мог чувствовать, что его губы дрожат, мог чувствовать, что слезы заполнили его глаза и испугался, когда две из них покатились вниз по щекам.
«Я не хотел причинить тебе боль… но не мог позволить, чтобы ты причинил мне».
Марк прислонился к двери, стараясь быть как можно дальше от мужчины.
«Слушай. Меня зовут Дэвид Маккей, и родители Джейсона Харди наняли меня найти их сына. Как насчет сделки? Ты покажешь мне, где находится Гнездо, а я помогу тебе на йти другой дом, а не Тисдейл».
«Я же тебе сказал, что мне 15. Я не вчера родился. Единственное место, куда они могу послать меня еще – это колония несовершеннолетних, потому что я убегал уже слишком много раз».
«У Джейсона был глупый спор с отцом по поводу домашней работы. Это было два дня назад. Его родители любят его –»
«Да, конечно».
«- и они хотят, чтобы он вернулся домой. Возможно, как раз сейчас он напуган, боится того, что с ним случится –»
«Почему меня должно это волновать –»
«Я видел твое лицо, когда ты смотрел на фото. Это была не ревность, это было отвращение ко мне». Мужчина откинулся назад, его рука пробежала по темным курчавым волосам. «Помоги мне, Марк».
Марк прикусил губу. Если он даст адрес до того, как его сутенер проверит Маккея, тогда, скорее всего, его изобьют в переулке. Но если Маккей прав и у Джейсона Харди хорошие родители, то он может дать Джейсону то, чего никогда не имел сам – любящий дом. Он почувствовал горький привкус во рту, когда дал информацию, дарящую Джейсону Харди то, о чем Марк мог только мечтать.
«1412 South Drive. Они не посылают их работать в первую ночь».
Маккей выехал с обочины назад на дорогу. Однако он направился не в сторону указанного Марком адреса, что могло значить только одно – он все-таки хотел доставить его в полицейский участок. Марк знал, что бесполезно пытаться сбежать так скоро после предыдущей попытки, поэтому решил выждать. Через несколько минут они прибыли, и Маккей вышел. Марк отметил, как легко открывается дверь со стороны водителя. Он подождал, пока Маккей не окажется возле двери с его стороны, и перепрыгнул на водительское сидение. Его рука нажала ручку. Марк вывалился из машины и побежал. Он слышал, как Маккей закричал от неожиданности и беспомощности, мог слушать топот ног за собой, но Марк всегда был хорошим бегуном. Он быстро оторвался от мужчины и скрылся в переулке, после чего боковыми улицами направился к той части города, которую звал домом.
________________________________________

Марк зажал нижнюю губу между сильными зубами, наблюдая, как дюжина машин полиции и социальной службы осветила улицу, превратив ее в подобие дискотеки с мелькающими голубыми, красными и белыми огнями. Со своего места в ближайшем переулке он мог видеть, как Дэвид Маккей вошел в здание и через 15 минут вышел, неся на руках закутанного в одеяло мальчика. Лицо мальчика было прижато к его шее, но Марк знал, что это Джейсон Харди. Он прерывисто вздохнул, надеясь, что был прав, и они не использовали мальчика в первую ночь. Также он надеялся, что был прав, поверив экс-копу.
Марк отступил глубже в тень, когда Маккей остановился возле водительского места своей машины и осмотрелся вокруг перед тем, как нырнуть вовнутрь. Ему было интересно, не догадывался ли Маккей, что он пришел посмотреть на шоу, и не высматривал ли его. Однако Маккей уехал не оборачиваясь, и Марк задворками направился на свою улицу продолжать работать.
Менее чем через час он уже стоял на локтях и коленях, зарабатывая достаточно, чтобы обрадовать своего сутенера.
________________________________________

На следующий вечер по улицам пополз слух, что полиция нравов разорила Гнездо. Социальная служба забрала всех детей, а полиция арестовала взрослых – сутенеров и клиентов. Марк нахмурился, поняв, что его сутенер был среди них. Хотя Тревор вернулся назад через несколько часов, он был в бешенстве и намеревался перевернуть все вверх дном, чтобы найти человека, выдавшего их.
Марк знал, что Тревора мало заботят дети кроме тех денег, что он мог получить, продавая их незрелые тела извращенцам. Как только они вырастали из Гнезда, Тревор отправлял их зарабатывать на улицу. Тревор легко мог заменить этих детей, потому что каждый месяц в город прибывали дюжины беглецов, которых манила мишура Лос-Анджелеса.
Он запнулся, вспомнив свой первый день в LA и как он неуверенно вышел из автобуса, с глазами, расширившимися от изумления при виде моря лиц. Он сделал несколько шагов от остановки, прежде чем встретил Тревора, и с детской наивностью поверил в то, что тот предлагает ему ночлег и еду. Однако все имеет цену, и через два месяца он стал настоящим профессионалом в этом бизнесе. В самом деле, клиенты никогда не жаловались на него, многие из них даже искали его снова и снова.
Марк слегка поморщился, укрываясь от колючего ветра в дверном проеме. Холодный ветер удерживал большинство потенциальных клиентов дома. Прошлой ночью его клиент проявил немного чересчур энтузиазма, и его задница продолжала гореть от грубого вторжения. Он решил постараться убедить сегодняшних клиентов использовать его руку или рот, зная, что боль уйдет, если дать передохнуть.
Медленно подъехала машина, маленькие глаза водителя оценивающе высматривали тело как товар в магазине. Марк почувствовал эти глаза на себе, почувствовал, как они жадно ухватились за его хрупкую фигуру и белокурее волосы. Он послал мужчине приглашающую улыбку и подошел, когда человек кивком головы подозвал его.
Водитель опустил стекло, и Марк попробовал сдержать отвращение при виде покрытого трупной кожей рябого лица с маленькими глазками, ястребиным носом и узкой прорезью рта. Темные волосы, зачесанные назад с помощью слишком большой дозы бриолина, падали на плечи. Марк начал свою речь.
«Ищешь что-то приятное?»
«Повернись».
Марк медленно повернулся и позволил мужчине визуально оценить себя.
«Сколько за эту хорошенькую задницу?»
«60. Или 40, если я буду делать».
«60?»
«Рука или рот будут стоить только 20. И я хорош во всем, что я делаю. Ты хорошо проведешь время».
«60». Мужчина поморщился, как будто взвешивал про себя, достоин ли Марк такой цены. Наконец, он решил. «Ок, садись».
Марк поморщился. А он хотел дать своей заднице перерыв. Он просто сожмет зубы, когда придет время, и перенесет боль как сможет. Его клиент припарковался возле неожиданно роскошного дома и повел Марка за собой вовнутрь. Охранники удивленно посмотрели на него, видимо, не ожидая увидеть столь юного проститута входящим в такое здание, но ничего не сказали. Марк последовал за мужчиной в лифт и прислонился к стене, пока они поднимались на девятый этаж. Он недоумевал. Обычно клиенты не могли удержать руки и трогали его при всяком удобном случае, чтобы еще больше возбудиться, но этот человек даже не удосужился посмотреть на него после того, как снял его.
Квартира состояла из нескольких небольших комнат, но они были обставлены с вызывающей роскошью, и Марк мог слышать смех из большого телевизора в углу главной комнаты. Мужчина кивнул в том направлении и ушел, закрыв дверь квартиры за собой. Марк пошел туда, зная, что сейчас встретит своего настоящего клиента, и прилепил фальшивую улыбку на лицо.
Мужчина был очень грузным. Он развалился в углу винилового дивана, и остатки еды были разбросаны вокруг. Его поросячьи глазки оторвались от экрана телевизора, когда он заметил Марка. Его глаза расширились, жирные губы раздвинулись, и он облизал их.
«Сними это все».
Марк схватил свою футболку обоими руками и стащил ее через голову, после чего бросил белую тряпку на стоящий рядом столик. Он сбросил кроссовки и медленно расстегнул джинсы. Подняв глаза, он ожидал увидеть, что мужчина смотрит на него, но вместо этого тот расхохотался в ответ на какую-то шутку в телевизоре. Его глаза снова обратились на Марка, сузившись, когда он заметил, что тот перестал раздеваться. Марк понял намек и принялся снимать джинсы, потом переступил через них и отбросил в сторону. Он ничего не носил под джинсами и увидел, что, наконец, мужчина заинтересовался и одобрительно кивнув, пока его поросячьи глазки блуждали по его гениталиям и безволосой подростковой груди.
«Поиграй с собой».
Так вот он кто. Один из тех, кто возбуждался при виде того, как он мастурбирует, и потом получал свое удовольствие. Марк мысленно поблагодарил сам себя, что догадался смазать себя раньше, потому что эти люди, возбудившись, хватали его и слепо трахали, не заботясь о повреждениях или боли, что они могли причинить. Так что имело смысл дать себе немного экстра подготовки, и он позволил одной своей руке обвиться вокруг своего пока еще мягкого члена, в то время как пальцы другой начали медленно ласкать тело. Для него не составило труда вскоре отвердеть, и он мягко застонал, почувствовав, как первые признаки наступающего оргазма бегут по его нервам. Телевизор был забыт, мужчина жадно пялился на Марка, толстый язык облизывал жирные губы, пока он получал свое удовольствие.
«Медленно вниз».
Марк наклонился, его рука отпустил член, но оставалась поблизости чувствительной головки. Остальные пальцы продолжали работать, глубоко проникая в задний проход, раскрывая его. С большим усилием мужчина поднялся с дивана и сбросил белые трусы. Марк не видел пениса мужчины под складками жира, но его жирные пальцы нашли его и принялись работать одновременно с рукой Марка. Внезапно мужчина бросился вперед и развернул Марка. Он навалил его на столик, жирные пальцы вонзились в его задний проход, раздвигая его. Марк закричал, когда толстый член вошел в него одним резким движением, но его рыдания перехватились в горле, когда мужчина принялся двигаться в нем до тех пор, пока не застыл перед тем, как бурно кончить. Он почувствовал, как теплое семя мужчины пролилось в него, и крепко зажмурился, когда толстый язык облизал его шею и мужчина хрюкнул в его ухо как свинья. Клиент обрушился на него, и Марк ахнул, когда вес на его спине придавил его гениталии к краю стола.
Когда мужчина отвалился от него, ему понадобилось несколько мгновений, чтобы взять свои чувства под контроль и напомнить себе, что это не всегда так, что иногда это приятно для обоих. Когда он встал и повернулся, мужчина снова развалился на диване и уставился в телевизор. Марк потянулся к своей одежде.
«Я сказал тебе одеваться?»
Он выпустил свою футболку и постарался улыбнуться.
«Меня сняли не на час».
«Не волнуйся». Мужчина играл своим обмякшим пенисом. «У меня есть достаточно, чтобы продержать тебя здесь всю ночь при необходимости. Когда я буду готов, ты отсосешь мне. А пока иди помойся и садись здесь, пока я не буду готов… и ноги раздвинь, чтобы я мог хорошо видеть все, что захочу».
Марк посмотрел на твердое сидение утилитарного стула и понял, что это будет очень длинная ночь. Но, по крайней мере, он был в тепле, если ничего более.
________________________________________

Прошло почти полчаса, прежде чем мужчина раздвинул свои ноги и подозвал Марка. Он опустился на колени перед диваном и наклонился к выглядывающему из жира члену. Сильная рука прижала вниз его голову, давая понять, что он хочет, и Марк погрузил лицо в вонючий пах клиента. Он облизал головку, язык прошелся по чувствительным нервным окончаниям, стараясь получить какую-то реакцию вялого члена, и был вознагражден, когда тот стал медленно отвердевать. Марк мог чувствовать горечь спермы мужчины и смазки, которую он использовал, чтобы трахнуть его, но под этим был и другой вкус, возможно, от него тоже.
Марк шире открыл свой рот и принялся сосать, стараясь не видеть и не слышать этого почти отвратительно выглядящего человека. Если он хорошо постарается, что сможет сбежать от этой реальности в мир, где он отсасывает у кого-то совершенно непохожего на этого урода, который купил его на вечер.
Внезапный грохот подбросил мужчину, его плоть дернулась. Марк сжал зубы от неожиданности, и мужчина закричал. Секундой позже он услышал нарастающей гул голосов, и затем его отбросили в сторону, когда три полицейских поставили жирного человека на ноги и сковали наручниками.
Руки Марка были заведены назад, и металл защелкнулся на его запястьях, прежде чем коп поднял его на ноги и развернул. Марк оказался лицом к лицу с одетым в гражданское детективом, который отшатнулся от шока и отвращения.
«Блять. Он же ребенок. Сколько тебе? 13? 14?» Гримаса сменилась ликованием, когда он повернулся к своему партнеру. «Похоже, мы поймали Жирного Гарри на чем-то большем, чем отмывание денег. Добавь статью об изнасиловании в список обвинений».
________________________________________

В полицейском участке было тепло, и Марк плюхнулся на сидение, куда его толкнул детектив Рейнольдс. Жирный Гари в наручниках был неподалеку, и детектив Рейнольдс сидел рядом с ним за столом и печатал на машинке рапорт. Время от времени он косился на Марка, и тот не мог сделать ничего кроме как продолжать отрицать, что он несовершеннолетний. Он дал детективу Мэтьюсу фальшивое имя и детали, которыми Тревор снабдил его на такой случай, но Мэтьюс только вздохнул и продолжал настаивать на правде.
Женщина-офицер подошла к столу и улыбнулась Марку, ее голова медленно – и знающе – кивнула, когда она передала Мэтьюсу папку с бумагами. У Марка были плохие предчувствия насчет всего этого, и он облизал внезапно пересохшие губы, когда брови Мэтьюса поднялись.
«Марк Джонсон. Возраст 15. Штат Алабама. Пропал в августе». Он обернулся через плечо и помахал бумагами. «Эй, Рейнольдс. Есть статья изнасилования».
«Он ебаный проститут. Я не знал, что он ребенок –»
«Ты говорил то же о тринадцатилетнем, с которым мы схватили тебя шесть месяцев назад».
«Мэтьюс». Чернокожий офицер повернулся туда, где на фоне работающих служащих участка стоял офицер в униформе. «Полицейский хирург прибыл».
«Это к тебе, сынок».
Детектив поднялся на ноги и потащил за собой Марка. Он крепко держал Марка за руку, пока вел его через ряды столов, за которыми сидели офицеры, потом вверх по лестнице в маленький медкабинет. Там мужчина вытаскивал из чемодана различные инструменты, его лицо было серьезным, когда он повернулся к Марку.
«Сколько ему?»
«Под шестнадцать».
«Тогда ты сам знаешь. Для обследования мне нужно присутствие законного опекуна».
«Законный опекун в Алабаме».
«Тогда мне нужен кто-то, уполномоченный судом как временный опекун, на случай, если ему нужна срочная медицинская помощь».
Рейнольдс раздраженно вздохнул, подошел к двери и подозвал одного из проходивших мимо офицеров.
«Ди Гуэра, нужна сиделка, пока я позвоню».
Через 15 минут дверь снова открылась, и вошел Рейнольдс в сопровождении другого мужчины. Марк почувствовал, что его сердце упало в живот, когда он узнал человека, от которого сбежал днем раньше. Выражение лица мужчины говорило, что он узнал его тоже.
«Я доктор Дэвид Маккей, детский психолог». Он предъявил документ. «Судья Уильямс назначил меня временным опекуном Марка Джонсона».
Полицейский хирург глянул на документ и улыбнулся. «Тогда начнем». Он указал офицеру снять наручники с пациента. Как только Марка освободили, хирург повернул его. «Ок, сынок. Сними всю свою одежду и положи на эту клеенку».
Марк тяжело уставился на смотрящих на него людей. Он привык раздеваться перед другими, но не для того, чтобы его рассматривали в такой стерильной обстановке, по крайней мере, на протяжении многих лет. Это напомнило ему обезличенный медосмотр в детском доме.
«Нет».
Маккей выступил вперед. «У тебя нет выбора, Марк. Но я обещаю, что не позволю никому из присутствующих воспользоваться тобой». Маккей обернулся. «Фактически, я не верю, что присутствие офицера Ди Гуэра необходимо».
Ди Гуэра кивнул и вышел.
Марк, нервничая, прикусил нижнюю губу, потом понял, насколько по-детски ведет себя и кивнул. Рейнольдс отошел в угол и отвел глаза, хотя Марк подозревал, что он продолжает следить за происходящим. Полицейский хирург отвернулся к вытащенным из кейса инструментам, некоторые из которых были такими странными на вид, что Марк даже представить не мог, для чего их можно использовать. Смирившись с судьбой, он снял футболку и бросил на клеенку. Потом сбросил кроссовки и стащил джинсы. Впервые за несколько месяцев он стоял раздетым перед мужчиной и чувствовал себя крайне уязвимым. Его руки упали, прикрывая гениталии. Глаза Марка блуждали по комнате, стараясь не встречаться с рассматривающими его мужчинами.
«Нужно, чтобы ты поднялся на кушетку: колени и предплечья на кушетке, голова на предплечьях». Он сделал, как сказали. «Раздвинь ноги шире. Хорошо. Вот так».
После двух месяцев, проведенных в различных вариациях этой позы, Марк нашел, что может отключиться от происходящего, но он вздрогнул, когда почувствовал пробующий палец возле своей истерзанной мышцы. Он сжал зубы, когда почувствовал, что в него ввели холодный металлический предмет, глаза зажмурились от жгучей боли, когда хирург сделал что-то, чтобы инструмент открыл его шире. Он бросил косой взгляд и увидел лежащие на подносе длинные инструменты, похожие на большие хлопковые коробочки. Хирург выбрал один из них. Марк почувствовал, как он поцарапал его внутри, после чего увидел, как инструмент поместили в пластиковый пакет и запаяли. Один из них был очень сильно окровавлен, и Марк слышал, как доктор что-то бормочет над ним.
Марк вздрогнул, когда хирург положил теплую руку ему на плечо.
«Нужно чтобы ты повернулся и сел на край кушетки».
Марк повернулся, хирург взял его мягкий пенис и ввел в маленькое отверстие уменьшенную копию инструмента. Это было больно, и он почувствовал облегчение, когда испытание закончилось.
«Ок. Ты молодец, Марк. Еще один мазок». Хирург отвернулся. «Я надеюсь, вы не давали ему ничего есть или пить после нападения?» Похоже, ответ Рейнольдса удовлетворил хирурга, и он повернулся назад к Марку. «Нужно, чтобы ты широко открыл рот».
Потребовалось много усилий, чтобы его не вырвало, когда тампон для мазка ввели в его горло, хотя он думал, что за прошедшие месяцы научился сдерживать свои рвотные рефлексы. Но этот инструмент был таким непохожим на толстую тупую головку пениса.
«Последнее. Я обещаю, потом ты сможешь одеться. Мне нужно, чтобы ты встал, раздвинул ноги и отставил руки от тела».
Марк сделал все сказанное и почувствовал, как краска смущения окрашивает его лицо, когда хирург принялся ощупывать каждый дюйм его тела. Он почувствовал сильные пальцы на своих яйцах и кашлянул по просьбе хирурга. Маккей положил руку ему на плечо и поддержал, когда все закончилось. Хирург и Маккей отошли в сторону для быстрого разговора, пока Марк одевался. Потом Маккей вернулся и дружески улыбнулся.
«Ок, Марк. Теперь все. Мне нужно отвезти тебя в больницу, и потом мы найдет тебе кровать и все нужное, чтобы поспать».
«Зачем мне нужно в больницу?»
«У тебя несколько разрывов. Ничего слишком серьезного, и в основном снаружи… но необходим курс антибиотиков».
________________________________________

Марк проснулся в удобной теплой кровати, солнечный свет лился сквозь жалюзи, которые не были пожелтевшими от старости. Постельное белье пахло чистотой и свежестью, и накрахмаленная ткань царапала обнаженное тело. Он проигнорировал пижаму, лежащую в изножье кровати, предпочитая спать голым, ненавидя, когда одежда запутывалась на нем во время сна. Он всегда спал беспокойно.
Он потянулся и поморщился, когда перетружденные мышцы запротестовали против движения. Ягодицы тупо болели, напоминая ему об уколах, полученных прошлой ночью. Когда Маккей упомянул курс антибиотиков, он подумал, что тот имеет в виду таблетки, но вместо этого ему сделали ряд инъекций, в том числе и от столбняка. Когда они закончили, он чувствовал себя игольницей.
Кто-то постучал в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения. Это был Маккей, и он дружелюбно улыбался.
«Ты пропустил завтрак, но ленч будет накрыт через 15 минут. Думаю, ты можешь пойти и поесть что-то приличное». Маккей бросил на кровать ворох одежды. «Надень это, пока мы не купим тебе новую одежду».
«У меня есть одежда… в моей комнате. Мне не нужны подачки от тебя или кого-то еще». Марк ощетинился, надеясь втолковать Маккею, что он может позаботиться о себе сам и не нуждается ни в чьей помощи или благотворительности.
«О…кей. Скажи мне адрес, и я пошлю кого-то принести все твои пожитки».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты не уйдешь отсюда –»
«Ты не можешь удержать меня здесь, я просто –»
«Просто сбежишь снова? Возможно. Но не пока я твой законный опекун. Тебе 15 лет. Еще ребенок. *Будь* ребенком, Марк. Веселись, читай книги, громко слушай музыку, ходи в кафе и играй в бейсбол с детьми твоего возраста». Маккей сел на край кровати. «Жизнь достойна жизни. И если у тебя ничего нет, то всегда остаются мечты».
«Просто так, да?»
Марк насмешливо фыркнул, пораженный, что кто-то в возрасте Маккея может верить, что в жизни есть что-то чудесное. Все, что он знал – это горе и проблемы. Его мать была подростком-самоубийцей, покончившей с собой, когда ее парень сказал, что не хочет иметь с ней ничего общего, даже когда она показала ему его сына. До шести лет его растила бабушка, а потом она умерла, и он остался один во всем мире.
С тех пор его жизнь была серией детских домов, приемных семей и летних лагерей. Приемные семьи были самым худшим, потому что они давали ему иллюзию жизни в настоящем доме, пока люди не решали, что не хотят его больше и выбрасывали, как надоевшую игрушку.
«Просто так. Если ты постараешься».
Марк отвернулся. Сколько раз он слышал эти слова и верил им? Сколько раз он разочаровывался в этих пустых обещаниях? Нет. Как бы плохо ни было, он лучше будет сам на улице. По крайней мере, единственным человеком, которого он разочарует там, будет его сутенер.
________________________________________

Он провел в центре три дня, держась в стороне и избегая общения, не желая заводить друзей. Это только утяжелило бы возвращение в Тисдейл, а он уже настрадался достаточно. К несчастью, Маккей не дал ему закрыться полностью, каждый вечер он приходил навестить его, садился возле кровати и втягивал в разговор о прошлом и будущем.
Марк смутился, осознав, что рассказал о себе больше, чем намеревался, но Маккей ловко вытаскивал из него информацию. Он даже рассказал Маккею о том, что сильно любил уроки биологии в школе, особенно когда они проходили темы о том, как жизнь зародилась в море. Его бабушка была из Лос-Анджелеса и любила океан. Это было его единственное воспоминание о ней: когда он сидел у нее на коленях, и она рассказывала ему истории о морских змеях, китах, дельфинах и сверкающих косяках рыб, которые она видела своими глазами.
Маккей ушел около часа назад, и зимняя ночь быстро вступила в свои права. Марк знал, что у него есть только один шанс выбраться отсюда до того, как они отошлют его назад в проклятый город, где он родился – и в Тисдейл, где Гидеон Блок любил играть с мальчиками, пребывающими на его попечении. Он рассказал Маккею о Блоке, но не ждал, что из этого что-то выйдет. В конце концов, это было всего лишь слово ребенка против взрослого.
Он использовал шнурки, чтобы привязать к подошвам кроссовок сухие мочалки, чтобы они не скрипели по паркету, пока он на цыпочках пробирался по коридору, ведущему к свободе. Держась в глубокой тени, Марк сжимал в руке небольшой узелок со своими вещами. Он подождал, пока миссис Мэнсон чашкой какао отвлечет портье, мистера Джонса, как она делала каждую ночь, и потом поспешил к двери. Она была незапертой: как он и ожидал, Джонс закрывал дверь на ночь в 9:30, а сейчас было всего лишь десять минут десятого. Он осторожно проскользнул в приоткрытую щель и закрыл дверь за собой, поморщившись, когда она громко хлопнула. Затем он побежал так быстро, как только мог, со злостью отбрасывая сожаление, что снова вернулся к жизни на улице.
________________________________________

Маккей раздраженно вздохнул, слушая объяснения случившегося миссис Мэнсон. Это ставило его в затруднительное положение, поскольку он отвечал за Марка как законный опекун – пусть даже и временный. Однако дело было не только в этом. Маккей был потрясен, потому что думал, что смог достучаться до мальчика. Первоначально молчаливый парень постепенно открывался ему, рассказывая о своем прошлом и даже о своих мечтах, за которые держался – даже в самые плохие времена. Маккей хотел дать ему шанс осуществить эти мечты, но это никогда не произойдет, если Марк вернется работать на улицу. Скорее всего, он окончит свои дни в больнице или морге как жертва насильника до того, как ему исполнится 18.
Маккей сел на кровать Марка, вспоминая застенчивую улыбку, которой мальчик одарил его после того, как он взломал скорлупу, которой Марк окружил себя. Парнишка также обладал чувством юмора и смекалкой, что делало времяпровождение с ним удовольствием, а не обязанностью. Как ни странно, Маккей понял, что уже скучает по мальчику.
С укрепившейся решимостью, что Марк Джонсон не пополнит собой статистику убитых тинейджеров-проститутов, он поднялся на ноги и сказал Мэнсон, что свяжется с ней, как только появятся новости. Он направился в зал юстиции, где работал раньше, и задействовал связи со старыми коллегами и прессой, чтобы получить информацию. Инстинкт говорил ему, что первым делом Марк отправится к своему сутенеру. После этого, скорее всего, Тревор отошлет его в Сан-Франциско или Лас Вегас. Маккей не мог позволить себе потерять след, если он хочет спасти Марка.
________________________________________

«Тревор?»
Узколицый мужчина, одетый в дорогое длинное кожаное пальто с меховой отделкой, повернулся и зарычал.
«Где, блять, ты был?»
«Меня схватили с клиентом. Провел последние несколько дней в центре для беглецов и… и сбежал снова».
В выражении лица Тревора было что-то такое, от чего Марка бросило в холод. Это был расчетливый взгляд, как будто он знал, что это Марк выдал местонахождение Гнезда, но потом Тревор улыбнулся. Но улыбка не затронула темные глаза, как раньше. Марк постарался не содрогнуться, когда Тревор обвил его рукой и притянул к себе в демонстрации фальшивого дружелюбия.
«Рад видеть тебя снова, Марк».
«Ты хочешь отправить меня на обычное место сегодня ночью?»
Тревор поджал губы. «Нет. Не сегодня. Есть кое-что особое, что ты можешь для меня сделать. Как насчет того, чтобы сняться в фильме?»
«Фильме?»
«Не таком гламурном, как в Голливуде, но здесь есть собственная киностудия для любителей юной плоти».
Марк нахмурился. Он понял, что имеется в виду порнофильм и знал, что от него потребуют раздеться перед камерами и изображать секс с другими. Марк не был уверен, хочет ли он, чтобы безымянные, безликие люди смотрели на него и мастурбировали в грязных видеосалонах.
«Я... я не знаю».
«Всего один раз... и тебе хорошо заплатят».
Марк быстро прикинул: а что он теряет? По крайней мере, он будет в теплой студии под раскаленными лампами, а не отмораживать свою задницу на улице. И в зависимости от того, сколько ему заплатят, он сможет снять лучшую квартиру. По правде говоря, он не мог вернуться в свою старую, потому что полицейские знали о ней – и Маккей.
«Ок».
«Хороший мальчик. Поверь, ты не пожалеешь».
Марк криво улыбнулся, но не мог избавиться от тревоги, которая сопровождала это решение. Он сел на заднее сидение машины Тревора и уставился на мелькающий за окном пейзаж, пока они ехали к примыкающей к океану части города, где он никогда раньше не был. Облезлое старое здание неприятно поразило его, пока он следовал за Тревором, игнорируя осыпавшуюся со стен штукатурку и наваленный на лестнице мусор. Они поднялись на два пролета и остановились перед толстой, основательно выглядящей дверью. Тревор стукнул несколько раз, и в приоткрывшейся щели показался любопытный глаз.
«Я привел мальчика».
Глаз довольно сверкнул, и Марк опять почувствовал ледяные пальцы страха на своей спине, когда щелкнул замок. Дверь, скрипя, открылась. Комната внутри была большой и почти пустой кроме возвышения, покрытого соболиным мехом. Оно было похоже на небольшую кровать, и Марк не сомневался, что именно здесь он будет работать. Несколько профессиональных на вид камер окружали возвышение вместе с дюжиной прожекторов, которые освещали небольшое пространство. В другом углу комнаты Марк мог видеть двоих обнаженных мужчин. Третий втирал масло в их грудь и руки, что заставляло мускулы выглядеть рельефно. Они обернулись и уставились на Марка, и он с удивлением заметил, что они не особенно красивы или развиты физически. Хотя это не имело особого значения. Затем его внимание было привлечено человеком, который подошел к нему. Его голодные бледно-голубые глаза раздевали его тело и осматривали лицо. Тонкая рука поднялась и коснулась волос Марка.
«Хочу увидеть остальное».
Тревор повернулся к Марку. «Ну. Ты слышал. Раздевайся».
Храбрясь, Марк отбросил свои страхи и разделся, оставаясь полностью неподвижным под оценивающими глазами и щупающими руками.
«Боже, он прекрасен. Совершенен. Просто совершенен. Хотя немного староват. Он девственник?»
«Эээ... нет... но с таким лицом и телом разве это кого-то волнует?»
«Правильно. Правильно». Мужчина согласно кивнул и убрал руку с гениталий Марка.
«Приготовь его».
Казалось нереальным стоять здесь, пока кто-то втирал масло в каждый дюйм его тела и расчесывал волосы, пока они не засияли. Они одели его в одежду, рассчитанную на кого-то поменьше, эта одежда заставила его выглядеть маленьким мальчиком, и потом они рассказали ему, что он должен делать. Они хотели только, чтобы он забыл о камерах и позволил двум профессионалам делать все. Он сделал все в точности, как они сказали.
Камеры начали движение, и очень быстро Марк забыл о них, когда его стали раздевать и использовать двое мужчин. Они повернули его спиной, и он почувствовал приступ паники, когда его запястья связали над его головой, оставив его обнаженным и беззащитным. Марк закричал, когда его ноги резко раздвинули... и потом в него резко вошли, слезы боли выступили у него из-за отсутствия подготовки. Его почти стошнило, когда один из мужчин вошел в его рот. Насилование с двух сторон было невыносимым, но потом мужчина вышел из его рта. Марк вздрогнул, когда он бурно кончил на его лицо и грудь, и Марк был благодарен, что ему не пришлось глотать, иначе он бы задохнулся. Толчки в его задний проход изменились, мужчина сменил ритм, чтобы продержаться дольше. Марк посмотрел в лицо мужчины и увидел нечто, испугавшее его. Он начал вырываться, больше не желая быть частью этого, но мужчина сильнее вцепился в его бедра, прижимая его, а связанные запястья сковывали Марка.
«Делай это. Сейчас».
Голос режиссера был слабым от страсти, и Марк подумал, что он имеет в виду кончить, но затем что-то надели ему на голову. Марк задыхался и боролся, а прозрачный пластик все сильнее стягивался у его горла. Он поднял наполненные ужасом глаза и посмотрел в лицо злорадствующего убийцы. Все это время толчки в его задний проход продолжались, но это больше не заботило Марка. Он отчаянно сражался за каждый глоток воздуха, его легкие содрогались от бесполезных вдохов. Его зрение затуманилось, темные пятна закружились перед его глазами. Он даже не мог кричать, когда теплая жидкость забрызгала его лишенное кислорода тело. Насильник таким образом окрестил его умирающее тело для извращенцев, которые получат удовольствие от зрелища смерти во время изнасилования.
Его последней мыслью перед тем, как темнота поглотила его, было сожаление, что ни одна его мечта не исполнится в этой жизни.
________________________________________

Ближайший помощник Тревора затрясся от страха, когда детектив Мэтьюс схватил его за грудки и поднял вверх, их носы соприкоснулись. Огромный чернокожий детектив внушал страх и в обычном состоянии, а сейчас он обрушил на Рэйфа всю силу своего гнева. За Мэтьюсом Маккей в гневе и страхе сжимал кулаки, его рот превратился в тонкую линию.
«Где? Где проходит съемка?»
«За старыми доками. Никогда там не был. Только Тревор... но он дал мне адрес на случай, если я понадоблюсь».
Дрожащим голосом Рэйф продиктовал адрес, и Маккей повернулся, его мозг уже прокладывал кратчайший путь туда. Он запрыгнул в машину Мэтьюса и бесстрастно смотрел, как сирена очищала дорогу перед ними, все его внимание было направлено на дорогу впереди и на мальчика, который в нем нуждался.
Мэтьюс по радио сообщил полицейским машинам адрес, и к тому времени, как они добрались до старого здания, там их уже ждали несколько машин. Поднимаясь по лестнице, Маккей слышал, как полицейские взламывают солидную дверь соответствующими инструментами. Он ворвался в комнату, не думая о том, вооружены или нет люди внутри, не слыша пистолетных выстрелов. Все его внимание было приковано к покрытому черным мехом возвышению и обнаженному юному телу, распростертому на нем.
Маккей бросился вперед и завопил в недоверии и ужасе, когда заметил пластиковый пакет на белокурой голове. Он неистово рвал пластик, освобождая мальчика, хотя уже знал, что Марк мертв. Посиневшие губы насмехались над ним, когда он гладил все еще теплое лицо.
Еще теплое?
Маккей принялся делать искусственное дыхание, массажируя сердце перед тем, как вдохнуть воздух в легкие мальчика. Внезапно Мэтьюс оказался рядом и принялся давить на грудь мальчика в ритме сердцебиения, и Маккей сосредоточился на вдыхании жизни в неподвижное тело.
Маккей увидел это первым. Трепет длинных светлых ресниц. Он поднял руку, останавливая Мэтьюса, и приложил щеку ко рту мальчика, одновременно проверяя пульс. Он зажмурился от облегчения и принялся смеяться и плакать одновременно, когда почувствовал теплое дыхание и слабый толчок пульса. Мэтьюс увесисто хлопнул его по спине и потянулся к веревкам, которые связывали Марка. Как только Марк был освобожден, Маккей поднял мальчика на руки, не обращая внимания на липкое вещество, покрывавшее его тело.
Он почувствовал, что Марк зашевелился у него на груди и отодвинулся назад, чтобы Марк мог видеть, кто держит его... чтобы Марк знал, что он в безопасности. И принялся шептать слова утешения, хотя его голос прерывался из-за бушующих эмоций.
________________________________________

Марк зашипел, вытянувшись на больничной койке. Его грудь болела там, где три ребра были сломаны во время его возвращения его к жизни, но это лучше, чем быть мертвым. Он немногое помнил после того, как ему на голову надели пластиковый пакет – только страх. И первое впечатление после воскрешения: Маккей крепко держит его, ероша его волосы и говоря, что с ним все будет хорошо.
Маккей навещал его каждый день, иногда целыми часами просто сидел и держал его руку, давая ему знать, что он не один. Марк ожидал обвинений и злости от человека, от которого он сбежал дважды, но Маккей, казалось, был равнодушен к этому. Это было, как будто бы он даже рад видеть его, принимая его, как вернувшегося блудного сына.
В дверь постучали, Маккей заглянул в комнату и улыбнулся.
«Выдержишь еще один визит?»
«Конечно».
Марк смотрел, как Маккей плюхнулся на стул возле кровати, и по твердо сжатому рту понял, что тот пришел сказать что-то трудное, но важное. Он ждал, пока Маккей начнет, ожидая наихудшее – что они отошлют его назад в Тисдейл или даже в колонию несовершеннолетних. Как и ожидалось, Маккей начал говорить о Тисдейле, но потом Марк осознал, что именно тот говорит.
«Они арестовали мистера Блока?»
«Да. Я сообщил местному шерифу твои обвинения, и он устроил проверку. Они послали человека проверить записи и взять показания персонала. Сейчас назначен временный руководитель – женщина».
«Так что теперь ты хочешь отослать меня назад».
«Возможно». Марк нахмурился, когда Маккей выдержал паузу перед тем, как продолжить. «Есть и другая возможность. Ты можешь пойти к судье и попросить его сделать меня твоим постоянным опекуном».
Глаза Марка расширились от шока.
«Ты... ты хочешь, чтобы я... я остался с тобой?»
«Прежде чем принять решение, выслушай вот что. Если я буду твоим постоянным опекуном, то ты должен подчиняться моим правилам до того, как срок опекунства закончится. То есть пока тебе не исполнится 18».
Марк вопросительно наклонил голову, и Маккей сдержанно улыбнулся.
«Первое правило. Ты вернешься в школу и будешь усиленно работать, чтобы догнать пропущенное. Ты умный ребенок, Марк, и я могу организовать дополнительное обучение, чтобы помочь тебе».
«Второе правило. Не зависимо оттого, что ты делал раньше, с 7 до 9 каждый вечер ты будешь выполнять домашние задания. Я буду следить, как ты учишься. 10:30 – время спать, чтобы ты не опаздывал в школу на следующий день».
«Третье правило. Ты будешь помогать с работой по нашему дому и будешь держать свою комнату настолько опрятной, насколько это возможно для ребенка твоего возраста».
Маккей криво улыбался, провозглашая свои правила, но уголки его губ дернулись, когда он принялся за следующее.
«Четвертое правило. Я жду, что ты будешь играть в бейсбол, или футбол, или плавать, или ходить на гонки со мной. И ты будешь наслаждаться этими простыми радостями. И последнее. Я жду, что дважды в неделю ты будешь бегать со мной кросс в наказание за то, что сбегал от меня не один раз, а дважды с того времени, как мы встретились».
Маккей ухмыльнулся. «Я знаю, расплата – это сволочность». Его лицо опять посерьезнело. «Мне не нужен ответ прямо сейчас, Марк, и тебе не нужно торопиться, потому что я не изменю свое мнение и не заберу назад предложение».
Маккей начал подниматься, решив оставить Марка одного, чтобы тот мог подумать, но Марк понял, что ему не нужно время. Этот человек заботился о нем так, как никто другой кроме его бабушки. Впервые за долгое время Марк почувствовал тепло и защиту и знал, что этот человек никогда умышленно не причинит ему боль и никогда не воспользуется ним.
«Мне не нужно время, чтобы подумать. Ответ да... Я хочу, чтобы ты был моим постоянным опекуном».
Маккей улыбнулся и счастливо кивнул головой.
«Тогда, как только ты станешь на ноги, мы займемся этим».
________________________________________

Эпилог:

Приближалось Рождество, но до сих пор не было известно, одобрил ли суд ходатайство об опеке. Маккей знал из опыта своей работы, что процесс может занять 8 недель, но надеялся, что отсутствие у Марка кровных родственников облегчит дело. Что он не учел – это то, что процесс задержит тщательное изучение его самого.
Оглядываясь назад, он осознал, насколько должно было казаться подозрительным ходатайство 38-летнего холостяка о постоянной опеке 15-летнего мальчика, который провел несколько предыдущих месяцев, занимаясь проституцией. Потребовалось время, чтобы убедить суд в честности его намерений и что он рассматривает Марка как сына и ни в каком другом качестве.
Социальная служба проверила каждый аспект его домашней и рабочей жизни. Они интересовались его друзьями, соседями и коллегами. Они изучили его медицинские и финансовые записи, но Маккею нечего было скрывать, и он сохранял спокойствие и доброжелательность, хотя бесконечное ожидание стало доставать его.
За эти восемь недель Марк неплохо обжился. Они освободили запасную комнату, которая выходила на океан, и заполнили ее всеми вещами, которые может хотеть 15-летний мальчик. Маккей устроил Марка в ближайшую школу и использовал свою дружбу с директором, чтобы удостовериться, что Марку предоставлены все возможности стать на ноги и завести друзей без клейма своего прошлого.
Его первоначальный страх постоянного присутствия Марка быстро исчез, и они вместе открыли удовольствие от разделенной шутки, или игр в догонялки, или пробежек по пляжу плечо к плечу, или просто оттого, что тихо сидели, погрузившись каждый в свое занятие. Конечно, не все было так легко и просто. Несколько раз они сталкивались с небольшими проблемами или недопониманием, но, к счастью, Маккей был способен развеять страх Марка, что это значит, что он не хочет его больше. Это заставило Маккея осознать, насколько тяжело приходилось Марку тогда, когда его отдавали приемным родителям. В Марке глубоко укоренился страх, что Маккей просто вернет его обратно из-за несогласий и проблем в первые несколько недель. В довершение всего, мальчик продолжал просыпаться, крича от приснившихся кошмаров, вызванных его почти смертью.
Все, что Маккей мог сделать при этом – это крепко держать Марка и мягко уверять его, что все позади, что он жив и в безопасности.
Маккей мог хорошо понять эти кошмары. У него было несколько своих собственных, в которых он не добирался до Марка вовремя. Он смотрел на беззащитного мальчика и на эти губы, окрашенные смертью в синий цвет. Часто он разрывал пластик и пытался вдохнуть в Марка воздух, но безуспешно, и Маккей просыпался, рыдая от горя. Но чаще всего был сон, в котором невидящие глаза убитого безликими людьми мальчика внезапно фокусировались на нем и преследовали его, обвиняя.
До Рождества оставалось только три дня, когда Маккей спустился по лестнице вниз и встретился с Марком, несущим тарелку с тостами. Маккей стащил один и улыбнулся ответной реплике. По крайней мере, этой ночью они оба спали хорошо и без кошмаров, которые могли вспомнить. Он сел напротив Марка и смотрел на то, как мальчик уставился в небольшой телевизор, стоящий в углу. На лице мальчика была тоска, которую Маккей не мог понять, пока не покосился на экран и не увидел рождественское поздравление. Маккей осмотрел их дом и понял, что был слишком погружен в судебный иск и совсем упустил из виду Рождество.
Маккей в шоке закусил губу. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз украшал свой дом или ставил елку – главным образом потому, что после того, как его покинула последняя девушка, некому было смотреть на это - кроме него самого. Он принял решение.
«Давай лучше пойдем и купим елку до того, как их все не разобрали».
Ярко-зеленые глаза загорелись, и это показало Маккею, что он принял верное решение. Час спустя они ходили по магазинам, высматривая идеальную елку. Они смеялись, когда старались загрузить свой выбор в багажник машины, и, наконец, решили привязать ее на крыше. Остановившись возле следующего магазина, они нагрузились украшениями, гирляндами и прочей мишурой. Купив в очередном магазине праздничное угощение, они направились домой.
Радио играло праздничные песни и рождественские гимны, пока они устанавливали елку в главной комнате. Маккей часто останавливался, наслаждаясь созерцанием того, сколько удовольствия Марк находит в простом украшении дерева. Гирлянда заработала с первого раза – полная неожиданность для Маккея – и они отступили назад, оценивая дело своих рук.
Дверной звонок привлек их внимание, и Маккей нахмурился. Он никого не ждал, поэтому открыл дверь с опаской.
«Могу я вам помочь?»
«Заказное письмо мистеру Дэвиду Маккею».
Маккей расписался в получении, потом уставился на конверт, и штамп в углу сказал ему, что это из суда. Трясущимися руками он открыл конверт, его губы сжались в тонкую линию, когда он прочитал вложенную бумагу. Результаты всех опросов и проверок были предоставлены судье, и заключительное заседание суда состоится в 11:00 в канун Рождества.
________________________________________

Маккей вздохнул, услышав шаги Марка на кухне. После более чем восьми недель он не мог себе представить дом без Марка, но каждый прошедший день усиливал его страх, что они посчитают его недостаточно хорошим, чтобы быть отцом мальчика и отберут его.
Он сжал зубы и встал с кровати, быстро принял душ и оделся, прежде чем спуститься вниз. Это был канун Рождества, и он не собирался позволить своим страхам омрачить, возможно, последние часы, проведенные вместе: если решение суда будет против него, то Марк будет взят под опеку суда немедленно.
Ни у одного из них не было аппетита, каждый раз, как Марк поднимал глаза, Маккей мог видеть горе на лице мальчика. В десять часов Марк поднял маленький чемодан, который он оставил возле лестницы. В нем были вещи, которые понадобятся ему на ночь, если ходатайство об опекунстве будет отклонено.
Выйдя за дверь и смотря на дом, который стал ему родным за эти недели, Марк выглядел таким маленьким и беззащитным. Маккей подошел и положил руку на его плечо.
«Все будет хорошо. Увидишь».
«Что, если они решат против тебя?»
«Тогда я подам апелляцию, и я буду апеллировать до тех пор, пока они не услышат. Я могу быть очень апелляционным, ты знаешь».
Марк постарался улыбнуться на корявую шутку. Они сели в машину и поехали к зданию суда. Ровно в 11:00 они стояли перед судьей. Судья поджал губы, роясь в куче бумаг перед ним, затем его добрые, но строгие глаза посмотрели прямо на Марка.
«Марк. Ты прожил с доктором Дэвидом Маккеем 45 дней. Ты все еще хочешь, чтобы доктор Дэвид Маккей был твоим постоянным опекуном?»
Марк посмотрел на Маккея, его зеленые глаза расширились от смущения. Он повернулся к судье.
«Да, сэр».
«Хммм... тогда...» Судья стукнул молотком. «Ходатайство принято. Поздравляю, мистер Джонсон и доктор Маккей».
Маккей обхватил руками Марка и крепко прижал. Все кончено. Прижимая одной рукой к себе своего нового подопечного... своего сына... Маккей другой отвечал на рукопожатия судебных приставов, друзей и доброжелателей, которые пришли сюда поддержать его. Потом наклонился и поднял маленький чемодан. Он посмотрел Марку прямо в лицо и почувствовал, как слезы потекли из глаз при звуке мягкого голоса Марка.
«Это лучший подарок на Рождество, что я когда-либо имел».
Он крепко обнял Марка, зная, что то же самое и с ним.
«Пошли домой... и не только для Рождества».

запись создана: 11.07.2011 в 23:13

---

Unisonic at the Japan fest

В продолжение темы "ну и что у нас плохого". Они все таки как сговорились разочаровывать меня. И Коста, и Деннис, и нищасный Ник Крофта мне лично клялись и божились, что никаких шоу Юнисоника до выхода альбома. Ну и шо? Ну и ничо. В октябре выступят в Японии. Забавно. Меня бы не удивило, если бы они издали альбом только в Японии, потому что только там он и окупится, но транспортные расходы ради фестивального сета? Но вот про альбом ни слова. Но, может, я опять все вижу в черном свете и просочившаяся афиша - это предтеча свято охраняемой инфы, что альбом Юнисоника вот почти готов и осенью будет релиз?
Кстати!!! 15 октября. В это время тур Helloween должен еще продолжаться в США/Канаде. А как же герр Коста?
Чего еще разочарование - того что рекламная кампания строится на слогане "первое шоу Кая с Unisonic". Бля, как мне это противно. Киперщина хуже маразма. Индивидуальности и самобытности будет ноль.

UPD: нет, моя интуиция была права. Вчера вечером написала Деннису и прямо спросила. Ну и - "...No, the album will come out next year!..." Денни, милый, я не первый год замужем, мне можно говорить прямо.

запись создана: 13.07.2011 в 19:44

@темы: Unisonic

---

Детское

Сижу сегодня у родителей, мама вычитывает Настюху, что та пошла гулять без панамки, и говорит, что повяжет ей на голову косынку. Настюха: "Какая косынка, я не в 80-е родилась!" Я как-то аж опешила и себя старухой почувствовала.

@темы: Жизненное

---

CHAIN OF COMMAND / КОМАНДНАЯ ЦЕПЬ

рассказы к CHAIN OF COMMAND

Опера на три действия с массовым буфетом © Пара слов. Во-первых, автор всего написанного здесь указан ниже, я только переводчик. Кто не знает мой стиль, то скажу, что перевожу я буквально и дословно, потому прошу прощения, если иногда это непривычно звучит по-русски. Во-вторых, в оригинале это три разных рассказа, я же свела их в одну кучу, поскольку они явно продолжают друг друга. Хотя, конечно, есть грубые накладки, нестыковки и т.п., но все их можно логически объяснить при наличии воображения. Кто не имеет воображения – мои соболезнования. В-третьих, первое «наочное пособие», в смысле фото, взято из «Мегиддо», поскольку меня не устраивает качество сканов из сабжевого фильма. Тут нужно чтобы увидел – и пропал, поскольку внешность персонажа играет немаловажную роль в его злоключениях, а в «Командной цепи» герой все время или в темноте, или мельком. Погрешение против святой исторической правды минимальное, поскольку оба фильма снимались почти одновременно и имеют много общих деталей. Второй кадр – это Крейг Торнтон в том виде, на котором заканчивается фильм и начинается рассказ. В-четвертых, хотя чтобы читать некоторые рассказы не нужно смотреть соответствующее кино, тут есть много посыланий на сюжет фильма, потому я перевела краткое содержание с того же сайта, откуда взят и фик. Последовательность событий в описании слегка нарушена, но это не суть важно. В заключение скажу, что стремление дам-авторш обелить самого отъявленного маньяка воистину умиляет.

Автор: Tarlan
Оригиналы: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/browse.php?type=...

Categories: TV and Films > Chain of Command
Characters: Craig Thornton
Genres: Angst/Drama, Hurt/Comfort
Warnings: Profanity, Violence

Предисловие. Содержание фильма

Майк Коннелл служит в охране президента, но из-за своего неуважения нового президента Джека Кахилла просит о переводе. Его прикрепляют к охране «черного ящика» под командованием Бёрка. Ящик должен постоянно находиться возле президента, чтобы тот мог в любой момент активировать ядерное оружие США. Новое назначение значит, что у Коннелли первоочередная задача – безопасность ящика, а не Кахилла.
Когда между Китаем и Тайванем возникли политические проблемы, Президент Кахилл соглашается встретиться с президентом Тайваня Фунгом, который является его другом. Встреча состоялась на роскошном корабле Фунга. Телохранители прибывают раньше, чтобы проверить безопасность. Бёрк встречается с Крейгом Торнтоном, который возглавляет охрану Фунга.
Торнтон был телохранителем президента США, но покинул свой пост 6 месяцев назад из-за неприятия нового президента. Он решил, что не хочет стать мишенью для пули, предназначенной Кахиллу. Бёрк замечает что, должно быть, Фунг платит намного больше, судя по дорогому костюму на Торнтоне. В знак уважения Торнтон соглашается разоружить своих людей.
Президент прибыает, и поначалу все идет как надо. Но вечером корабль подвергается нападению, атакующие приближаются к каюте, в которой находятся Фунг и Кахилл под защитой Торнтона и Бёрка. Бёрк дает Торнтону запасной пистолет в знак доверия.
Однако Торнтон наставляет оружие на Бёрка и убивает его. Атака была подстроена людьми Фунга, чтобы завладеть черным ящиком.
Коннелли слишком поздно узнает, что один из трех приставленных к ящику охранников был предателем. Его семья была взята в заложники людьми Фунга. Кахилла накачивают наркотиками, и он активирует систему, предоставдяя Торнтону доступ к американским ракетам. Он направляет их на Китай.
В это время Коннелли находит помощницу в лице телохранительницы Фунга Ирис, которая на самом деле работающий под прикрытием китайский агент. Когда они обнаруживают, что корабль заминирован, то спасаются бегством.
Торнтон и Фунг, покидая корабль, забирают Кахилла и ящик с собой. Они прибывают в склад в заброшенном доке. Здесь они встречаются с китайским генералом Веем, который обещает им помочь с китайским правительством.
В США Вице-президент Валдез делает все, чтобы остановить летящую на Пекин ракету. В ответ Китай выпускает свою ракету, направленную на Вашингтон. Все попытки Валдез безуспешны, и она видит, как Пекин и Вашингтон уничтожает ядерный взрыв.
На Китай направлен полный ядерный удар. Президент Китая отказывается признать, что США не контролировали ракету, уничтожившую Пекин, и в свою очередь посылает на США все свои ракеты. Однако Валдез не может остановить американские ракеты, поскольку они находятся под контролем Торнтона и Фунга.
Коннелли и Ирис прибывают в док и начинают уничтожать охрану. Когда он входит на склад, Торнтон ждет его в засаде. Они оба стреляют и оба попадают, Торнтона ранит прямо в грудь.
Генерал Вей находится рядом, но Коннелли говорит ему уйти, что тот и делает. Фунг пытается использовать Кахилла как щит, но Кахилл напоминает Коннелли, что его долг ящик, а не он. Коннелли стреляет в Кахилла, который падает и открывает Фунга, и Коннелли застреливает его.
Один из телохранителей Фунга подкрадывается к Ирис и душит ее.
Коннелли сознательно ранил, но не убил Кахилла. Он помогает Кахиллу получить доступ к управлению ракетами и уничтожить те, что были направлены на Китай. Перед тем, как нажать последнюю клавишу отмены, Кахилл смертельно ранен последним охранником Фунга. Кахилл завершает операцию отмены, а Коннелли убивает охранника. Своим последним поступком Кахилл заслужил уважение Коннелли.
В США Валдез, увидев, что ракеты уничтожены, связывается с президентом Китая и сообщает ему, что они восстановили контроль над ящиком, однако он отказывается уничтожить ракеты, которые летят на США. Валдез требует уничтожить их, или же США даст массированный удар по Китаю. Президент не верит ей, однако вскоре обнаруживает, что она не блефует.
Поняв, что есть только одна возможность избежать уничтожения обоих стран, президент Китая приказывает взорвать свои ракеты, на слово веря Валдез, что она сделает то же.
Война предотвращена.
Последняя сцена на складе:
Коннелли уходит из склада с черным ящиком, пристегнутым к его руке, и Торнтон зовет его. Торнтон лежит в медленно растекающейся луже крови. Он ранен в центр груди.
Торнтон: «Ты тоже словил его пулю».
Коннелли: «Да, как и ты».
Торнтон: «Полагаю, теперь мы оба дураки».
Коннелли: «Нет. Только ты».


Наемник

Почему я не последовал прошлогоднему решению?!
Торнтон застонал, пока его кровь растекалась по полу склада. Он постарался сесть, крича от боли в груди, где пуля раздробила кость. Сцепив зубы, он использовал одну руку, чтобы остановить кровотечение, другой оперся об ящик за своей спиной и поднялся на ноги.
Он должен уйти отсюда, пока генерал Вей или кто-то из других командующих не вернулся и не отправил его в китайскую тюрьму ожидать суда и казни за свое участие в нападении на Китай. Желчь подступила к горлу, пока он шатаясь шел к открытой двери, надеясь, что Конелли решит уйти не оборачиваясь и не проверяя, следует ли за ним собрат-американец.
Пока он шел на подкашивающихся ногах к доку, надеясь, что там остался еще один привязанный катер, Торнтон вспомнил свое прошлогоднее решение полностью уйти из охраны президента и стать высокооплачиваемым наемником. Это казалось намного более невинным чем та работа, которую он выполнял до сих пор. Черт, он даже получил шикарнейший костюм, предоставленный Фунгом.
Он тяжело прислонился к стене, опираясь на нее пред тем, как спуститься по каменным ступеням к маленькому катеру, и посмотрел вниз на себя.
Темное мокрое пятно расползалось по пиджаку от Армани, и другие пятна покрывали идеально подогнанные брюки костюма. Он застонал, зная, что эти пятна никогда не будут выведены из дорого материала.
Почему я не последовал прошлогоднему решению?!


Верный слуга

Генерал Вей смотрел на американца, переодетого в форму одного из его солдат. Нет сомнений, что он убил солдата, чтобы получить его форму, так что можно не считать фразу «уйди или умрешь» пустой угрозой, особенно при том, что он отдал свой пистолет Фунгу и теперь безоружен. Зная, что у него не осталось за спиной солдат, он не считал постыдным воспользоваться предложением. Он повернулся и ушел, оставив президента Тайваня лицом к лицу с американским охранником, и накачанный наркотиками президент США стоял между ними, прикрывая Фунга собой. Через секунду он услышал выстрелы, он легко узнал звук своего пистолета, но стреляли как минимум еще два оружия. Скорее всего, один выстрел был из китайской винтовки, украденной Коннелли, но другой? Правая рука Фунга, Крейг Торнтон, пробрался на склад вскоре после того, как молодой американец вошел туда. Воистину неожиданно. Он полагал, что этот американец воспользуется хаосом, чтобы ускользнуть. В конце концов, с Фунгом его связывали только деньги, и Вей никогда не считал, что купленные слуги могут продемонстрировать такую же преданность, как патриоты, действующие на фанатизме.
Отправив команду войскам, Вей вернулся посмотреть с безопасного расстояния, чем закончилась стычка тайванца и американца, желая увидеть, кто из них остался живым. Если Фунгу повезло, то его взаимоотношения с президентом Тайваня продолжатся. Они оба пошлют своих людей, устроят Армагеддон Америке, и затем он, генерал Вей, возьмет бразды правления в свои руки, главенствуя над тем, что останется. Он уже видел начало новой эры, возвращение старых дней с ним в роли императора Китая. Часть его войск уже приготовились к перевороту. Однако Вей был прагматиком. Все указывало на то, что у телохранителя президента нет шансов, но в истории всегда случаются странные вещи, и он не был удивлен, увидев Коннелли – одного – выходящего из склада с черным ящиком на руке.
Но мертв ли Фунг?
Его внимание привлек шум подъезжающих грузовиков. Наконец, его подкрепление прибыло, но Вей отдал приказ не трогать Коннелли. Без американского президента ящик был бесполезен, и со своего места он мог видеть, что Кахилл убит людьми Фунга.
Резким приказом он послал медика проверить Фунга, но даже с такого расстояния он знал, что президент Тайваня мертв. Он мог видеть пятна крови там, где пули прошили тело Фунга, одна попала прямо в его сердце. Один из его солдат закричал, и он быстро пошел к нему, остановившись тогда, когда увидел распростертую фигуру с выбеленными солнцем белокурыми волосами, падающими на бледный лоб. Это был Торнтон – и он был еще жив.
Искушение оставить американца умирать было сильным, но он против своей воли почувствовал уважение к человеку, который доказал свою верность тому, кто ему платил. Деньги не могли дать такой верности – и это оставляло горький осадок того, что не все можно купить. Для этого необходим честный человек, человек с принципами – возможно, извращенными – который не возьмет деньги и не скроется, когда все покатится к черту. Тот факт, что он лежит здесь, лицом вниз, в увеличивающейся луже своей крови был доказательством его честности, его преданности.
Со вздохом Вей взмахом руки приказал медику осмотреть Торнтона. Он бесстрастно смотрел, как Торнтона перевернули. Слишком много крови. Пуля попала в грудь, но выходного отверстия не было видно, так что она оставалась внутри. Дорогая одежда, пропитанная кровью мужчины, была разорвана, чтобы медик смог добраться до раны американца. Вей скривился. Шансы, что мужчина выживет, были ничтожны, но он никогда не искушал судьбу. Если ей будет угодно, чтоб он выжил, так и будет, но у Вея были более важные заботы, чем волноваться о проблеме жизни и смерти предателя-американца. Он должен быть уверен, что тот не скажет о его отношениях с Фунгом, чтобы избежать разоблачения собственного предательства.
Вей развернулся и ушел из склада – во второй и последний раз.

****

Через шесть дней, китайский военный госпиталь

Торнтон смотрел на облачное небо в маленьком зарешеченном окне, слыша отдаленный звук марширующих солдат. За шесть месяцев, что он работал на Фунга, он немного нахватался китайских слов – достаточно, чтобы узнать нужное, но никто не говорил с ним. По правде, к нему относились с презрением. Неудивительно, учитывая, что он причастен к тому, что американская ядерная бомба сделала с Пекином. Китайская военная медсестра злорадно сообщила ему, что ответная бомба уничтожила Вашингтон. Она также рассказывала ему о семье, в которой когда-то жила в столице Китая – перед тем, как плюнуть в его стакан с водой.
«Как себя чувствуешь?»
Торнтон поднял голову и уставился на одетого в белое доктора, едва понимая слова через сильный китайский акцент.
«Замечательно».
Доктор кивнул, подошел к кровати, грубо схватил его руку и ввел инъекцию, не стараясь быть аккуратным и нежным. Будучи привязанным к кровати, он не мог остановить доктора и постарался расслабить мышцы, зная, что если они будут напряжены, это будет в десять раз больнее. Торнтон зашипел, когда игла вонзилась в бицепс, но не удосужился спросить, какой наркотик ввели в его тело. Все равно он не помогал, и доктору было наплевать на него. Сколько он пробыл здесь, его личный комфорт был едва, а то и вообще неважен. Он подумал об унижениях, которые был вынужден терпеть с тех пор, как проснулся: грубое мытье мочалкой и смех, когда новый крик боли исходил из его уже охваченного болью тела, лежание часами в собственных испражнениях, когда никто не отзывался на его крик о помощи, а потом их отвращение и шлепки, когда они отмывали его. Они редко разрешали ему двигаться, и он уже мог чувствовать, что пролежни образовались на влажной коже там, где она терлась об пропитанные потом простыни.
Однажды он попросил обезболивающее, и медсестра рассмеялась ему в лицо: почему он должен быть избавлен от своей боли, в то время как так много ее соотечественников умирает в агонии от радиоактивных ожогов и излучения. Она продолжала все время говорить об этом Торнтону, чтобы он понял истинные масштабы своего преступления против человечества, когда помогал Фунгу. Не имея другого занятия, его мысли вернулись к тем людям, которых он знал в Вашингтоне, когда служил в охране президента, бывшего до Кахилла. Он вспоминал семьи коллег, их жен и детей. Он вспоминал небольшую забегаловку, куда заходил перекусить, и женщину, которая ее содержала. Потом была Кейт, барменша в местной пивной, в которую многие охранники заходили потрепаться, пока были свободны от служебных обязанностей. Все это ушло, все эти люди ушли.
Впервые он захотел, чтобы Вей оставил его умирать.
Внезапно дверь открылась, и Торнтон нахмурился, увидев, как дежурная медсестра входит с тазом мыльной воды и несколькими полотенцами. Он глубоко вздохнул. Похоже, пришло время очередного мытья, одной из тех роскошей, в которых он отчаянно нуждался, но он чувствовал, что мог бы обойтись без этого, если это будет делать она. Он закрыл наполненные болью зеленые глаза, спасаясь от унижения, которое должно было последовать, не желая, чтобы она видела, насколько глубоко ее насмешки и отвращение действуют на него, и приготовился ждать.
Она отбросила грязную, пропитанную потом верхнюю простыню и грубо перевернула его сначала на одну, потом на другую сторону, подстеляя под него клеенку. Он прикусил нижнюю губу, чтобы не дать ей удовольствие слышать его крик, и почувствовал, как кровь прилила к лицу от нарастающей боли.
Вода была леденяще холодной, но это было почти облегчением. Она водила грубой ветошью вверх и вниз по его телу, терла там и здесь только для того, чтобы причинить ему боль. Он ненавидел момент, когда она принялась за его гениталии, его щеки заалели из-за автоматического ответа своего тела на бездушные касания, и был вынужден терпеть острые выпады ее языка, прохаживающегося по его неспособности контролировать себя.
На этот раз она не оставила его лежать в луже использованной воды, а насухо вытерла его жестким полотенцем. Он тихо вздохнул от облегчения, когда она закончила, надеясь, что испытание подошло к концу, но вместо того чтобы покинуть комнату, она подошла к изголовью кровати и принялась за его волосы.
Несмотря на ее грубое обращение, он почувствовал блаженство оттого, что его волосы вымыты, и облегчение, что кожа головы перестала зудеть, сорвало тихий стон удовольствия с его полуоткрытых губ. После мытья его волосы были грубо высушены полотенцем. Ее следующее действие вызвало в нем волну подозрений. Он открыл глаза, смотря, как она намыливает его лицо и подносит к нему острую бритву.
Что-то сказало ему, что это не обычная уступка его гигиене. Его вымыли по какой-то причине.
Через два часа дверь приоткрылась и, наконец, Торнтон увидел генерала Вея, который вошел вслед за армейским доктором. Они поговорили несколько минут на китайском, очевидно, обсуждая физическое состояние Торнтона, после чего генерал отослал доктора из комнаты.
«Доктор сказал мне, что ты будешь жить. Жаль, потому что это ставит меня в затруднительное положение. Если я передам тебя китайскому правосудию, то они узнают о моей связи с Фунгом и казнят меня. Если я передам тебя американцам, то – опять – китайцы узнают о моей связи с Фунгом... и казнят меня».
Вей опустился на стул возле кровати и посмотрел на раненного американца, отмечая бледность его кожи и полные боли зеленые глаза.
«Я должен оценить твою верность Фунгу. Я бы предложил тебе место в моем собственном штабе, если бы такую верность можно было трансформировать... – он поднял руку, когда Торнтон открыл свой рот для ответа. – Но присутствие американца в моем штабе не сильно... дипломатично сейчас. Так что же делать с тобой? После того, как я сохранил тебе жизнь, будет расточительством казнить тебя, хотя, думаю, многим бы это принесло удовольствие».
«Так... что ты будешь делать со мной?»
Вей засмеялся и громко крикнул по-китайски. Вошли двое солдат, таща за собой носилки. Последовали еще приказы, и Торнтон мог только стонать от боли, когда его отвязали от кровати, уложили на носилки и привязали снова. Носилки покатили по длинному коридору к двойным дверям в дальнем конце. Снаружи их ждал грузовик, и Торнтону оставалось только лежать, в то время как носилки загружали в кузов. Прошло пятнадцать наполненных болью минут, прежде чем грузовик остановился, и задние двери были открыты.
Небольшой военный самолет стоял рядом на асфальте взлетной полосы, явно готовый к взлету. Двигатели заработали, как только его втащили вовнутрь, носилки привязали в надежном месте. Генерал Вей дал ему понимающую улыбку, прежде чем сел впереди вместе с несколькими солдатами невысоких рангов, скорее всего, членами своей личной охраны.

****

Торнтон понятия не имел, сколько прошло времени, потому что сразу после взлета медик сделал ему инъекцию в руку, и он потерял сознание, как только снотворное начало действовать. Где бы самолет ни приземлился, здесь было жарко, даже жарче чем в Китае, и это была другая жара, сухая вместо влажной. Он чувствовал, как пот стекает с его недавно вымытых волос на лоб, чувствовал, как ручейки пота стекают по его бокам под тонкой хлопчатобумажной простыней, которая прикрывала его наготу. Он оставался привязанным к носилкам даже при том, что у него едва было достаточно сил, чтобы самостоятельно встать, не то что нападать.
«А, мистер Торнтон. Я вижу, вы присоединились к нам. Добро пожаловать в ваш новый дом».
Крейг Торнтон осмотрел наполненную воздухом и светом комнату, отмечая украшенные арабесками окна, богато инструктированные орнаментом двери и декорированные гобеленами ручной работы стены. Определенно это был Ближний Восток.
«Где я?»
«Где вы не причините мне вреда... и дадите мне некоторое финансовое вознаграждение за спасение вашей жизни».
Глаза Торнтона сузились в недоумении, когда Вей отступил назад, позволив человеку в дорогой арабской одежде выйти наперед. Человек подошел к Торнтону, отбросил тонкое покрывало и стал осматривать распростертое пред ним изувеченное тело. Торнтон шипел, пока человек тыкал и щупал его тело, как животное на продаже. Закончив осмотр, араб отошел, кивнул и щелкнул пальцами. Еще один человек подошел к нему и протянул маленький мешочек, который нетерпеливо ждал генерал. Торнтон мог только недоуменно смотреть, как генерал высыпал содержимое на ладонь и жадно брал пальцами небольшие рубины и бриллианты, поднося их к свету, потому что только так мог проверить их чистоту и, соответственно, ценность.
С довольной улыбкой Вей бросил последний взгляд на бывшего подопечного, кивнув головой, как будто бы благодарил Торнтона, и покинул комнату в сопровождении своей охраны.
С возрастающим ужасом Торнтон понял, что Вей не только заставил его замолчать, не убивая физически… но даже заработал на нем, и когда ледяные пальцы страха вонзились в его сердце, Торнтон подумал, не ждет ли новый «хозяин» от него больше чем жизнь в этот раз.


Служить и защищать

Две недели прошли очень медленно, пока он постепенно восстанавливал свое здоровье, и в этот раз Торнтон не мог придраться к лечению, которое он получал, в сравнении с небрежностью и грубостью медиков в китайском госпитале, здесь делалось все, чтобы облегчить его страдания. Но, несмотря на неоднократные попытки вовлечь медицинский персонал в разговор, никто не говорил ему, где он находится и, что более важно, почему он здесь.
С самого начала он боялся худшего, зная, что генерал Вей продал его и зная, что в мире нет никого, кто стал бы заботиться о нем. Нет сомнений, что американцы считали, что он мертв, и так как Фунг мертв, тайванцы также не расследовали его исчезновение. Насколько он мог судить, где бы он ни был, он был один.
Каждые несколько дней Махмед, араб, который первоначально обследовал его, приходил к нему проверить его состояние. Араб открыто говорил с доктором, оба не обращали на него никакого внимания, как будто он был глупым животным, а не человеческим существом. Эта мысль не давала покоя, усиливала опасения, что он был продан не из-за своих знаний американской – или даже тайваньской – секретной службы.

***************

Через три недели после прибытия он был переведен из одной позолоченной клетки в другую. Тот факт, что это совпало с медленным возвращением к нему сил, не ускользнул от его внимания, и он задавался вопросом, как сильно охрана его новой комнаты отличается от прежней.
Во всяком случае, эта комната была еще более роскошной, будучи богато декорированной персидскими коврами и тяжелыми занавесями. Огромная, инструктированная орнаментом кровать с балдахином из тончайшего муслина стояла в центре комнаты, и его бережно расположили на ней, прикрыв шелковой простыней.
Удерживающие его ремни были убраны сразу, как генерал Вей покинул комнату недели назад, и теперь он был волен покинуть кровать в любой момент, но сейчас он не чувствовал себя достаточно сильным для этого. Он подождал, пока служители уйдут, затем откинул простыню и свесил ноги с края кровати, игнорируя резкую боль в груди, когда он заставил себя сесть. Он попытался встать, но его ноги подкосились, как будто были сделаны из желе, и, к счастью, он упал на кровать, а не бесформенной кучей на пол. Он повернулся на спину, шокированный и потрясенный своей слабостью. До этого момента он был уверен, что становится сильнее с каждым днем. Теперь он не знал, чему верить. Его мускулы атрофировались, и он знал, что его тело весит намного меньше, чем нужно при его росте и комплекции. Не то чтобы он когда-либо был плотным, всегда склоняясь к стройной, атлетической фигуре. Ему не нужно было смотреть в зеркало, чтобы знать, что он выглядит тощим, он мог чувствовать, что на выпирающих костях слишком мало плоти.
Торнтон беззвучно пообещал сам себе есть больше безвкусной еды, что подавалась ему. Ему нужно нарастить больше мяса на свои кости, нужно восстановить мышцы. Он осознал, что того, что он заставлял себя проглотить сейчас, едва хватало для поддержания жизни. Кроме того, ему угрожало отсутствие витаминов.

***************

Прошла еще неделя, и он почувствовал, что силы медленно возвращаются к нему, когда к нему был представлен собственный физиотерапевт, который приходил дважды в день, помогая выполнять программу легких упражнений. В конце каждого получасового занятия он был обессиленным и полным боли, мышцы дрожали от напряжения, но через неделю он стал понимать, насколько важно было держать мышцы в тонусе, пока заживала рана в груди.
Торнтон подумал о своем бывшем боссе, Пите Джемисоне. Он вспомнил, как Джемисон рассказывал ему, что однажды получил пулю, предназначенную вице-президенту. Джемисон был вне службы четыре месяца, а после возвращения еще два месяца выполнял только легкие обязанности. Тогда казалось невероятным, что выздоровление занимает столько времени, но сейчас, когда он лежал в кровати с грудью, которая продолжала болеть при каждом вдохе, он понял, насколько серьезно это все. Судя по Джемисону, пройдет еще как минимум месяц или два, пока Торнтон начнет чувствовать, что идет на поправку от огнестрельной раны, и, возможно, еще два месяца до того, как сокрушающая боль оставит его.
С самого начала он попросил арабского доктора обезболивающее, надеясь, что здесь, в отличие от китайского госпиталя, он получит что-то. Но это была меленькая победа, потому как доктор отказался дать ему достаточную дозу, чтобы полностью убить боль, а просто притупил ее. Он мог слышать объяснение доктора:
«Боль – это выздоровление. Она скажет нам, когда пойдет на убыть… когда перестанет быть слишком сильной».
Торнтону было интересно, думал ли бы доктор так же, если бы сам лежал в кровати с нарастающей болью в груди. Он вздохнул. По крайней мере, работа с физиотерапевтом окупала себя, теперь он был достаточно сильным, чтобы немного двигаться.
Первое, что Торнтон сделал, поднявшись на ноги наедине – это проверил дверь. Его исследование показало, что он был заперт, и механический звук скользящего замка не был порождением его воображения или имитацией. Он в бессилье рухнул на кровать, решив продолжить исследования позже. Второе путешествие было к окну. Покрытое искусной резьбой, оно было сделано из металла и глубоко вмуровано в кирпичную кладку. Он попытался нажать на него, надеясь ослабить под давлением, но безуспешно. Возможно, когда он будет сильнее, что-то и получится, но пока он должен был признать, что единственный результат всей его активности была усилившаяся боль в груди. Вместо того чтобы открыть окно, он довольствовался тем, смотрел сквозь отверстия в декоративном орнаменте на простиравшуюся пустыню.
Он собирался разработать план побега, но, честно говоря, если другая сторона этой цитадели выходит на берег реки или моря, то его шансы сбежать отсюда были довольно мизерными. Без необходимого оборудования и знания направления, его кости побелеют в пустыне до того, как он доберется куда-либо.

***************

Через неделю

Когда он проснулся одним утром, Торнтон знал, что случится что-то особенное. Не было ничем определенным, просто ожидание в воздухе, когда доктор осматривал его. Принесли его завтрак и поставили на маленький столик возле кровати, теперь он был сильнее и осмеливался немного двигаться вокруг. До того как он поднял крышку обычной питательной, но безвкусной овсянки, его внимание привлек неожиданный приход Махмеда.
«Хороший доктор сказал мне, что ты становишься намного сильнее. Пора посвятить тебя в твои новые обязанности».
«Какие обязанности?»
«Всему свое время. Я вернусь за тобой, когда ты поешь и помоешься».
Следующий час желудок Торнтона сжимался от спазмов, и он с трудом заставлял себя глотать серую массу овсянки, в то время как разные образы проносились в его голове. Он знал только то, что пришло время расплаты за полученное лечение, и Торнтон не мог отделаться от мыслей о том, что именно они потребуют за его восстановленное здоровье.
Наконец, Махмед вернулся и повел его по коридору, который упирался в роскошный холл. Мраморные колонны величественно стояли в комнате, и такого же цвета лестница вела наверх. Стены были увешаны полотнами, выполненными в различных стилях: Констейбл, Тернер, Гэйнсборо вперемешку с Кандински, Пикассо и Миро свидетельствовали о богатстве хозяина, а не о любви к искусству.
Его повели вверх по лестнице, охрана окружила его, и два охранника подхватили его под каждый локоть. Он хотел стряхнуть их руки, но проглотил гордость, почувствовав, что его ноги уже ослабели от непривычной нагрузки, долгая дорога вымотала его сильнее, чем он хотел признать.
Наверху лестницы был еще один огромный холл, в который выходили большие двойные двери. Сделанные из красного дерева и инструктированные розовым мрамором, они сами по себе были произведением искусства, демонстрируя картину райского сада с цветами и птицами.
Тяжелые двери открылись, когда они были в нескольких футах от них, раздвинувшись с плавностью автомата, и за ними оказалась большая приемная.
Эта комната была наполнена дневным светом, отражающимся от мраморного пола и стен, но внимание Торнтона было привлечено возвышением прямо напротив него. Его глаза расширились, когда он увидел воочию картины, которые представлял себе в детстве, читая о Халифе, Аладдине и 1001 ночи.
Старик, сидящий на возвышении, был воплощением тех халифов с его богато украшенными драгоценностями пальцами, которые поглаживали седую бороду. Торнтона толкнули вперед.
«А… Наконец-то мы встретились».
Торнтон сделал шаг вперед, но ахнул от боли, когда охранники толкнули его вниз на колени, резкое движение отозвалось в груди. В голосе старика не было ни признака слабости, когда он крикнул в злости охранникам:
«Достаточно! Прочь!»
Охранники, согнувшись в поклоне, быстро удалились, и Махмед выступил вперед помочь Торнтону подняться на ноги. Торнтон почувствовал, как пот выступил на лбу, пока он старался удержаться на трясущихся от усталости ногах, и был благодарен, почувствовав, как его опустили в кресло, поставленное за ним. Старик смотрел на него, пока затихли шаги охраны и дверь закрылась.
«Мои извинения. Моя личная охрана слишком усердна… Но я знаю, что ты мог бы умерить их пыл».
«Ты хочешь, чтобы я тренировал твою охрану?»
«Почему бы и нет… Вместе с другими обязанностями, хотя твоя прямая обязанность подождет, пока ты не станешь намного сильнее, - старик одарил Торнтона сдержанной улыбкой. – Президент Фунг очень высоко отзывался о твоих способностях».
«Фунг мертв».
«Да. Какая жалость. Я потерял друга и союзника».
Торнтон проигнорировал фальшивую демонстрацию горя, не высказав никаких соболезнований.
«Какие другие обязанности?»
«Ты станешь моим личным помощником, выполняя все, что я скажу тебе… И взамен о тебе будут хорошо заботиться».
«Смогу ли я уйти?»
«Нет. Ты должен понять, что ты не наемный работник. Я владею тобой. Однако я щедрый человек. Ты получишь все, что захочешь: великолепную одежду, прекрасные драгоценности, слуг для своих личных надобностей. Да, ты получишь все, что попросишь… кроме свободы».
«Почему?»
«Потому что я могу».
«Тогда по крайней мере скажи мне… почему я?»
«Мой дорогой друг Фунг не был склонен к преувеличениям. Он был более чем доволен тобой… и всем этим талантом в такой красивой оболочке. Я ожидаю, что ты будешь служить мне с таким же рвением».
Торнтон выплюнул свой ответ старику, едва сдерживая злость, особенно из-за очень личной ремарки, что он в итоге только еще один красивый предмет роскоши во владении этого человека.
«Я служил Фунгу, потому что он хорошо платил мне. Я никогда не был его рабом».
«Ты так уверен?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Ты никогда не задумывался над тем, почему твоя преданность так быстро трансформировалась…»
«Кахилл был…»
«Президент Кахилл был дураком, но не отличался от прежнего президента, которому ты служил так преданно в прошлом».
Торнтон нахмурился, когда видение похотливого лица Кахила, смотрящего на хорошенькую молодую женщину, обрушилось на него. Он почувствовал, как злость закипает в нем, когда он вспомнил, как важный гость, которого он доставил в Белый Дом, оказался всего-навсего глупой блондинкой для тайного свидания. Он вспомнил, как Кахилл раздевал ее, эти покрытые пятнами руки на сливочной коже ее голой груди, морщинистые губы на коричневом соске. Кахилл даже не дождался, пока он отвернется, покинет комнату. Он почувствовал отвращение… Не из-за созерцания похотливого старика с молоденькой девушкой, в конце концов, не это ли тайная мечта каждого мужчины? Отвращение из-за лживости Кахилла, его использования своего положения. Измена Кахилла предавала Первую Леди, предавала концепцию семьи, которую Кахилл использовал для предвыборной кампании, предавала *его*, делая его частью этой лжи.
Он вспомнил прежнего президента и понял, что тот был таким же: адюльтер, использование положения для проталкивания членов семьи и друзей на высокие посты, ложь, взяточничество, покрывательство… И американцы следовали за всем этим как овцы. Да. Они вызывали его отвращение тоже своим идиотизмом, отказом видеть сквозь фасад этих коррумпированных политиков.
Почему он должен получить полю вместо кого-то типа Кахилла? Почему он должен получить пулю вместо любого из них? Они раковая опухоль, все они. Фунг был прав, разбомбить их. Разбомбить эти зараженные города с гетто и бандитскими разборками. Они не заслуживают жизни, никто из них… да?
Он почувствовал головокружение, яркий свет взорвался перед его глазами, противоречивые образы закружились в его голове. Его желудок начинал бунтовать, когда он думал о них, об их голосах.
«Я…»
«Достаточно. Махмед проинструктирует тебя насчет твоих легких обязанностей… пока ты не будешь достаточно здоров, чтобы выполнять остальные».
Торнтона подняли на ноги и увели, он оставался слишком растерянным, чтобы понять, что произошло, он знал только, что его голова раскалывается, желудок горит, а мучительная боль в груди пульсирует вместе с быстро бьющимся сердцем.

***************

Эмир смотрел, как уводят красивого американца, и улыбался. Он и Фунг провели вместе много часов, обсуждая, как они могут уничтожить Запад. Снова и снова Америка мешала его планам по расширению своего эмирата, но теперь возмездие было под рукой – и Торнтон был ключом к нему.
Вряд ли Торнтон знал, что прошел через промывку мозга: наркотики, боль и гипноз были инструментами, которые уничтожили его веру в соотечественников, замкнули его на себе без потери верности, которая делала его такой желанной собственностью, но, к несчастью, был побочный эффект перенаправления этой верности.
Фунг дал Торнтону коды – пароли, которые могут разблокировать запрограммированный резервный план по уничтожению Америки и Китая. Однако Фунг не был уверен, что Торнтон предан настолько, что не откажется вернуться на Тайвань завершить начатое. Вместо этого Торнтон дождался Коннелли и получил пулю, пытаясь защитить своего хозяина.
Это была удача, что генерал Вей знал о связи эмира и Фунга, и старый черт увидел возможность спасти себя от катастрофы. Если бы не это, эмир не сомневался, что генерал оставил бы Торнтона умирать. Он улыбнулся, подумав, что Вей даже приблизительно не представлял, насколько Торнтон важен для него, чтобы осуществить планы мирового господства. Тогда бы он запросил в десять раз больше… и ему бы заплатили.
Махмед вернулся и доложил, что Торнтон благополучно доставлен в свою комнату.
«Есть какой-то прогресс в получении кодов?»
«Нет, ваше высочество. Мы поддерживаем общение на более простом уровне. Как вы видели, после обработки, которой он подвергся, он чувствует физическое недомогание всякий раз, когда сталкивается с каким-либо психическим конфликтом. До тех пор пока он не наберется сил, это может быть опасно для его хрупкого здоровья».
«Махмед. Я терпеливый человек, но даже мое терпение имеет предел».
«Да, ваше высочество. Я сегодня начну первый этап своих планов и покажу ему, что ему следует ожидать, если он ничего не предложит нам, но это не значит, что он знает, что у него в голове».
Эмир тяжело уставился на своего слугу, хорошо понимая, что тот имеет в виду. Хитрый Махмед будет намеренно травить человека, показывая ему, кем бы он мог стать, но если Торнтон действительно не понимает – или не знает – эти коды, тогда извлечение их займет больше времени.
«У тебя есть две недели. Можешь идти».
Махмед низко поклонился и покинул комнату, оставив эмира с его мыслями.
Глубоко спрятанные в голове американца коды и пароли активизировали биологическое оружие и ракеты, спрятанные в пустыне. Он был дураком, позволив Фунгу одному знать эти коды, но тайванский президент казался заслуживающим доверия. В то время это казалось разумным, потому как план Фунга уничтожить вместе Америку и Китай казался таким надежным, что вероятность использования этого оружия была очень низкой. Однако Фунг не только завалил весь план, но и позволил убить себя в процессе.
Эмир опустил руку на маленький столик рядом. Без кодов оружие было бесполезно. Два месяца он сидел с высокооплачиваемыми хакерами, которые пытались взломать систему – почти неудачно. Создатель системы был настоящим гением и поплатился за это жизнью. Пока хакеры смогли пробиться только сквозь первый уровень, и их попытки сломать защиту в первые дни работы заблокировали всю систему.
Эмир подумал о том, что он сможет добиться, получив эти коды. Все ракеты были запрограммированы на поражение главных политических центров стран НАТО, а также других важных городов, и если хакеры не смогут перепрограммировать их, то две ракеты пропадут впустую: Вашингтон и Пекин теперь были всего лишь горсткой радиоактивного пепла. Если Торнтон даст им коды, тогда они смогут выбрать другие цели для этих ракет.
Он дал Махмеду две недели, чтобы получить эти коды естественным путем. После этого эмир намеревался отдать американца в руки докторов и посмотреть, развяжут ли их наркотики его язык.
Конечно, Махмед был прав. Возможно, Торнтон не знал, что вложено в его голову, и использование наркотиков или неверное слово может включить блокировку, поставленную докторами Фунга, которая похоронит коды навсегда.
Эта мысль встревожила эмира, но он знал, что Торнтон был только одной возможностью. Рано или поздно хакеры взломают систему… но это может длиться много, много месяцев.
Его мысли вернулись к Торнтону, к мужчине. Как только он получит коды, Торнтон будет иметь небольшую ценность для него, но он не ожидал, что Торнтон будет таким красивым, с кожей цвета слоновой кости, белокурыми волосами и зелеными глазами. Ему нравилось смотреть на эту внешность, такую экзотичную в сравнении со знойной смуглостью и миндалевидными глазами его собственного народа.
Возможно, Торнтону найдется комната как его личного слуги после всего этого.

***************

В то же время, военный комплекс в Шайенских горах.

«Президент Валдез!»
Валдез повернулась, ее лицо было изможденным и покрывшимся морщинами после двух месяцев бессонницы и горя. Она потеряла слишком много друзей и коллег, когда Вашингтон был уничтожен, и своего бывшего мужа тоже. Только то, что ее ребенок был с ее матерью в Лос-Анджелесе во время катастрофы, удерживало ее от полного отчаяния.
Она продемонстрировала силу во время контратаки Китая и заслужила уважение своих генералов, а также доказала всему миру, что даже с потерей Вашингтона и большинства сената, Америка может защитить себя. Страны НАТО быстро предложили физическую помощь и политическую поддержку. Даже сейчас специальные отряды спасателей из Британии, Франции и даже России разбирали обломки когда-то прекрасного города в поисках выживших. Их было немного, и большинство выживших после удара бомбы умерли от радиоактивного излучения.
Ее внимание обратилось на вошедшего, который даже сейчас, направляясь к ней, сохранял мрачное выражение лица. Нет сомнений, что он несет плохие вести.
«Мадам Президент. У нас проблема».
Шесть минут спустя она сидела в комнате обороны со своим исполнительным аппаратом и слушала об ужасном открытии.
«Британская разведка мониторит район Персидского залива со времен войны и заметила, но проигнорировала медленное наращивание вооружения в маленьком эмирате Альдибада. Им также известно, что президент Фунг был частым гостем эмира».
«Ближе к делу, Вилсон».
Валдез бросила на генерала быстрый взгляд, и он извиняюще кивнул.
«Пожалуйста, продолжайте, мистер Вилсон».
«Более двух месяцев назад был всплеск активности, достаточный, чтобы британцы послали туда агента. Он доложил, что в пустыне вырыто дюжина или больше шахт, в каждой из которых ракета с бактериологическим оружием».
«Если эмир собирался воспользоваться хаосом Армагеддона, устроенного Фунгом, то он запустил бы их сейчас».
Валдез кивнула, одобряя слова генерала.
«Пароли, - все повернулись к Вилсону в растерянности. – Они были у Фунга, но он не доверил их эмиру».
Валдез откинулась назад, ее лоб нахмурился.
«Если так, то откуда такая срочность сейчас?»
«Крейг Торнтон».
Валдез выглядела еще более недоуменной. Она вспомнила это имя, встречающееся в рапорте Коннелли, описывающего детали смерти Президента Кахилла. Она провела много времени, пытаясь понять, как кто-то с такими экстраординарными данными как Крейг Торнтон мог так внезапно сменить сторону. Коннелли упоминал, что Торнтон сам заставил Кахилла открыть коды, которые послали американские ракеты на Пекин. То, что она обнаружила, было пугающим, насколько легко людям Фунга было выбрать самого способного, знающего человека и с помощью наркотиков и гипноза – по-сути, промывки мозгов – получить индивидуума, который предал все, что ранее было для него священным, и никто не знал об этом.
«Торнтон мертв».
«Нет, мадам. Торнтон очень даже жив… и под опекой эмира Альдибада. Британцы считают, что он дал эмиру коды Фунга, но, возможно, он был слишком болен для этого – до настоящего времени».
«Почему нам не сказали раньше?»
«Они узнали о присутствии Торнтона несколько часов назад. Это была просто случайность, что их агент мыл пол в главном коридоре, когда Торнтона вели к эмиру, - Вилсон остановился. – Мадам Президент. Все, что мы знаем об эмире, говорит о его глубоком фанатизме, граничащим с безумием. Этот человек хочет стать главным властителем на Земле. Как только он получит эти коды, тогда все».
«Наши возможности?»
«Убрать Торнтона до того, как он сможет раскрыть коды».
«В каком смысле?»
Генерал бросил извиняющий взгляд, поскольку было ясно, что он имел в виду уничтожить Торнтона. Валдез почувствовала угрызения совести. Они бросили Торнтона, когда позволили промыть ему мозги прямо под носом охраны. Они бросили Торнтона снова, когда посчитали его мертвым. Тогда они верили, что он предатель, и не заботились о том, чтобы доставить его тело, но в этот раз нет никаких оправданий, чтобы бросить его снова.
«Нет. Я хочу, чтобы Торнтон был доставлен, живой. Он наш человек. Если бы не наше отсутствие бдительности, отсутствие защиты наших людей, никто бы из нас не был сегодня в этой ситуации… и в первую очередь Крейг Торнтон».
Генерал опустил голову, принимая косвенный выговор за работу своих людей. Было так легко переложить вину на Торнтона, но правда в том, что ответственность за защиту своих людей лежала на нем, и он бросил Крейга Торнтона.
«Я передам ваше требование».
«Действуйте. А пока нам нужен контр-план, если Торнтон уже сообщил коды, чтобы уничтожить ракеты другими способами».
«Да, мадам».

***************

Махмед сидел на мягких подушках и смотрел, как Торнтон справлялся с легкими задачами, поставленными перед ним теперь, когда он набрался сил. Один слуга стоял посреди комнаты, в то время как другой облачал его в богатое нижнее белье и робу, которые носил эмир. Затем слуга раздел напарника и показал Торнтону на другую охапку одежды, смысл жеста был очевиден. Он хотел, чтобы Торнтон повторил его действия.
Махмед улыбнулся, глядя на напряженную фигуру, зная, что эти зеленые глаза засверкают гневом и возмущением. Торнтон уже провел предыдущий час обучаясь, как кланяться и опускаться на колени в присутствии эмира, смотреть на это было почти также приятно, как на обучение в первый день, когда Торнтон был вынужден унижаться, одеваясь и демонстрируя себя в лучшем виде, потому что эмир любил тешить свой взор созерцанием своих богатств, в том числе и красоты слуг и рабов.
Он смотрел, как слуга вложил охапку одежды в руку Торнтона, видел, как оскалился уголок красивого рта, и обрадовался, что промывка мозгов Фунга, может, изменила преданность мужчины, но не сломила его дух. Его улыбка расширилась. Он не мог предположить, что Торнтон будет сдерживать свой темперамент дольше, чем это будет соответствовать его намерениям. Он хотел пробиться сквозь эту апатию, окружающую Торнтона, хотел увидеть, как разгорится искра независимости. Он хотел, чтобы Торнтон восстал против идеи быть не намного больше, чем личным рабом, проявил интеллект, который делал его такой ценной добычей для Фунга. Он хотел, чтобы Торнтон воспользовался своим умом, а не принял смиренную позицию прислужника.
Махмед широко улыбнулся, когда слуга, изображающий эмира, обрушился на Торнтона за допущенную ошибку. Торнтон схватил щетку и швырнул, слуга едва успел увернуться.
«Достаточно! - Махмед хлопнул в ладоши, привлекая внимание. – Вы можете уйти. Мы повторим это завтра. А пока, Селадон, я проинструктирую тебя…»
«Села?..»
«С сегодняшнего дня это твое имя».
«Нихуя. Мое имя Крейг Торнтон. Я не ебаная собственность, которой ты можешь…»
«Ты будешь отзываться на это имя, или будешь порот. Все ясно… Селадон?»
«Пошел нахуй».
Махмед обнаружил, что с трудом может удержать ухмылку и продолжать игру, глядя на напряженную фигуру, стоящую перед ним и трясущуюся от злости.
«Сегодня я закрою глаза на твою дерзость… но ты должен научиться принимать свое новое положение, - он смягчил голос. – Возможно, тебе будет легче принять это имя, если ты будешь воспринимать его как кодовое?»
«Но это не кодовое имя, ведь так?»
Махмед мысленно вздохнул, когда горечь и апатия внезапно снова навалились на хрупкого мужчину. Возможно, он надавил на него слишком сильно, слишком быстро, и это не был тот ответ, что он ожидал. Больше злости – да, но не возвращение апатии.
«Нет. Ладно. Не все твои обязанности будут такими личными. Фунг также был впечатлен твоими компьютерными навыками. Возможно, мы сможем использовать их тоже. Но на сегодня достаточно».

***************

Следующие дни были похожи на предыдущие, и Торнтон учился, как облачать эмира в робы. Снова Махмед увидел, как американец вспылил от черной работы, высвободив немного огня из своей души. Внезапно он отослал слуг и усадил Торнтона перед компьютером.
Наблюдая за тем, как более чем на два часа Торнтон полностью погрузился в работу, Махмед был также впечатлен, как и Фунг. Он нашел, что его гипнотизируют длинные пальцы, танцующие по клавиатуре, пока Торнтон знакомился с программным обеспечением, используемым в доме. Он улыбнулся: его план сработал. Он постепенно дал Торнтону понять, что его будущая роль зависит от его способности подать себя как достойного более высокого положения в доме эмира. Человек полный апатии годится только для черной работы, тогда как умный, смышленый, амбициозный человек может ожидать, что его таланты будут использованы в лучшем виде.
До вчерашнего дня Торнтон был полон апатии. Рана в груди подорвала его силы, физические и душевные, и смерть Фунга только добавила безнадежности в эту смесь. Махмед надеялся, что апатия уйдет, когда Торнтон восстановит свои силы и здоровье, но пока не истекли две недели, данные эмиром до того, как применить более агрессивные методы чтобы получить пароли, Махмед знал, что нужно действовать более активно. Может пройти около двух месяцев, пока Торнтон достаточно поправится после ранения, и намного дольше займет полное психическое выздоровление, особенно при том, что мужчина был подвергнут промывке мозгов техниками Фунга.
Он мог прибегнуть к небольшой уловке. Он позволил Торнтону создать свою собственную учетную запись на случай, если Торнтон не знал об истинном значении вложенных в него кодов и мог использовать их здесь как пароли. Махмед заметил, что пальцы начали делать простые опечатки, выдавая нарастающую усталость.
«Пошли. Ты устал. На сегодня хватит. Я скажу одному из слуг помочь тебе в комнате».
Торнтон кивнул головой и откинулся на спинку стула. По правде, он любил работать с компьютерами так же, как наслаждался физической стороной своей работы в секретной службе. Именно компьютерные навыки открыли перед ним двери. В современном мире это необходимо. Служба хотела вербовать людей, знакомых с последними технологиями, и компьютеры могут представлять такую же угрозу, как автоматическое оружие.
Мысли Торнтона, сидящего опершись на спинку стула и опустив руки на колени, были далеко от компьютера перед ним.
«Мне нужно знать одну вещь, Махмед. Насколько личным эмир ожидает я буду?»
Махмед засмеялся, решив не уклоняться от двузначного вопроса.
«Это правда, что эмир би… но он предпочитает намного более молодую плоть, - Махмед замолчал, смотря, как облегчение отражается на лице Торнтона, затем продолжил. – Хотя он может сделать исключение при случае, особенно для красивого и экзотичного».
«Значит?»
«Значит, нельзя сбрасывать со счетов возможность того, что он хочет от тебя что-то большее, чем навыки одевания».

***************

Звук открывающегося замка вскоре после полудня вызвал недоумение на лице Торнтона. Обычно его оставляли одного до ужина. Вошел Махмед, его бесстрастное лицо не давало никакого ответа, почему он здесь. За ним следовали двое слуг, один нес мягкую шелковую ткань, переброшенную через руку, другой – ларец с драгоценностями.
«Ты позволишь этим слугам одеть тебя. Эмир пригласил тебя к себе, немедленно».
«Пригласил?»
Махмед сдержанно улыбнулся. Они оба знали, что приглашение эмира не дает никакого выбора.
Торнтон знал, что он может упереться, что может затруднить слугам и Махмеду задачу, но что он выиграет? Возможно, пару минут отсрочки того, что на уме у эмира? Он смирился с неизбежным, его сердце билось о грудь, когда его облачали в прекрасные одежды и драгоценности.
«Слоновая кость и зелень… Под твои кожу и глаза».
Торнтон обнаружил, что краснеет от стыда, когда Махмед подтвердил его наихудшие страхи: его присутствие нужно для удовольствия, а не для дела.
Всевозможные идеи приходили в его голову, пока его сопровождали к эмиру. Он мог схватить пистолет или нож. Он почти засмеялся вслух, подумав, что действует как девственница, защищающая свою честь, и, во всяком случае, эмир мог хотеть просто смотреть, а не трогать.
Его привели в ту же самую приемную с инструктированными орнаментом дверями, и он сделал глубокий, судорожный вдох, когда они открылись, явив ему эмира, сидящего на роскошном помосте, покрытом мягкими подушками. Перед помостом были разбросаны еще подушки, на которых сидело около дюжины хорошо одетых мужчин. Некоторые из них сменили развалившуюся позу, заинтересовавшись роскошно одетым европейцем, которого привели к эмиру.
«А… ты здесь, Селадон. Иди. Садись возле меня».
Торнтон с трудом сглотнул, слыша невнятные слова эмира, который махнул хрустальным бокалом, указывая направление. Он опустился на край возвышения, как можно дальше, но чтобы не показаться грубым, игнорируя поднятые брови и косые взгляды остальных мужчин.
«Нет, мой Селадон. Ближе».
Эмир показал на подушку у своих ног, глаза Торнтона бросали молнии, когда он посмотрел в том направлении. Махмед выступил вперед, его лицо напряглось, когда ему показалось, что Торнтон откажется, но затем он расслабился, когда американец придвинулся ближе, как было указано.
Торнтон оставался бесстрастным, его лицо не выражало ничего, когда толстые пальцы эмира пробежали по его белокурым волосам перед тем, как поиграть маленькой золотой сережкой, вставленной в мочку левого уха.
«Ты выглядишь прекрасным. Живое произведение искусства, - эмир повысил голос, повернувшись к своим приспешникам. – Вы не согласны?»
«Да… Прекрасен».
«Настоящая драгоценность, ваше высочество».
Торнтон почувствовал, как желчь подступила к горлу, когда эти подхалимы стали раздевать его глазами. Клише или нет, но он жалел, что упустил возможность достать пистолет или нож. У него было чувство, что все это плохо закончится.
Через два часа, на протяжении которых эмир постоянно трогал и тискал его, он уже вовсю был охвачен искушением выхватить из одеяний эмира богато инструктированный кинжал и перерезать ему горло. Он знал, что его жизнь оборвется мгновением позже, но, по крайней мере, это принесет конец этому постыдному испытанию.
Внезапно эмир поднялся и удалился для приватного разговора, оставив его одного на краю помоста. Торнтон закрыл глаза и возжелал, чтобы это был конец. Внезапно его глаза широко распахнулись от шока, когда пальцы пробежали по его губам, и он увидел, как один из подхалимов особенно отвратительно пялится на него. Похотливая улыбка мужчины резко исчезла, когда к его горлу приставили нож.
«Селадон – личная собственность моего хозяина. Я отрежу любую часть тебя, которая коснется его снова… будь это рука или..., - Махмед улыбнулся. – Думаю, тебе не нужно объяснять дальше».
«О да. Мне все кристально ясно. Но когда, наконец, эмиру надоест экзотическая красота, тогда, возможно, я сделаю предложение».
Мужчина повернулся и ушел, оставив Торнтона с трудом сглатывающего от отвращения, которое вызывала в нем возможность быть проданным такому человеку.
«Мои извинения, что оставил тебя. Я сказал эмиру, что ты до сих пор слишком хрупок из-за увечья, и я предложил ему проявить свою высочайшую милость, выбрав для тебя другую компанию на остаток ночи, - Махмед улыбнулся. – Его высочество согласился и предложил, чтобы я проводил тебя назад в твою комнату».
Торнтон закрыл глаза, выдав долгий вздох облегчения. Он выбрался из когтей эмира на этот раз, но будет ли он настолько же удачливым в следующий?

***************

Когда темнота опустилась на пустыню и ночь вступила в свои права, даже луна не освещала серебряным светом песок. И пять одетых в черное фигур тоже. Они тихо двигались по темным коридорам, по памяти следуя плану этажа, пока не добрались до точки встречи. Ружья направились на маленькую фигуру, выступившую из глубокой тени, но человек держал палец возле губ, сохраняя тишину.
«Сюда».
Оперативники SAS последовали за агентом, их тела сливались с темными тенями у стен коридора.
«Здесь».
Ахмед не видел лица человека, маска и камуфляж полностью скрывали его, но он заметил взмах руки, который сказал ему отойти в сторону и ждать. Он отступил и смотрел, как оперативник прикрепил электронное устройство возле дверного замка. Замелькали огоньки, быстрее и быстрее, пока…
Все замерли, когда звук открывшегося замка эхом отозвался в тихом коридоре. Дверь приоткрыли, и два оперативника вошли с оружием наизготовку. Слабый свет лампы отбрасывал длинные тени, и одна из них двинулась. Оружие опустилось, когда они поняли, что Торнтон не собирался поднимать тревогу.
Торнтон ступил в круг света возле кровати, его глаза сузились, пока он ждал объяснений.
«Мы здесь чтобы вытащить тебя».
«Британцы?»
Торнтон беспокойно оглянулся, когда еще одна темная тень проскользнула в комнату и подошла к нему. Он хотел выбраться отсюда, несомненно. Идея оставаться в Альдибада Селадоном, личным рабом эмира, никак его не привлекала, особенно после небольшой демонстрации сегодня вечером. Но не попадет ли он из огня да в полымя? Англичане тесно связаны с Америкой, они знают о его работе на Фунга. Не отправят ли они его назад в Штаты отвечать за свои преступления? Измена карается смертной казнью. После возвращения он мог ожидать, что его казнят за участие в разрушении Вашингтона. В Альдибада он, по крайней мере, будет живым…
Но как долго?
Он уже попробовал то, что случится с ним, когда эмир посчитает его ненужным. Но что эмир будет делать, когда устанет от своей новой игрушки? Он может продать его – или даже отдать – кому-то типа того похотливого человека, который трогал его? Нетрудно поверить, что он может быть продан в участь куда худшую, и Торнтон подумал, что для него даже смерть более предпочтительна чем то, что эмир и его люди имеют в виду.
Один из людей в маске нетерпеливо протянул к нему руку, но Торнтон отступил назад.
«Подожди».
Торнтон подошел к гардеробу и достал длинный темный плащ. Он обернул его вокруг себя, скрывая тело, зная, как необычно смотрятся его белокурые волосы и бледная кожа в этой цитадели.
Британский офицер-оперативник одобряюще ухмыльнулся, в свете лампы блеснули крепкие белые зубы, и показал Торнтону поднятый большой палец перед тем, как выйти назад в коридор. Торнтон последовал за ним, обнаружив себя зажатым между двумя оперативниками. Они прошли около 40 футов до того, как отдаленная автоматная очередь разбила тишину.
«Дерьмо!»
Торнтона прижали к стене, его тело слилось с темными тенями. Он мог слышать шепот команд, которые лидер группы давал своим людям, и Торнтон был достаточно опытным в таких вещах, чтобы представлять себе разговор в целом. Часть отряда была обнаружена охранниками эмира.
Несмотря на серьезность положения, Торнтон знал, что он слишком слаб для того, чтобы помочь. Он понял, что самое лучшее, что он может сделать – это без вопросов следовать приказам и надеяться на то, что эти люди вытащат его отсюда живым.
Россыпь звезд вырвалась из темного дула ружья офицера, когда два охранника неожиданно появились из-за угла – очевидно направляясь в комнату Торнтона. Тела гротескно танцевали под ударами пуль перед тем, как упасть на пол.
«Пошли! Пошли! Пошли!»
Торнтона схватили, Ахмед с одной стороны, офицер SAS с другой, и они поспешили по длинному коридору.
«У нас есть 3 минуты 42 секунды, чтобы достичь зоны эвакуации».
Торнтон скривился, когда тупая боль в груди превратилась в резкую агонию, благодарный за сильные руки, которые поддерживали его. Пули рикошетили возле его головы, осколок пластика поцарапал щеку.
«Нагнись!»
Они бежали через открытый дворик на звук быстро приближающегося вертолета, оперативники SAS стреляли в тени. Торнтон осознал, насколько эффективно его защищали – его тело было окружено несколькими одетыми в черное мужчинами, как если бы они использовали свои тела, чтобы оградить его от пуль. Вертолет темной массой внезапно вынырнул прямо пред ними, резко поднявшийся ветер и ритмичные удары лопастей почти ужасали своей интенсивностью. Он был без церемоний наполовину заброшен, наполовину втащен в темную кабину и брошен на пол в углу, теплое тело защищало его сверху, пока вертолет набирал высоту и улетал в пустыню.

***************

«Мадам Президент!»
Валдез подняла глаза и повернулась к своему личному секретарю, Вилсону, который направлялся к ней.
«Мадам Президент. Хорошие новости. Торнтон у нас».
Валдез криво улыбнулась и вздохнула. Пришло время удаче вернуться к ней. Она внимательно выслушала отчет Вилсона об операции и горе накрыло ее, когда она узнала, что британцы потеряли человека. Она знала, что многие могут осудить ее решение, но, в конце концов, тот человек мог так же легко умереть в любой другой операции отряда, не только спасая Крейга Торнтона.
«В каком состоянии они нашли мистера Торнтона?»
«Физически? Слабым… но этого следовало ожидать, выздоровление после ранения в грудь займет месяцы. Психически? Ну, он не причинил британцам никаких хлопот. Практически встретил их с раскрытыми объятиями».
«Хороший знак».
«Не обязательно. Британский агент в Альдибада считает, что он подвергся играм людей эмира. Возможно, Торнтон верит, что его шансы будут лучшими, если он уйдет с британцами, а не останется у эмира. Они держали его под сильнейшей охраной на случай, если он решит самостоятельно осуществить побег».
«Когда он будет доставлен в Америку?»
«Он сейчас в воздухе, на пути в Cheyenne Mountain. Приземление ожидается меньше чем через 12 часов».
«Спасибо, мистер Вилсон».

***************

Эмир с улыбкой удовлетворения смотрел, как капитан его охраны был принесен к нему и брошен на колени. Это было обязанностью капитана следить, чтобы никто не мог проникнуть в цитадель. Он набирал охранников, устанавливал электронное оборудование. Он отвечал за то, чтобы эмир мог спокойно спать в своей постели… и он отвечал за то, что Крейг Торнтон будет находиться под стражей до тех пор, пока американец не станет бесполезным. Он нарушил все пункты.
Капитан поднял голову, глаза просили пощады, когда большой человек приблизился к нему. Его руки были связаны за спиной, он стоял на коленях с обнаженной шеей. Мелькнула быстрая молния, и острое лезвие топора ударило по беззащитной шее, отсекая голову, кровь хлынула на пол из перерезанной артерии. Остаток тела рухнул на землю.
«Уберите здесь… но выставьте голову на коле, как напоминание остальным о цене за небрежность».
Махмед заметил, как глаза охранников нервно перебегают друг на друга, когда они уносили тело. Мгновением позже палач унес голову выполнять приказ.
Махмед увидел, как наполненные кровью глаза эмира обратились к нему и почувствовал, что волна страха поднимается по его телу.
«И какие вести принес мне ты?»
«Ваше высочество, не все мои вести плохие. Хитростью я смог извлечь два кода из Торнтона. Сейчас мы можем запустить семь из пятнадцати ракет. Мои люди сейчас проверяют их, но я думаю, что все будет готово завтра».
Эмир уставился на Махмеда, и тот заметно расслабился.
«У тебя есть 24 часа, Махмед. Если ракеты не будут готовы к запуску к этому времени, твоя голова присоединится к этой на коле».
«Да, ваше высочество».
Махмед низко поклонился и попятился из комнаты, мимо уборщиков, отмывающих кровь. Как только он вышел, он сразу направился в компьютерный комплекс. Торнтон невольно выдал ему два пароля, но, к сожалению, не от тех бункеров. У него были коды, чтобы вооружить три ракеты и запустить четыре. Все, на что он надеялся – это на способность хакеров найти связь между полученными паролями, чтобы запустить и вооружить все семь ракет. Конечно, если связь будет найдена, то он сможет запустить все ракеты, но он был прагматиком и знал, что нужно быть скромным в запросах.

***************
см. комментарии

 

запись создана: 09.07.2011 в 22:23

---

ZUMA BEACH / ЗУМА БИЧ

рассказ к ZUMA BEACH

Приобщуся-ка я к художественной литературе, не всю ж жизнь документальные хроники переводить. Как я писала ранее, взяться за эту работу меня упросила сестра, ну а коли тексты все равно лежат, кину их на днев, может, кому-то будет интересно. Просьба только не плеваться, а следовать принципу, который я всегда пропагандирую: не нравится - … Но ближе к делу. Что касается этого рассказа, то ознакомиться с содержанием фильма можно здесь , хотя в принципе это совершенно необязательно. Как говорил один персонаж (который снимал фильм про викингов в викинговские время): «Ты главное сорви бретельку, а остальное довершит воображение зрителей. А воображение у них – дай Боже».

Воздушные замки

автор: Tarlan
оригинал: www.michaelbiehn.co.uk/fiction/viewstory.php?si...

Summary: JD stays on the beach to consider his future and finds danger instead.
Categories: TV and Films > Zuma Beach
Characters: David Hunter, JD
Genres: Angst/Drama

После захода солнца пляж опустел, и Джейди наблюдал из домика, как несколько оставшихся человек собирали свои полотенца и сумки. Смех затихал вместе с ревом автомобильных двигателей, и вот на стоянке осталась только пара машин. Джейди полагал, что в уединенных уголках пляжа будет несколько приватных вечеринок, для которых нужно только двое людей – он и она. Он вздохнул, зная, что мог наслаждаться своей собственной вечеринкой, если бы не отказал пляжной группиз, ищущей завершающего аккорда конца лета. Она была достаточно красивой, но после всех событий этого дня он не был расположен к компании.
Все изменится завтра, а сегодня он так и не решил, что будет делать теперь, после окончания школы. Его отец ожидал, что он присоединится к семейному бизнесу, но мысль провести остаток жизни, работая менеджером в магазине, была малопривлекательной. Учитель рисования в школе, мистер Симонс, показал ему альтернативный путь, но Джейди не был уверен, что у него хватит смелости сказать об этом отцу. Он не позаботился объяснить почему, просто сказал Симонсу, что ничего не выйдет. По правде говоря, его отец имел более чем тяжелую руку, когда что-то шло вопреки его желанию, и Джейди давно научился выдавать оставленные побоями синяки за спортивные травмы.
Ему было интересно, что будут делать остальные, интересно, какие планы у умников – типа Нормана, который запускал воздушного змея и строил замок из песка – теперь, после окончания школы. Поле их стычки Норман обозвал его придурком их класса, и это было недалеко от истины. Он признавал, что его оценки недостаточно хороши, и он с трудом окончил школу, но он всегда был лучшим в спорте – и в искусстве. Стыд, что искусство не ценится по-настоящему и является скорее хобби, как признал Симонс после того, как Джейди был пойман однажды ночью за разрисовкой школьного здания. Конечно, Симонс постарался направить его "творчество" в менее агрессивные формы, и Джейди было интересно, что сказал бы его отец, если бы узнал об этом. Отец полагал, что он проводит большинство вечеров с друзьями, тогда как он сидел дома у Симонса и рисовал в тишине, затерявшись в мире своих творений.
Симонс потянул несколько нитей и нашел для него место в школе искусств. Это была блестящая возможность, шанс делать то, что он любил – создавать картины того, что он видел в своем воображении, но Джейди сомневался, что его отец будет думать так же – а его кулаки причиняли боль, особенно когда отец был пьяным.
Джейди смотрел на воду, на лунный свет, мерцающий по верху легкой зыби, и почти зеркальный океан. Он ухмыльнулся и стащил рубашку и штаны, под которыми были плавки. Быстро сбросив кроссовки, он побежал вниз по лестнице на пляж, перепрыгивая через три ступеньки за раз. Он схватил свой плот и помчался по быстро остывающему песку, стараясь нагнать отступающую волну. Бежать стало тяжелее, когда вода поднялась до колен, но он бросился на плот и стал грести, зачерпывая руками холодную воду.
Через несколько минут Джейди остановился и оглянулся назад на берег, видневшийся темной полосой вдали. Только несколько огней указывали ему путь назад. Бриза не было, ничто не будоражило воду кроме его плота. Океан был почти плоским, легкая зыбь качала его вверх-вниз как дитя в колыбели. Он лег на живот, безвольно свесив конечности с плота, и повернул голову, чтобы видеть миллионы звезд, разбросанных по черному бархату ночного неба. Луна была половиной бледного диска, сияющей над головой, и он оттолкнулся от воды еще раз, желая попасть в дорожку лунного света.
Здесь он не думал о прошедшем дне – и даже о будущем. Было просто здесь и сейчас. Его щека лежала на жестком плоту, и он мог чувствовать мягкое скольжение воды между пальцами, ласкающей его руки и ноги.
Отдаленный рев достиг его слуха, вернув его назад в реальный мир, но потом затих вдали, и он опять расслабился, позволив себе дрейфовать по волнам. Он почти желал заснуть и проснуться в неведомой дали, где необходимость принять решение будет отложена на вечность.
Рев возник снова, и Джейди приподнялся на плоту. Оглянувшись на берег, он понял, что заплыл намного дальше, чем ожидал. Он принялся грести против течения, направляясь назад к земле. Рев нарастал, и Джейди показалось, что внезапно поднявшийся ветерок доносит до него смех.
Рев двигателя моторной лодки становился все сильнее, направляясь прямо на него.
Очертания лодки показались в темноте, отливая серебром в лунном свете, отражающемся от бортов, но нереальная красота потерялась во взрыве боли, плот подняло вверх, когда лодка ударила по нему, и Джейди подбросило высоко в воздух. Когда он упал назад в океан, вода накрыла его лицо, заглушая крик боли. Он старался выбраться на поверхность, пузырьки воздуха вырывались из его легких и искали свой собственный путь спасения, а острая боль пронизывала его плечо и нижнюю часть тела.
Джейди набрал полные легкие воздуха, как только его голова оказалась на поверхности, но заодно вода захлестнула его широко открытый рот. Он мог слышать голоса поблизости, но не мог позвать на помощь.
"Что это было?"
"Наверно, плавун или тюлень".
"Боже. Мой папа взбесится, когда увидит вмятину".
"Давай убираться отсюда".
Двигатель вернулся к жизни, и лодка уплыла, оставив Джейди одного в океане, беззвучно зовущего на помощь. Его лицо опять накрыло водой, и он заплакал, заглатывая еще больше воды, пытаясь выплыть на поверхность, но ниже талии он не чувствовал ничего кроме мучительной боли, как будто его тело разорвали пополам. Его рука наткнулась на что-то на поверхности, и он с облегчением осознал, что это часть плота. Джейди вцепился в него и посмотрел наполненными болью глазами на далекий берег, с ужасом осознавая, насколько он далеко.
Внезапно что-то щелкнуло в нем.
"Я не умру здесь".
Он заставил себя преодолеть болевой барьер, вцепился как можно крепче в мокрое дерево, поддерживающее его, и стал грести одной рукой к берегу, рыдая на каждом взмахе. Опять подняв голову через несколько минут, Джейди зарыдал громче. Его энергия почти ушла, но берег не приблизился, волны сводили на нет все его усилия. Его голова упала на жесткое, мокрое дерево, слезы смешались с соленой водой, и онемение охватило тело и сознание.

Дэвид Хантер свернул на мотоцикле с дороги и остановился, позволив двигателю работать, пока он решал, что делать дальше. Это был странный день, его разрыв с Нэнси и ревность, когда он нашел ее с Джейди.
"Почему Джейди?"
Дэвид потряс головой. Он верил ей, верил, что между ней и Джейди ничего не было, что она только использовала его, чтобы заставить Дэвида ревновать. Дэвид вздрогнул, когда подумал о том, каким ребячеством было его поведение на пляже: закопать мотоцикл Джейди, устроить ту дурацкую драку... Они оба выставляли себя придурками, а Нэнси натравливала их друг на друга, и потом тот инцидент с замком из песка. Было так классно строить его всей компанией на пляже, отбросив заботы о будущем и сфокусировавшись на приятном настоящем.
Он больше не чувствовал злости к Джейди. Он был готов признать, что прыжок Джейди за футбольным мячом был случайным, что Джейди не собирался специально разрушить их тяжелый труд. По крайней мере, замок простоял достаточно долго, чтобы его создатели увидели его во всей красе с наполненным водой вырытым вокруг рвом.
Дэвид отбросил мысли о Джейди. В конце концов, он был наименьшей из проблем Дэвида. Трудно поверить, что еще вчера он собирался присоединиться к Джерри Маккэйбу и отправиться на поиски приключений и новых впечатлений до того, как на годы засесть за учебники. Нэнси хотела, чтобы он отправился прямо в колледж, осуществил мечту своей юности. Это было эгоистично принять предложение Джерри, не принимая в расчет, что это разорвет их отношения. Потом он обнаружил, что Джерри был лжецом, он только притворялся, что имеет власть, деньги и влияние, чтобы заставить Дэвида пересмотреть свои планы. В действительности Джерри был помощником продавца в магазине одежды. Дэвид не имел ничего против его положения в обществе, он был зол на ту ложь, что он распространял. Джейди был высокомерным, тщеславным мудаком, но, по крайней мере, он был честным.
"Джейди опять".
Он ревновал к Джейди все время, пока они учились в школе. Джейди был лучшим игроком в школьной футбольной команде. Также он был лучшим игроком в волейбол на пляже, остроглазым, ловким, быстроногим. В сравнении с ним Дэвид всегда был вторым в школьных соревнованиях. Он был вторым в беге, прыжках и прочем. Джейди забивал больше голов, чем он, быстрее бегал, дальше и выше прыгал. Джейди был чемпионом в спорте. Что Джейди сказал ему сегодня? Он мог слышать, как мягкий голос звучит в его голове:
"Ты проигравший, Дэвид. Всегда был. Всегда будешь".
"Но я не только проигравший, не так ли?"
Дэвид вспомнил волейбольный матч против Malibu Beach. Игра была напряженной, и с самого начала Джейди сказал Норману, что не примет его в команду Zuma Beach. Он был прав, конечно. Норман пропустил мяч, и их команда проиграла – и Джейди набросился на Нормана как на причину проигрыша.
Какой странный день. Норман был отличником и обозвал Джейди самым тупым в классе, и Джейди... Дэвид нахмурился. Джейди поднялся из песка и пожал Норману руку – без обид. Дэвиду пришло в голову, что все время, сколько он знает Джейди, он никогда не видел, чтобы тот поднял руку на того, кто не может ответить. Он мог насмехаться, унижать или даже игнорировать как недостойного его внимания, но он никогда физически не расправлялся ни с кем, кто был слабее его.
"Джейди опять".
Дэвид вздохнул с досадой. Кажется, сегодня все возвращается к Джейди. Нэнси, замок из песка, волейбольный матч, даже глупые гонки с девушкой на плечах, в которых Нэнси выбрала Джейди своим партнером. Дэвид рассеянно потер руки, вспоминая их армрестлинг, который закончился валянием в песке с тумаками и пинками. Теперь он понял, какими глупыми и ребячливыми они должны были казаться всем остальным, но Дэвид не мог отрицать, что его вела ревность: ревность вечного второго и ревность от созерцания Джейди с Нэнси.
А что было поводом для Джейди?
"Проклятье. Почему я думаю о Джейди?"
Дэвид включил передачу и помчался вперед. Перед ним лежал пляж Зума, и домики, наверно, уже опустели. Он мог сесть там и подумать, попытаться найти смысл во всем этом.
Стоянка была почти пустой за исключением нескольких машин в дальнем углу. Дэвид надеялся, что влюбленные пташки не решили свить тут гнездышко, и тихо аукнул, поднимаясь по лестнице, не желая наткнуться на них. Дверь была приоткрыта, и Дэвид раздраженно прикусил губу, когда увидел рубашку, штаны и кроссовки, лежащие на полу, но из домика не доносилось ни звука. Любопытство победило, он толкнул дверь и обнаружил, что домик пуст. Дэвид наклонился и поднял рубашку.
"Джейди?"
Он вернулся назад и посмотрел на парковку, заметив, наконец, знакомый мотоцикл, притаившийся в тени. Дэвид посмотрел на черную гладь океана, но не увидел ни признака пловца. Он пожевал нижнюю губу, боясь показаться идиотом, но назойливое чувство, которое привело его назад на Зума Бич, не отпускало. Дэвид приложил руки ко рту и закричал:
"Джейди?"
Он усиленно вслушивался сквозь шум волн, ударяющих о песок, приложив одну руку к уху в надежде уловить еле слышный крик. Что-то было, отдаленный плач, хотя это могла быть чайка или даже тюлень. Дэвид отступил назад и побежал к парковке. Он вскочил на мотоцикл и помчался прямо к кромке воды, направив фару на поверхность воды, его глаза расширились от шока, когда он увидел вдали тело, плавающее лицом вниз. Дэвид сорвал рубашку, сбросил кроссовки, прыгнул в воду и быстро поплыл к нему.

Отдаленный звук мотоциклетного мотора вернул Джейди надежду. На время. Он видел, как луч света прошел над его головой, но затем двигатель умолк, и свет вместе с ним. Долгие мгновения он боролся с агонией своего тела, и потом услышал, как кто-то зовет его имя.
"Здесь".
Он вложил оставшиеся силы в крик о помощи, и потом его голова снова упала на жесткую доску. Мышцы его единственной здоровой руки дрожали от попытки удержаться на плоту, та часть тела, которую он мог чувствовать, тряслась от холода. Малейшая рябь на воде приносила новую агонию, когда вода толкала его конечности. Он закрыл глаза, не в силах держаться дальше, зная, что конец близок и скоро он соскользнет в водяную могилу. Джейди засмеялся, и горечи в его голосе было больше, чем радости. Внезапно все стало кристально ясно, и теперь, когда было слишком поздно, он знал, что выбрал бы Арт Колледж, даже если бы это значило уйти из родительского дома. Его отец разочаровался бы в нем, оплакал бы его выбор строить воздушные замки вместо того, чтобы зарабатывать на жизнь в магазине, может, подкрепил бы свое мнение парой тяжелых ударов. Но в этот раз, Джейди знал, он не стал бы дожидаться, пока опустится кулак. Сегодня он видел, как отличник Норман выдержал хулиганские выходки – его – и в ответ Джейди знал, что теперь его очередь выступить против отца.
Новый звук проник в его затуманенный мозг, он открыл глаза и увидел как что-то – или кто-то – приближается к нему. Человек остановился прямо перед ним, рука отбросила намокшие от воды волосы, открывая знакомое лицо.
"Дэвид?"
"Как ты, Джейди?"
"Болит…"
Рука коснулась его лица. "Нам нужно добраться до берега, тогда я смогу найти помощь. Ты сможешь держаться, пока я буду толкать плот?"
"Постараюсь".
Джейди не смог сдержать крик боли, сорвавшийся с его губ, когда Дэвид стал толкать плот к берегу, но потом стиснул зубы.
"Это был ужасный день, да, Джейди?"
"Хммм…"
"Но все будет хорошо. Увидишь. Просто держись крепче".
Самое худшее началось, когда они достигли берега, его ноги волоклись по песчаному дну, волны били тело, которое Дэвид тащил несколько последних футов до сухой земли. Дэвид осторожно перевернул его на спину. Он крепко зажмурился, когда новая волна боли ударила его, почти неспособный сфокусироваться на нежных словах поддержки, сказанных Дэвидом перед тем, как он умчался искать помощь. Сознание покидало его и возвращалось, но он заставил себя сосредоточиться, когда почувствовал, что кожа перестала быть холодной. Дэвид набросил на него обе их рубашки и прижался сбоку к нему, обвив его руками, ослабив захват только тогда, когда Джейди закричал в страхе:
"Я не чувствую своих ног!"
"Все хорошо, Джейди. Все будет хорошо. Но они сказали, что я должен держать тебя в тепле до тех пор, пока они доберутся сюда. Все, что у меня есть – это наши рубашки и мое собственное тело. Так что расслабься, Джейди".
Дэвид с силой прикусил свою нижнюю губу. В ярком лунном свете он мог видеть опухоль на левом плече Джейди, мог видеть странный угол поворота руки, и он знал, что она сломана или вывихнута, но сейчас он ничего больше не мог сделать для Джейди. Он с ужасом думал, что мог причинить еще больший вред, когда тащил его из океана, но у него не было выбора: Джейди мог утонуть или умереть от гипотермии, вызванной шоком. Он уже заметил, что тазовая или бедренная кость Джейди – а может, и обе – были вывихнуты или сломаны, и он знал, как опасна для жизни любая из этих травм.
Воцарилась тишина, разбиваемая только шумом набегающих на берег волн и отдаленным звуком машин на трассе вдалеке. Джейди почувствовал, что сознание снова ускользает, но его привел в чувство легкий шлепок по щеке.
"Ты еще со мной?"
"Да".
"Во. Какие у тебя планы на дальнейшую жизнь?"
"Не то, что хочет папа".
Дэвид мягко засмеялся. "Опять противоположность. Я буду делать точно то, что хочет мой па. Что хочет Нэнси. Я отправляюсь в колледж".
"Думал... Ты и Джерри едете..."
"Я тоже так думал... до сегодняшнего дня. Странный день перемен и созерцаний, как рушатся воздушные замки".
Джейди подумал о замке из песка, как что-то такое хрупкое могло подарить столько радости до того, как удар разрушил его.
"Не собирался приземлиться на замок".
"Я знаю".
Джейди услышал вдали сирену, которая приближалась все ближе, и потом тепло Дэвида ушло, сменившись теплыми одеялами и заботливыми руками чужаков.


Эпилог

Он пропустил большую часть первого семестра из-за сломанного таза и вывихнутого плеча, но Джейди признавал, что ему повезло получить место в таком престижном колледже. Он окончил школу с плохими оценками, и все держалось на вере Симонса в его талант, убеждении, что он более чем достойный кандидат на учебу в этом колледже. Как только поступление было подтверждено, мистер Симонс стал навещать его почти ежедневно, чтобы он не очень отстал от других студентов.
Его отец был взбешен, но решающий разговор состоялся в больнице, что не дало ему использовать кулаки, выражая свое разочарование. К тому времени как Джейди выписали, отец махнул рукой на его выбор и переключился на младшего сына.
Джейди медленно шел по коридору колледжа, читая номера аудиторий. Он по-прежнему принимал физиотерапевтические процедуры в больнице, но врачи были очень довольны его прогрессом. Джейди потерял счет, сколько раз ему говорили, как ему повезло.
"Повезло значит не быть сбитым моторкой", - бормотал он.
Однако ему действительно повезло, что скользящий удар лодки не причинил ему внутренних повреждений, и ему повезло, что Дэвид пришел вовремя. Дэвид навестил его в больнице раз или два, и Джейди вспомнил, как страх на лице мальчика сменился облегчением, когда мама Джейди сказала ему, что тот снова будет ходить. Так странно, что именно Дэвид спас ему жизнь, и еще Дэвид боялся, что Джейди возненавидит его за это. Дэвид не знал, что даже если бы Джейди парализовало, он бы никогда не обвинил в этом Дэвида.
Полиция нашла водителя моторки, и Джейди получил компенсацию за причиненные травмы, достаточную, чтобы оплатить учебу в колледже и оплачивать материалы на протяжении многих лет.
"Комната 325".
Джейди сделал глубокий вдох и открыл дверь. Его взгляд скользнул по дюжине студентов, повернувшихся к нему, и он оцепенел, когда увидел Дэвида, который сидел с одной стороны и готовился рисовать карандашом. Дэвид казался таким же ошеломленным, но потом он приглашающе улыбнулся. Джейди повернулся к доске и получил новый шок, когда увидел мистера Симонса, стоящего за кафедрой с сияющей улыбкой на лице.
"Ааа… Джейди. Так ты, наконец, решил присоединиться к нам".
Когда он ковылял к месту за столом, оставленном для него, Джейди улыбался, зная, что воздушный замок все-таки материален.

 

запись создана: 06.07.2011 в 21:19

---

Жизненное

Так-с, ну и что у нас плохого? ©
Переставили мне на эту неделю выходные, сегодня была дома, а в воскресенье работать. Пипец неудобно, непривычно и вообще плохо, когда выходные разбиваются. Перестановка связана с очень невеселым мероприятием, и весь вечер периодически отрываюсь от своих занятий мыслью, а что же надеть. Вопрос был бы более простым, если бы было прохладно, но как раз щас не к месту жарко, а у меня приличная легкая летняя одежда или ярко-салатовая, или блестяще-розовая. Неприличные розовенькие маечки с и без кружевов вообще в данной ситуации бесполезны. Бля.
Погода, конечно, врагу не пожелаешь. Сколько дожди шли, месяц, наверно? Для нашей полупустыни полная дикость. Хотя самих дождей аки воды вылилось и не очень много, но постоянная пасмурность и периодические заходы на нервы подействовали.
Неожиданно возникшая любовь к цветам обещает перерасти в серьезную проблему осенью. Куда я буду их девать?! Зато разжилась бананом и балдею как обезьяна в ожидании собственной пальмы с плодами.
Пообещала сестре перевести несколько рассказов. Неожиданно (или ожиданно) сама захватилась до немогу, то ж я их не то что читала – буквально проглатывала, а это смакую, вдумываясь в каждое слово. По сути, сегодня весь день сидела за оперой на три действия с массовым буфетом ©. В смысле рассказ из трех частей, ну а за буфет вполне могут сойти фотки… Потом выложу все это на дневе. Черт, таки эпистолярный стиль у меня попер, но не туда, куда следовало и чего ждали люди.
Кстати! Я всю жизнь считала, что английский язык лишен синонимов и скажем так «строгий» в терминах. Хрен. В русском языке нет стольких слов, чтобы передать, скажем, такое незатейливо-многогранное действие как стонать. Или для описания хрупкости, ранимости и прочих дистрофий. Также премного удивлена, что в обычной речи англичане/американцы не придерживаются правил, которые для нас кажутся нерушимыми. К примеру, никто не ставит do/did в начале вопросительного предложения, различные формы глагола to be упускаются направо и налево и т.д. Передача на письме акцента американцев-южан – это вообще туши свет, сплошные апострофы, но это, по крайней мере, экзотика. В общем, век живи…

@темы: Жизненное

---

John Connor’s Dad

Не удается скачать себе в коллекцию обычными способами, потому кину постом, а то в моем хранилище ссылок в одной из закрытых записей потеряется нахх.
Папаша Джона Коннора выражает свое мнение об эпопее Терминаторов и своем участии в бесконечных продолжениях. Точнее, отсутствии участия, ибо все это sad. Нравится мне жизненная позиция этого парня. Крепко двумя ногами стоящего на земле и полностью лишенного выебонства. Одно удовольствие смотреть на него в making of’ах, с этими сверкающими глазами и зубами ©.

@темы: Michael_Biehn